#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 2 - Григорий Володин
— В общем, — виновато опускает он глаза. — Там меня твой тигр среди прочих передразнил. Я сказал, что у тебя типа большой.
— Угу, — чувствую испанский стыд. Пальцы самопроизвольно сжимаются в кулак. Но я сдерживаюсь. Нельзя бить людей только потому, что они настолько другие. Нельзя. Он же тебе желает не зла, а, сука, очень даже наоборот. Ррр, гребаная толерантность.
— Я про гарем говорил, — смущенно отводит он взгляд.
Я в непонятках округляю глаза.
— О чем?
— Гарем, — мнется Грибов. — У дворян есть такое понятие. Типа содержанки. Заводят из простолюдинок. Жена ведь одна, а любовниц сколько угодно можно.
— Понятно, — на меня накатывает волна облегчения. Грибов оказался нормальным парнем и просто нес какую-то чушь. Ну и славно. — Хотя нет, непонятно. Какой еще дворянский гарем? Я же сам простолюдин.
— Да, у тебя ровно наоборот, — он бросает взгляд на Камилу, присоединившуюся к Свете с Леной. Грибов тут же поправляется. — Но ты должен понимать, всё это шутки. Я не имел в виду ничего предосудительного, просто с парнями болтали ни о чем.
Ерунда, в общем. Но предостережение надо дать. На будущее.
— Поосторожнее со словами, — криво усмехаюсь. — У Шархана хороший слух.
— Я уж понял, — мрачнеет он и отходит.
Я же присоединяюсь к своему «гарему», хе. Придумают же. Видно, гормоны сильно бьют по головам. Хотя если у дворян, правда, чуть ли не официально принято заводить пачками любовниц, то наличие гарема является одним из атрибутов мужской состоятельности. Это как с тачками: у кого «мерс», тот и круче. Так и здесь побеждает тот, у кого в «гареме» известные актрисы, модели, балерины и прочие знаменитости. То есть обижаться на Грибова не стоит. Он мне в «гарем» вообще дворянок причислил. Значит, уважает. Типа — «Вещий мужик».
— Даня, нам не пора? — Лена обеспокоенно смотрит на часики на руке.
— Сейчас я еще с Предякиным поговорю и пойдем, — киваю.
— Оу, это будет интересно, — кровожадно оскаливается Света.
— Наедине поговорю, — обрубаю ее азартный настрой, и блондинка разочарованно опускает изящные плечи. Всегда ей разборок хочется, неутомимая.
Я отхожу к Предякину, хмуро смотрящему за гостями. Судя по красным щекам, после унижения ему чертовски неприятно быть на виду, но свои обязанности хозяина приема он соблюдает свято.
— Отойдем, дело есть.
Айсмен не спорит, лишь молча дергает головой, сойдет за кивок. Мы выходим в коридор, затем в небольшую комнатушку с диванами. Почти сразу он начинает напыщенно:
— Если ты думаешь, что победил…
— Закройся! — резко обрубаю его, и он злобно сужает глаза. — Неужели у тебя настолько низкая самооценка, что ты не мог найти нормальное занятие? Дерьмовые интриги? Серьезно? Что за детсад? Тебе сколько лет, придурок?
— Как ты меня назвал? — рычит он в бешенстве. — Вещ-щий!
Глядя на него, я качаю головой.
— И заводишься просто с щелчка пальцев, — его взгляд темнеет. Я же устало вздыхаю. — Мне с тобой учиться еще больше года. А меня уже задолбали твои проказы. Неужели тебе не хочется пожить в свое удовольствие? Ал-ло, чувак. Школа скоро закончится. А это твое золотое время. Спроектируй свое будущее через пять лет. Тебе же нечего будет вспомнить, кроме того, что облажался перед Енеревой.
— А кто в этом виноват⁈ — вскрикивает он яростно.
— Ха, да если бы даже не было меня, Камила никогда не взглянула бы в твою сторону.
Айсмен уже прямо дымится. И пофиг что он ледовик.
— Потому что ты ведешь себя не как мужчина, а как мальчик, — добиваю его.
Отступив на шаг, Богдан сжимает зубы до скрипа. Молчит, дергает головой, пытается переварить услышанное и понять, оскорбляю ли я его или это правда такая помощь. Не тупой же. Чует зерно истины в моих словах.
— Дашь совет? — наконец перебарывая себя, мычит.
Вау. Кажется, до него доперло, что я не просто так глумлюсь над ним. Делать мне нечего. Я же не тупая школота.
— Дам, — киваю серьезно. — Вспомни, что ты дворянин и вытащи из задницы свою гордость. Прекрати жадно смотреть на девчонок, аки волк на овец. Сейчас ты для них душный и занудный тип. Будь всегда на позитиве, гуляй с простолюдинками.
— Что⁈ — хлопает он глазами, мигом позабыв всю ярость.
— Что слышал. Гуляй с простыми девушками. Ты же лакомый кусок, дворянин, найди девчонку покрасивее и веселись вместе с ней в людных местах.
— Слушай, ну это уже перебор, — краснеет он. — Ты за кого меня принимаешь? Мне хватает секса.
— Ха, чувак, — качаю головой. — Посмотри в зеркало. Ты вечно депрессивный, пессимистичный, злой, раздраженный и на негативе. Даже если и перехватываешь женской ласки в перерывах между приступами злости, все равно выглядишь, будто скоро изведешься от недотраха.
— Камила тоже так думает? — роняет он нижнюю челюсть.
— Не думаю, что она о тебе лучшего мнения, — фыркаю. — Я тебе даю готовый рецепт. Найди себе простолюдинку посмазливее, гуляй с ней везде, балуй ее на глазах барышень и вскоре заметишь, как к тебе изменится отношение.
Он молчит, обдумывая.
— Почему решил помочь?
— Задолбал ты меня, — просто отвечаю. — Боюсь, если не отстанешь, сорвусь и прибью тебя, а ты ж дворянин, у моих родителей сразу возникнут проблемы. В общем, это всё, я домой, — отворачиваюсь и бросаю на пороге. — Классный был вечер, как-нибудь надо повторить.
Возвращаюсь в зал и вылавливаю Лену с Шарханом. По дороге на улицу вызываю такси. К этому времени уже должен прикатить Степан. Выходим на улицу — и точно, вот его армейский фургон. Автоматическая дверь распахивается, загружаем внутрь полосатого говоруна.
— Ну как вечеринка? — оглядывается Степан.
— Гарем, — буркает Шархан голосом Грибова, что вызывает удивление у Лены вместе с царским охотником.
— Вы его совсем не кормили что ли? — отчим рассматривает недовольного тигра.
— Немного кормили, — зеваю я, приобняв чуть озябнувшую Лену. — Пять кило мясо.
— Действительно немного, — усмехается Степан. — Ладно, повез я животину на базу, потом домой. Хорошего свидания, голубки, — делает паузу. — Вы вдвоем сегодня?
Это он намекает на мой якобы роман со Светкой.
— Маме передай, что всё со мной в порядке.
— Лады.
Фургон с ревом уносится, едва не снеся на поворотах легковушки других гостей. Очень уж спешит Степан к маме, хе.
Чтобы Лена совсем не продрогла, накидываю на ее плечи пиджак. Когда прибывает такси и мы садимся, она приникает ко мне и жарко шепчет:
— Я сегодня подготовилась, мой боец. Розовое кружевное.
Знает же Лена слова, которые возбудят и мертвого. Та еще чертовка. Даром что староста и отличница.
Я внимательно оглядываю свою девушку. Выглядит она достаточно…веселой для моей задумки. Потому что спать я сегодня не собираюсь…
* * *
— Итак, Даниил, наконец свиделись, — жмет мне руку Альберт Енерев. — Благодарю, что спас мою дочь, сынок! Дважды!
Глава не последнего рода в Будовске сам решил поручкаться. А от «сынка» у меня даже правая бровь приподнялась. Очень щедрое внимание.
Глядя на нас, Камила смущенно краснеет. Также рядом стоят ее мать и ухмыляющийся брат Эльдар, наследник главы. Брату я также жму руку, а матери и самой Камиле целую пальчики. Прямо как дворянин себя веду, хе. А куда деваться, раз так приняли?
— Я всего лишь сделал, что должен был, — вежливо улыбаюсь. — Лично я не представляю наш выпускной вечер без сияния красоты вашей дочери.
О, как завернул! Медовая патока. Сахарные горы. У меня бы задница слиплась от таких комплиментов, хоть и обожаю сладкое. Но Енеревы довольны, ведь нахваливаю их кровиночку. По крайней мере, отец с матерью взирают на меня благосклонно. А Эльдар, словно лис, всё так же ухмыляется.
— Рад, что кое-кто еще разделяет со мной обожание моей красавицы, — довольно смеется Альберт.
Камила совсем зарумянилась, будто облитая лучами славы.
— Блюда стынут, дорогой, — скромно замечает супруга.
— Да-да, пройдемте в обеденную, — приглашает глава и принюхивается. — Куропатки удались, я чувствую по одному только аромату.
Мы проходим в обширный зал и рассаживаемся за уже накрытый стол. Рядом со мной удобно располагается Камила, и мы приступаем к еде. Глава не обманул. Нежнейшая ароматная куропатка, тушеная с помидорами, буквально тает во рту. За столом о делах не говорим, беседуем только на отвлеченные темы, как поступление в вуз, подготовка к выпускному и прочие школьные проблемы.
— Наконец мы тебя увидели, Даниил, — улыбается Альберт. — Камила о тебе рассказывал только с положительной стороны, причем настолько положительной, что я уже горел в нетерпении
