Ключ от всех дверей - Ольга Николаевна Йокай
– Они били тебя? Мучали?
– Нет, и пальцем не тронули, – облизнув губы, прошептал Ивашка. – Обыскали только всего. Поесть предлагали даже, но я не стал.
– И правильно! – снова подал голос Федька.
– Мизгирь, послушай, а где ж наш Мурысь? – Ивашка вдруг всполошился.
– Да шут его знает! – недоуменно пожал плечами стрелок, еще раз для верности огляделся: не затесался ли кот среди узников.
– Ребята, вы нашего кота не видали? Он здоровущий, черный такой. Ночью с нами был.
Федька прыснул:
– Небось, махистровы лыцари его изловили да варят нам на обед. Они нас вечно всякой тухлятиной потчуют.
Ивашка хмыкнул:
– Да ладно тебе! Мурысь сам кого хочешь сварит! Это такой кот, что вам и не снилось.
– А Уну, Уну-дьяволицу ты видел? – зашептала быстроглазая девушка. Мизгирь сообразил, что это, наверное, и есть Аринка из-под Новгорода. Простоволосая, в одной лишь исподней рубахе, она зябко поёжилась и добавила вполголоса: – Уна – это такая стерва высокая в белом чепце.
Ивашка пожал плечами:
– Ну, видел. Она за спиной у магистра стояла, говорила ему всё на ухо. Только что – я не разобрал.
Мизгирь хмыкнул:
– Жена его, что ли?
– Ещё чего! – Федька приложил непотребно, цыкнул слюной через дырку между зубами. – У магистра жена – баронесса, урожденная фон Штильке. А Уна так… продажная девка при нём.
– Это откуда такие ценные сведения? – изумлённо покосился на него стрелок.
– Дык я медальон хотел у него стибрить. Открываю – а там портрет, и подпись на обороте. Ну, я и смекнул, что к чему. Правда, фон Готфрид меня потом изловил и выпорол за то знатно. Две недели сидеть толком не мог!
– Уна тоже ключ, а ходит свободная, а не как мы, в кандалах, – вздохнул чернявый.
– Ну, так с Уны же всё и началось, говорят. Через неё магистр силу свою получил, стал шлюссельмейстером. А потом еще и компас раздобыл, который на другие ключи ему указывает.
– Гад он, магистр этот! – тихо обронил Ивашка.
– Конечно, гад, каких свет не видывал! – согласно покивали ему. – Только ты всё равно от него теперь никуда не денешься. Не мытьем – так катаньем возьмет своё, и будешь ты в его связке работать.
– Да ни за что! – Ивашка тряхнул раскосмаченной гривой. – У меня уже есть ключник! А другого не надобно мне! – он порывисто стиснул ладонь стрелка, будто дал клятву верности. – Мы – тау-риш, братство! – горячо выпалил он.
Мизгирь крепко сжал его руку в ответ.
– Ну, тогда ты ещё наплачешься, – ехидно продудел Федька. – Махистр один день ласковый, а на другой – калёным железом жжёт. А захочет – так и вовсе все жилы по одной из тебя повытянет. Ещё о смерти будешь молить.
Ивашка ничего ему не ответил. Нахохлившись, притулился горячим плечом к боку стрелка. Потом встрепенулся вдруг, вскинул голову.
– Мизгирь… а ведь они и про тебя спрашивали! Фон барон-то этот по-нашему сносно чешет, только малость слова коверкает. И вот он все допытывал, ключник ты мой или кто. И держишь ли при себе огнестрел. А я ему ничего не сказал, дурачком прикинулся. Мол, память отшибло мне. А ещё знаешь… у магистра ведь тоже пистоль есть, я видел. Только не такой, как у тебя, а чёрный. И дуло у него широкое.
– Беретта с глушителем, – процедил Ярик. – Ну, хоть не бластер – уже и на том спасибо! – он потешно развел руками.
Ивашка прыснул. А Мизгирь тем временем лихорадочно прикидывал: «Выходит, магистр опаснее, чем я думал. Тоже стрелок, тоже ключник. И оружие у него понадёжней моего будет. Если заряжено, конечно».
– А что с остальными? Сколько их?
– Это передовой отряд, не больше двадцати человек. Но как только мы откроем портал – подтянется весь их орден. Вооружение – арбалеты, секиры, мечи. Пистолет только у Готфрида, – раздумчиво пояснил Ярик.
– Это хорошо, – кивнул Мизгирь.
– Да что ж тут хорошего?! – не выдержал Федька. – Как ты собираешься с ними сладить?!
– Это уж моя забота, – стрелок сухо усмехнулся. – Вы только без паники, ребята.
Те молча переглянулись. Но в глазах затеплилась надежда.
Ждать им пришлось долго.
Снаружи трещал валежник. Рыцари переговаривались неспешно. Звякала посуда. Потом потянуло запахом дыма и вкусного мясного варева. Мизгирь сглотнул набежавшую слюну – с прошлого дня у них и крошки во рту не было.
«Вжирх! Вжирх!» – видно, точили меч.
Лязгнули доспехи, заскрипели мелкие камешки – кто-то шёл сюда, тяжёлый и грузный.
Мизгирь плавно снял револьвер с предохранителя. Взвёл курок. И, когда снова отворили засов и полог наконец откинулся, под него просунулось чье-то костистое, будто вырубленное топором лицо с белёсыми глазами. Мизгирь распрямился стальной пружиной, кинулся вперёд. И опоздал буквально на долю секунды: в кольчужной перчатке возник воронёный ствол, коротко гахнул – и плечо стрелка ожгла горячая боль. Стиснув зубы, он пальнул в ответ слепо, не целясь. От грохота заложило уши. Пуля цвиркнула, отскакивая от металла.
– Не пробил! Кольчуга заговорённая! – ахнули сзади. Перепуганные мальцы вжались в дальний угол повозки.
С глухим отчаяньем Мизгирь осознал, что упустил свой единственный шанс: вот она надвигается, его белоглазая смерть, и он уже ничего не успеет сделать. Ни для Ивашки, ни для этих семерых, вырванных по чужой воле из привычной им жизни.
Второй патрон дал осечку.
Мизгирь припал к доскам, как зверь. «Ну уж нет! Я тебя, падлу, уделаю!» – он перекатился и коротко взвыл, ударяя белоглазого обеими ногами в пах. Тот глухо охнул, согнулся пополам.
И тут лесную тишину распорол сухой треск автоматных очередей и истошный кошачий мяв.
* * *
Рыцари тайного ордена полегли от оружия своих же потомков.
Уцелел лишь магистр, да и то потому, что Мизгирь, чёрный и страшный, вдруг встал во весь рост и рявкнул:
– Не стрелять! Этот гад нам живым нужен! – его полоснула вдруг мысль: «Кто же ребят из связки по домам отправит, как не этот?! Раз уж он схитил их – ему и возвращать!»
Он обвел пронзительным взглядом своих спасителей.
Танкист, все хуторские и даже староста Фрол были здесь! Шмайссер в его ручишах смотрелся сущей
