С.С.С.М. - Марципана Конфитюр
Кирпичников не говорил ни слова и удрученно кивал. Подумать только, может быть, содержимое портфеля могло бы избавить этих людей от невыносимой нищеты, а он, Краслен, так бездарно провалил секретное задание товарища Буерова!
Минуту собеседники молчали. Было слышно, как старуха там, в лачуге, тяжко шаркает.
— Думаешь, ей лет под сто? — спросил негр. — Нет! Всего шестьдесят. А уже еле ходит, почти что слепая…
— Врачу покажи.
— Что, смеешься?! Даже те, кто работает, редко могут позволить себе услуги врача, а уж нам-то на что? — фыркнул Джордан. — Да я, в общем, и так знаю, что он скажет: «Чего вы хотите, такой возраст, тридцать лет на калошном заводе ни для кого не проходят даром…»
— На калошном заводе?
— Да. Знаешь, как делаются калоши? Только не говори, что тоже думал, будто их отливают из жидкой резины, как чугунные статуи!..
"Без калош от Резинпрома я не выйду из дома!", — вспомнилась Краслену рекламная вывеска. Как-то там, на Родине?
— …Детали калош вырезают из тонкой резины и склеивают перед тем, как отправить на вулканизацию, — продолжал негр. — Все дело в этом дурацком клее. Он содержит бензин. Бензин испаряется и портит глаза, кожу, горло. Мать узнала об этом, когда было уже поздно… Прибавь к этому постоянную работу стоя, вручную… Не знаю, как у нее еще двигаются пальцы рук. До шестидесяти нечасто доживают. В смысле, негры. Да и в целом — пролетарии. Вот я пол своей жизни уже прожил.
— Джо, не надо!
Джордан замолчал.
— Ты прав, товарищ. Вот ведь, сопли распустил! С чего бы это?.. Обычно со мной такого не бывает! Хватит ныть, все у нас будет в порядке, нет так ли? — И негр улыбнулся.
— Вы так бедны, а тут еще я — нахлебник… — ответил Краслен.
— Ты давай-ка об этом не думай! От нас не убудет, что ты станешь спать в нашей хижине. Будем вместе работу искать… Ты ж белый — глядишь, и подыщешь чего-нибудь! Джонсона встретишь…
— Едва ли!
— Сказал — значит, встретишь! Сестренка моя — в его партии, — тихо сказал чернокожий.
— А ты?
— Я так, просто сочувствую. Боязно как-то. Узнают копы — мигом в тюряге окажешься, лет так на десять… Вот так-то. А Джессика — смелая. Я даже ей удивляюсь… Эй, глянь-ка, приятель, да вот и сестренка!
К лачуге приближалась миниатюрная, худенькая негритянка с узелком в руках. Желтое хлопковое платье в цветочек, надетое на ней, было изношено до крайности и кое-где залатано, но Краслен почему-то прежде всего заметил не то, как оно бедно смотрится, а то, как выгодно подчеркивает смуглую кожу негритянки. Следовало ужаснуться, увидев, что девушка ходит босой, но Кирпичников невольно залюбовался ее маленькими ногами.
— Эй, сестренка, не ожидал тебя увидеть! — крикнул Джо. — Какими судьбами?
— Я сегодня выходная, ты что, забыл?
— Совсем вылетело из головы!
— Вот как ты относишься к своим родственникам! — насмешливо ответила Джессика, всплеснув руками. — Завел дружбу с белым парнем и зазнался, так я понимаю? Говори, кого это ты привел к нам?
— Э-э, девочка, давай-ка полегче! Поверишь или нет, я только что из полицейского участка! С прошлого раза кровати там сделались еще жестче.
— Ну-ну! Я смотрю, ты не вылезаешь из арестантских камер, точь-в-точь как Первый Вождь Краснострании при старом режиме!
— Ты вспомнила о Краснострании как раз вовремя, девочка, потому что наш гость именно оттуда! — гордо заявил Джо.
— Что еще за глупые шутки…
— Это не шутки, — сказал Кипичников. — Меня зовут Краслен, я из С.С.С.М.
— Ой, товарищ! — вскричала негритянка.
Кирпичников и охнуть не успел, как оказался заключен в ее объятия. На секунду он почувствовал себя пальмой, на которую взбирается цепкая обезьянка. Потом ощутил спиной узелок, который Джессика не выпустила из рук. Наконец, понял, что вот-вот задохнется и стал вырываться. Когда отпустили, облегченно вздохнул, но немедленно пожалел, что все уже закончилось.
— Товарищ! Товарищ! — девушка неожиданно взяла деловой тон. — Скажите, а каково ваше мнение насчет этой чудовищной подлости агентов капитала, которая потрясла все прогрессивное человечество?
— Какой еще подлости? Что-то случилось? — не понял Краслен.
— Похищение тела Вождя.
— Что-о-о?! К-какого в-вождя?!
— Ну так вашего! Как!? Вы не знаете?
Ноги Краслена ослабли. Он сполз по стене, сел на землю.
— Вот черт, ты серьезно не знаешь? — спросил его Джордан.
— Когда? Как? Ошибка какая-то… Я же видел его на днях! — бормотал Кирпичников.
— В ночь на первое, — сказала негритянка.
— Труд великий! Я отплыл тридцать первого вечером! Но как же?.. А охрана?!
— Всех красноармейцев нашли на следующее утро мертвыми, со следами отравления удушающим газом, — серьезно ответила Джессика, на лице которой не осталось и следа от только что бушевавших радостных эмоций. — Мы прочитали об этом в партийной газете «Заря». Я как раз принесла новый номер. И хлеба вам с мамой.
— Скорей покажите газету! — воскликнул Краслен.
— Тс-с-с! Потише! Нас могут подслушать! Хотя здесь и так все знают про каждого, лучше нам войти в дом.
***
Суп, который уже сняли с огня, доходил, завернутый в одеяло, а на керосинке теперь грелся утюг.
Джессика развязала свой узелок, внутри которого, кроме краюхи хлеба, обнаружились аккуратно сложенное почти новое коричневое платье горничной и маленькая (в один разворот), напечатанная на дрянной оберточной бумаге, газета.
— Хотя здесь и темно, мы читаем запрещенную литературу только в хижине, — сказала Джессика. — Ни к чему давать соседям лишний повод для доноса. — Кстати, не зажечь ли нам в честь гостя керосиновую лампу, а, братишка?
— Хватит и коптилки, — буркнул Джо.
Старуха, сняв утюг с плиты, принялась гладить.
— Нет ли там про Джулиана? — проскрипела она тихо, без особенной надежды.
— Нету, мам, — сказала Джессика.
Печальный свет коптилки выхватил из темноты кусок запрещенной газеты. «KrylolyotBueroff» — вдруг увидел Краслен на бумаге знакомое имя. Взял газету, посмотрел на заголовок — и чуть снова не упал. «Агент буржуазии разоблачен» — торжественно провозглашала передовица. Чуть ниже, на фото, Кирпичников не без труда разглядел кринтяжпрома, а справа — толпу пролетариев с поднятыми руками и суровыми лицами. «Рабочие голосуют за смертный приговор изменнику» — значилось мелкими буквами.
Краслен опустился на стул. Руки дрожали, голова кружилась, сердце грохотало как сотня станков. За то время, что Кирпичников читал передовицу, он три раза успел подумать, что сходит с ума, и два — что все, жизнь кончена.
«В Краснострании наконец разоблачен опасный агент империалистов, так долго скрывавшийся под личиной борца за свободу
