Тот самый сантехник 3 - Степан Александрович Мазур
Обычно парни как слышат – на шаг назад и сразу на «вы» к ней. Но Боря как сидел с ложкой во рту, так и сидел. Зуб у стоматолога всё-таки сделал. Теперь снова можно портить сладким.
Военный, так военный. Сам по сути полтора месяца как дембельнулся. А за то время столько всего произошло, хоть по контракту снова иди. Хуже не будет.
– А мама? – для галочки спросил Боря, хотя до лампочки ему были сейчас папы-мамы. Просто пойти в зал, расправить этот её маленький, но уютный диванчик, укутать в плед её, обнять и рядом лечь, подмять под себя и всё – спи хоть до вечера.
Да как-то не принято спать после того, как переспали. Не ночь же ещё.
Лида глаз не отводила, но те погрустнели. Вроде не сильно, но уже вуаль одета. Тонкой пеленой прикрыла. Едва заметной.
– А мама умерла, когда я маленькая совсем была.
Тут взгляд мужика чуть приподнялся от персей спелых и стал немного осмысленнее. О, он же на кухне, оказывается!
– Соболезную.
Лида поднялась и в комнату пошла за халатом. Сбили игривый настрой. Да и волосы в новое полотенце не помешает завернуть, посуше. А ещё трусы поменять украдкой. Потому что эти хоть выжимай. Как будто не мужчина, а конь в ней побывал.
Но такой кентавр ей по душе!
– Да…ничего. Давно это было, – донеслось из зала. – Отец меня вырастил. Поныкались, конечно, по гарнизонам. Друзей толком не нажила. Вот в институте первых подруг, считай, завела. А те… дубинушки. Книг не читали. Стихов не знают. Чем занимались по жизни – не понимаю. Про какие-то шмотки постоянно. Одна тут говорит – «это краш!», а я ей – будь здорова. А они ржут, как дуры… Ой, а ты не знаешь, что такое кринж? Или буллинг? И кого они там постоянно шеймят?
– Не, не знаю, больные, наверное, – ответил Боря и в жижу снова превращаться начал. Кости что есть, что нет.
Но из комнаты снова донеслось:
– А теперь вот однушку взял мне папа мой, чтобы училась в городе в институте сама спокойно. А он уже служит где скажут. Короче, говорит, пора мне оседать. А сам ещё поныкается. Гусь – птица вольная!
Боря даже по щекам себя побил немного, пытаясь взбодриться:
– На кого учишься?
– Филолог.
– Скажи что-нибудь на фило…фи…филоло…
– Ну, во-первых, на филологическом, во-вторых, филолог знает двадцать пять синонимов к слову «хуйня».
– Тогда сантехник двести пятьдесят деталей с таким названием, – ответил Боря.
– Значит, мы идеальная пара, – донеслось из коридора.
Улыбнулись, каждый про себя.
– И вообще, ты липовый тоже попробуй.
Она вернулась в халате, за стол села. Но без лифчика. А халатик, как нарочно, распахнут. По боку ему поясок. Да и тот сполз. Но с ним даже пёс не играется.
«Во-о-от», – заявил тут же внутренний голос, фокусируя внимание. Зрение сразу чётким стало, настроилось.
Тишина в квартире. Ходики только в коридоре едва слышно идут. Покой. И снова – гипноз. И снова сладкая жизнь полной ложкой.
Боря, мёд рецепторами впитывая, невольно оценил девушку. Что-то в ней изменилось? Какая-то новая важная деталь. А какая? Волосы те же, глаза те же. Груди… точно те!
«Нет, ты посмотри, посмотри. Что это у левой груди? Не прыщик ли? А, нет, ворсинка».
Иногда Глобальный отводил голову, оглядывался немного для порядка. Собака приученная, не попрошайничает. Под столом валяется, и храпит как дед старый. Но на полу не видно шерсти. Да и кухня блестит чистотой. В ванной опять же ни белья не было, ни в коридоре грязи.
«Всё-таки – хозяйственная», – одобрил внутренний голос и включил строгого наставника: «Слушай, ну пора что-то решать. Нельзя так с девчонкой-то. Что ты себе вообще позволяешь? Без резины даже авто зимой не ездят! А ты долбанный дикарь, Боря!».
– Слушай, Лид… я это…
Боря уже набрал в лёгкие побольше дыхания, чтобы сказать много и сразу, а то подумает ещё, что поговорить им не о чём, но его телефон на столе зазвонил. И сразу видеосвязью «директор» подсветился.
– Извини, начальство.
Лида только под стол сразу нырнула и как партизан в разведке и поползла, чтобы не палиться.
«А может стесняется просто?», – добавил внутренний голос, немного сожалея, что не между ног ему уползла, а в коридор.
Сантехник хмуро нос почесал корпусом аппарата, и вдруг на кран внимания обратил. А тот, гад, не капает даже. Стоит себе, новый и блестящий, бесит даже. И батареи новенькие и блестящие.
«Тут оказывается ещё и кран с батареями есть!», – тут же заявил внутренний голос с иронией.
– Да, Тимофей Вольфыч, – ответил Боря, сразу к крану встав и стараясь камеру фронтальную не только выше пояса держать, но и выше плеч.
Всё-таки уже полтора часа как на работе должен быть. А они тут завтрак на рассвете устроили. И чаи гоняют, пока часики тикают и зарплата нагорает в фиксированной своей части.
– Глобальный, ты где? – спросил директор.
