Разбойничья злая луна - Евгений Юрьевич Лукин
— Да?
— Сегодня перед рассветом в такырах Талланы была разбита торговая каторга. Утром владелец остановил почтовик, идущий в Харву из тени Ар‑Нау, и передал с ним жалобу.
— Глупец, — презрительно фыркнув, изронил сановник. — Теперь ещё и судна лишится… А при чём здесь Шарлах?
— В жалобе сказано, что нападавшие шли на почтовой каторге. Насколько мне удалось выяснить, кроме Шарлаха, никто никогда не захватывал подобного судна. Кроме того, владелец прямо утверждает, что ограбил его именно Шарлах.
С этими словами Ирва наклонил голову и вручил досточтимому свиток с жалобой. Тот поспешно развернул его и уставился на корявую вязь. Несомненно, владелец ограбленного судна писал жалобу сам.
— Таллана… — хрипло сказал наконец досточтимый Тамзаа, вскидывая обезумевшие глаза. — Но это же совсем близко к Харве! Чего же ты мешкаешь?!
— Боевая каторга «Геккон» вот‑вот должна выйти из южного порта, — ровным голосом известил Ирва.
Тамзаа недоверчиво, чуть ли не с суеверным страхом покосился на своего секретаря. Потом всмотрелся повнимательней и снова забеспокоился.
— Что‑нибудь ещё?
— Нет, — после секундного колебания ответил тот. — Но я бы на всякий случай послал в Зибру распоряжение нагрянуть в тень Ар‑Кахирабы и в Турклу.
— Не понимаю.
— Ap-Maypa в своей жалобе утверждает, что мятежный караван направился к югу, — объяснил Ирва. — Значит, либо Пьяная тень, либо Туркла.
— Но ведь налёт был четыре дня назад! За это время запросто можно побывать в Туркле и снова подняться к северу! — уже раздражаясь, бросил Тамзаа. — Что тебя смущает?
— Меня смущает отсутствие двух остальных кораблей, — бесстрастно ответил секретарь.
— Н‑ну… — досточтимый несколько замялся. — Шарлах мог продать их в той же Туркле и оставить себе одну только почтовую каторгу…
— Я бы на его месте постарался избавиться именно от почтовика, — задумчиво заметил Ирва.
— Да, но владелец‑то утверждает, что ограбил его Шарлах, а не кто‑нибудь иной!
— Да… — вновь поколебавшись, сказал секретарь. — Но, во‑первых, владелец мог неправильно понять грабителей. А во‑вторых, сами грабители часто называют шайку именем главаря.
— То есть ты хочешь сказать, что Шарлах разделил свои силы? — сановник тревожно задумался. Потом решительно кивнул: — Ты прав. В любом случае вреда от этого не будет. Да и флот Зибры что‑то застоялся в последнее время. Пусть сходят в Турклу и в Ар‑Кахирабу. Такие походы только на пользу…
* * *
Не исключено, что рассудком Улькар повредился именно из‑за бесконечных склок, в которые его втравили родственники жён. Во всяком случае, бессмертным он себя объявил сразу после того, как оба враждующих семейства подступили к нему с двух сторон, смиренно и настойчиво умоляя назвать наследника. На отцовский престол в будущем претендовали пятнадцатилетний Льяга, сын Ринад, и одиннадцатилетний Авл, сын Айют.
Добром это дело не кончилось — Улькар закусил удила. Его, победителя Кимира, ставили перед выбором! Его, можно сказать, хоронили заживо! И кто? Вчерашняя мелкая знать, поднявшаяся лишь потому, что древние роды Харвы сгинули в огне мятежа, опрометчиво приняв сторону Орейи Четвёртого!
Уже утром следующего дня грянул указ о бессмертии государя. Возможно, Улькар решил таким образом раз и навсегда разрубить затянувшийся намертво узел дворцовых интриг. Действительно, какие могут быть наследники, если государь бессмертен? Досточтимый Сейта осмелился ужаснуться, и это стоило ему головы. Попытались воздействовать на Улькара через первосвященников. Результатом были разрушение храма Четырёх Верблюдов и указ о божественной сущности государя. И жители Харвы притихли испуганно, тогда лишь сообразив, что правитель их безумен.
Тем не менее борьба за наследство продолжалась. Мало кто при дворе понимал слово «бессмертный» буквально. В большинстве своём сановники искренне полагали, что бессмертие государя есть некий символ власти, не более. Тот же Орейя Четвёртый, к примеру, именовался ослепительным, но ведь не светился же!
Однако поход за морской водой в корне менял дело. Речь уже шла не о титуле — речь шла о реальном бессмертии, если, конечно, верить трудам древних… Даже ко всему привыкший Тамзаа испытал потрясение, когда Улькар объяснил, зачем ему понадобился разбойник Шарлах. Тем же вечером в состоянии, близком к панике, сановник приказал Ирве найти и собрать у себя в доме всех учёных, кому посчастливилось пережить мятеж. Учёных собрали, и досточтимый Тамзаа потребовал от них истины. Истин, к его удивлению, оказалось несколько. Особенно поразил досточтимого некий мудрец, подозрительно смахивающий на нищего. Он объяснил, что море есть антитеза пустыни, возникающая в человеческом воображении под влиянием солнечных лучей и, следовательно, отношения к бессмертию не имеющая.
Отпустив этих оборванцев, сановник долгое время пребывал в задумчивости. Суждение нищего мудреца ему понравилось, но было ли оно истинным, досточтимый не знал. Всё, конечно, могла решить случайная смерть Шарлаха во время облавы на него, но, поколебавшись, досточтимый решил оставить пока разбойника в живых и несколько усложнить интригу.
И, как выяснилось, зря…
Глава 13
Собрат по ремеслу
Приход в Турклу разбойничьего каравана переполоха не вызвал — пёстрое население этого странного оазиса и не такое видывало. Громкое имя главаря также никого особо не поразило. Как выяснилось, о Шарлахе здесь слышали краем уха, поскольку награбленное добро он сбывал исключительно в Пьяной тени и столь далеко на юг не забирался ни разу по причине утлости своих корабликов. Было даже слегка обидно, что грозный разбойник, от одного имени которого вот уже второй год трепетала вся Пальмовая Дорога, считается здесь вполне заурядной личностью.
Хотя, с другой стороны, разбой в Харве никогда не достигал такого размаха, как, скажем, в юго‑восточных провинциях Кимира, где наглость пустынных стервятников однажды дошла до того, что они осадили Алийбу (в ту пору главный город государства), угрожая штурмом и требуя баснословного выкупа. И хотя разбойничьи орды были тогда рассеяны своевременно подошедшими войсками, Орейя Третий счёл за благо перенести столицу в более безопасное место.
Укрепившись в новой цитадели, сей воинственный государь вознамерился окончательно искоренить разбой, однако был застигнут в разгаре сборов внезапной смертью, а бездарный его преемник Орейя Четвёртый… Ну да история смуты и отделения Харвы достаточно известна.
Прорвавшийся по трупам к обломкам трона полководец Гортка, одно время, кстати, тоже числившийся в разбойниках, решил продолжить дело Орейи Третьего. Его стараниями Кимир каким‑то чудом уберёгся от окончательного развала, а бесчисленные шайки грабителей быстро ощутили, что рука у нового государя весьма твёрдая. Несколькими решительными рейдами, невольно заставляющими вспомнить сомнительное прошлое полководца, Гортка Первый разорил такие старинные разбойничьи гнёзда, как Алияни и Порт-Ганеб, однако оазис Туркла, неожиданно
