Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

– Хорошо. Буду через двадцать минут, – почему бы не съездить, тем более, что рядом редакция газеты и туда тоже заехать надо.

Веряскин был с красными глазами, как у вампира и двухдневной щетиной. К тому же сидевший рядом майор, фамилии которого Пётр не знал, выглядел не лучше.

– Садись, товарищ секретарь, сейчас чаю принесут. Обрадую сразу, удалась твоя идея с фотографией. Ещё как удалась.

Пока пили чай, подполковник поведал следующее. Смотрящий за городом Зуев Артём Потапович по кличке "Потап" на сделку пошёл частично. Своих сдавать не стал, а вот адреса, где временно окопались залётные, назвал. Два адреса. Ночью на оба адреса и выехали. Оба раза удачно. По первому адресу в частном доме на Суходойке взяли двоих гастролёров, что ограбили магазин по улице Попова три дня назад. Граждане были пьяные в стельку и тёпленькими были вынуты из постелек и доставлены в ИВС.

А вот второй адресок по улице Микова принёс настоящую удачу. Там взяли некоего Тимурканова, который в Серове убил милиционера и завладел пистолетом Макарова и удостоверением. В Краснотурьинске он скрывался уже неделю у своего дальнего родственника Рустама Дюльберова. Рустам был инвалидом. На зоне пилой отчекрыжил себе кисть левой руки. Жил якобы на пенсию по инвалидности, а на самом деле скупал и перепродавал краденое. Когда родственничков ночью повязали опера, Рустам пошёл в отказ, что, мол, просто сдавал квартиру случайному человеку. Но довольно быстро раскололся. Его припугнули, что пойдёт как соучастник убийства милиционера. А это очень большой срок. Тут инвалид и поплыл. Сдал двоих воров, что недавно приносили ему вещи по квартирной краже. Отправили и туда наряд. "Товарищи" оказались на месте, тоже пьяные до изумления. При них и остатки вещей по краже находились. Сейчас вороваек колют на похожие нераскрытые эпизоды. Ну, а гражданину Дюльберову пока "шьют" недонесение, скупку краденого и оказание сопротивления при аресте. Так что поедет Рустам в колонию надолго. Живёт он в двухкомнатной квартире. Занимает, правда одну комнату, но вторая комната практически пустует, так как её хозяин живёт в частном доме на Медном у сожительницы, а домой приходит с сожительницей и её сыном только в воскресенье искупаться, да белье постирать.

– Его ведь выселят по суду, так, что считай, одну комнату уже освободили, – обрадовал Петра начальник милиции, памятуя про разговор, о выселении организаторов притонов.

– Хорошие новости, Аркадий Михайлович, а почему разговор не для телефона? – отставляя пустую чашку, поинтересовался Тишков.

– По имеющимся агентурным данным Потап решил тебе отомстить, – сокрушённо покачал головой подполковник.

– И насколько это серьёзно? – известие Петра не обрадовало, но он ведь работал в милиции, и отлично помнил, что все преступники обещают отомстить по возвращению с зоны и очень и очень малая часть пытается свои угрозы реализовать.

– Кто их знает, но на всякий случай один по городу не ходи какое-то время, – развёл руками Веряскин.

– Парабеллум дадите, – вспомнил Остапа Бендера Штелле.

– Извини, нет у меня немецких пистолетов. Есть наши – макаровы. Только пока поступим по-другому. У меня старшина Кошкин выходит на пенсию. Написал вчера заявление. Осталось ему две недели служить. Вот я его и попрошу эти две недели поохранять тебя. Зовут старшину Вадим Степанович. Он фронтовик. Будет у него дембельский аккорд.

– А это правильно, когда первый секретарь горкома партии прячется от бандитов за старичка? – не очень понравилась идея Петру.

– Ну, насчёт старичка ты, Пётр Миронович ошибаешься. Ему всего сорок два года. Просто работал в ИВС, а там год за полтора идёт, вот стаж и выработал. А на фронт попал в 43 в возрасте 17 лет. Дошёл до Кёнигсберга был в полковой разведке. Три ордена пять медалей. Две нашивки за ранение. Да сам сейчас увидишь. Он в коридоре стоит, – Веряскин поднял трубку и дал команду пригласить Кошкина.

Кошкин был высок и силён. Под чуть маловатым ему кителем чувствовались "мышыцы". И не скажешь, что пенсионер.

– И чем же вы Вадим Степанович собираетесь заниматься на пенсии? – заинтересовался Пётр.

– Тренером пойду в ДЮСШ, вольную и классическую борьбу пацанам буду преподавать. Я ведь мастер спорта. Чемпион области.

Глава 19

Вика Цыганова тяжело вписывалась в новую реальность. Каждый миг хотелось закрыть глаза и, открыв их, оказаться в привычном 2020 году. Но нет. Прошло уже три недели и всё оставалось по-прежнему. За окном зима 1967 года. Ей не хватало интернета. Особенно после того, как пришлось вспоминать чужие песни. Вроде бы тысячу раз слышанный "День победы", а как дело коснулось, то тут в словах сомневаешься, то не помнишь, какую ноту брать. Сложнее же всего пришлось с песнями Высоцкого. Длинные тексты, часть из которых категорически не желала вспоминаться. Если бы не Пётр Миронович, то "Мы вращаем Землю" так и осталась бы лишь в планах.

– Откуда же вы помните песню? – поинтересовалась Вика у этого странного человека. Он точно не был певцом и не знал ни одной ноты. Даже не брал в руки ни разу гитару или любой другой музыкальный инструмент.

– Так получилось, что перед тем как попасть сюда, я начал писать книгу о том, как сам переношусь в себя первоклассника. Нравилось мне читать книги про попаданцев, ну а потом и сам начал потихоньку писать, – тяжело вздохнул Пётр Миронович.

– И много написали?

– Много, больше десятка. Правда, до этого про другое время писал. Сначала про начало семнадцатого века, потом про русско-японскую войну, про Цусиму. А в прошлом году осенью начал и про шестьдесят седьмой год. Там мальчик пишет эти песни, сочиняет книги, пытается спасти Гагарина и Комарова. Тот ведь в конце апреля погибнет. А теперь вот и не знаю, как это сделать.

– А если написать письмо Королёву? – Вика даже про песни забыла, неужели и вправду можно спасти Гагарина и Комарова.

– К сожалению, Королёв погиб год назад при неудачной операции. Сейчас Генеральный Конструктор Василий Павлович Мишин. Ты знаешь адрес Мишина, или ты знаешь правду про гибель этих космонавтов? Есть в интернете версия, что Гагарина специально угробили, подстроив так, чтобы его самолёт попал в струю газов от другого самолёта. Есть версия, что Гагарина и не было на разбившемся самолёте, а погиб он раньше при неудачном запуске корабля "Лунной Экспедиции". С Комаровым тоже не все так просто. Почему корабль вращался при спуске? И правда ли это? Может парашют просто не раскрылся? Там и про парашют интересная версия в интернете есть. Ну, даже представь, что Мишин получит моё письмо. А поверит? И что предпримет? Отменит полёт? Не думаю.

В общем, интересно поговорили. Вика долго в тот день заснуть не могла, и так и эдак придумывая, как спасти космонавтов.

А ещё у неё не заладились отношения с новой учительницей. С первого дня. Та словно почувствовала в маленькой девочке Маше соперницу себе. Нового неформального лидера. Вика старалась не выделяться, но засыпалась сразу на первом уроке. Её вызвали к доске и предложили решить пару математических примеров. И хоть Виктория Юрьевна Жукова закончила Дальневосточного институт искусств в городе Владивостоке, а не МИФИ в Москве, но примеры легко решила в уме и написала ответы. А учительница потребовала расписать всё решение.

– Зачем? Тут и так всё видно, – попыталась оправдаться девочка.

Но не тут-то было. Пришлось стирать ответы и писать длинное решение, а вместо заслуженной пятёрки получить незаслуженную четвёрку. И пошло. Почти на каждом уроке. Вика просто не могла встроиться в уровень мышления десятилеток. Взрослость выпирала отовсюду. А когда они с Катей пришли в класс с новыми ранцами, стало совсем плохо. Спасало только то, что Катя была дочерью первого секретаря горкома КПСС. Прямых нападок и трений учительница всё же старалась избегать, так мелкие подначки. Но ведь обидно! И не заслужено.