Юрий Валин - Самый младший лейтенант. Корректировщик истории
– Тебе пистоль для чего дали? Для авторитета и поддержания офицерской чести. А ты со своим «ТТ» в приличную дуэль встрять вздумал. Очень умно. Держи, вот, – раздраженная Катерина вручила растерянному лейтенанту немецкий автомат. – Это на крайний случай. У вас война другая – лампово-эфирная, радиоэлектронная.
Онемевшая от свалившихся несчастий хозяйка подметала осколки стекол. Связисты завешивали окно плащ-палаткой. Ворчащая Катрин с одним из разведчиков разбиралась с трофейным «МГ». Женька с лейтенантом спрятались в радийную комнату.
– Что ж она так? – жалобно сказал лейтенант Костя. – Я уж влюбиться был готов. Такая красивая…
– Она нарочно орет, – авторитетно объяснил Женька. – Чтобы влюблялись поменьше. Не время сейчас.
– А когда время? – Костя со вздохом взялся за паяльник. – После войны? А если не доживем?
– Почему не доживем? Обязательно доживем, – бодро заверил Женька. – У меня предчувствие точное.
– Да? И что еще предчувствуешь?
– Ну, например, то, что с Катериной нам ловить нечего. Товарищ она опытный, надежный, не только с винтовкой управляться умеет. Но в личной жизни с ней с ума сойдешь, это я тебе точно говорю. Так что не очень огорчайся.
– Давно с ней служишь?
– Так, можно сказать, с самого начала, – дипломатично объяснил Женька.
– Эффектная девушка, – Костя опять вздохнул.
– Это точно. Даже чересчур. Давай помогу с проводами.
– Тебе, наверное, допрашивать нужно.
– Нет, зреет пока клиент. И вообще меня уже тошнит от этих нацистов упертых.
Только успели за провода взяться, как на улице зарычали двигатели. Бойцы с оружием метнулись по местам, но Катрин уже возвращалась с улицы:
– Отставить, учебная тревога. Подкрепление прибыло. Ты, лейтенант, своей телефонограммой весь штаб на уши поставил.
На улице рычал, разворачивался знакомый «Т-60», с брони спрыгивали автоматчики. Дальше по улице стоял грузовик, от него шагала знакомая фигура – лично капитан Варварин прибыл.
* * *– Nein! Ich fordere, mich zu erschießen! Nur nicht zu der Hexe!!![25] – выл роттенфюрер[26].
Женька, вместе с разведчиком, пытался впихнуть его в комнату, но коренастый немец ловко выворачивался из рук.
Зрелище в кухоньке было еще то: стол, заставленный бутылками, с разбросанными солдатскими книжками, портсигарами и часами. Капитан Варварин в расстегнутой гимнастерке, со стаканом в руке. Торчащие из-под стола неподвижные ноги в коротких сапогах, ворох смятой немецкой формы в углу. Ну и естественно, товарищ Мезина, опять без гимнастерки, зато в трофейном кепи и приветливо улыбающаяся. Перчатки сняты, левая рука чуть ли не по локоть в буро-красной жидкости, правая играет блестящим ножом.
Очевидно, жуткие ожидания мнительного роттенфюрера оправдывались в полной мере. Пятясь, отдавил ногу разведчику, все порывался удрать к спасительному чулану.
– Вот кенгура бешеная, – обозленный разведчик пытался направить пленного пинками колена. Немец, судорожно выкручиваясь, заныл – к нему неторопливо приближалась Катрин. Неуловимо ткнула носком сапога в щиколотку – немец ахнул, обмяк. Жуткая фройляйн-ведьма выдернула его из рук конвоиров, швырнула на пол. Перед носом мелькнули ноги мертвеца, но тут же рывок перевернул роттенфюрера на спину. Ведьма села ему на грудь, вертя в пальцах узкий луч стали.
– Господин лейтенант, это бесчеловечно! – застонал немец. – Я всего лишь честный солдат. Я всегда осуждал пытки. Прошу вас, переведите. Я из рабочей семьи…
Швабец[27], наверное, вон как «е» сглатывает. И дифтонги древние. Зря его солдатскую книжку не дали.
Женька пожал плечами:
– Что я должен перевести? Что вы честный солдат? Фройляйн тоже воюет не первый год. Ни отпусков, ни борделей у нас нет. Дама имеет право развлечься, не так ли? Наш командир не возражает. В конце концов, вы должны быть польщены – фройляйн интересует лишь истинно нордический тип. Особенно потомки викингов. Долихокефалия[28] – вы понимаете? Мы знаем, что в СС берут чистокровных арийцев. О, вы все аристократы крови в пятом поколении.
– Но я из рабочей семьи! Господин капитан, – немец пытался вывернуться, взглянуть на Варварина, одновременно судорожно жмурился: лезвие ножа скользило по его потному лбу. – Господин капитан, клянусь, я из пролетарской семьи! Из простой рабочей семьи!
– Пролетарий? Гитлер капут, фирштейн? – пьяновато улыбнулся Варварин. – Жень, ты поджимай, поджимай. И естественнее. Скажи ему, что нам все равно некуда девать пленных. Под Сталинградом взяли с избытком. Нам нужны только инженеры-железнодорожники и рабочие по сборке радиотехники. Поджимай, импровизируй.
– Быстрей давайте, – процедила Катерина, хищно улыбаясь и продолжая ласкать немца отточенной сталью. – Или я сейчас сблюю.
По странному стечению обстоятельств роттенфюрер оказался сведущ в радиоделе. Клялся, что даже полковую радиостанцию способен собирать и разбирать с закрытыми глазами. На заводе он будет хорошо работать, очень хорошо, только не нужно его отдавать фройляйн. Повезло – оставшийся в чулане фриц казался Женьке покрепче характером. Теперь, возможно, с ним и не придется возиться.
Ослабевшего роттенфюрера перевели в маленькую комнату – Катерине не терпелось отмыться от сока маринованных помидоров и выкинуть обратно приволоченный с улицы для поддержания должного антуража труп.
Разговор перешел в почти спокойную беседу. Советский подвыпивший капитан с ленцой интересовался стандартными и экстренными частотами связи, немец удовлетворял любопытство господина капитана. Женька переводил со скучающим видом. Заглянувшей к мужчинам красавице-ведьме все это быстро надоело, она налила из бутылки стакан воды, имитирующей водку, не торопясь выцедила и удалилась. Немец несколько успокоился, хотя его все еще трясло.
22.32.
Переулок Котовского
Коптилка чадила, капитан просматривал карандашные записи. Не поднимая головы, спросил:
– Устал?
– Да не особенно, – сказал Женька. – Охрип вот только чуть-чуть.
– Ничего, сейчас чаю попьете, – отстраненно пробормотал капитан. – Я поеду, в штабе ждут.
– Товарищ капитан, польза от нашего допроса есть? Ведь врал фриц в деталях.
– Естественно. Но человек в его положении особым полетом фантазии не отличается. Или просто молчит, или пытается наврать весьма близко к правде. Нам и этого хватит. Тем более, – Варварин похлопал по своей полевой сумке, – мы с тобой здесь не одни воюем. Радиоперехват и до нас работал. Свежие поправки введем. Да и не в них суть.
Женька хотел спросить, в чем же суть, но вовремя сообразил, что не стоит.
– Передашь радистам, – капитан протянул листок со списком частот. – Пленных я заберу. Кроме роттенфюрера. Его берегите – еще может понадобиться. И сами поосторожнее. Не ваше дело из автоматов строчить.
Женька зашел к связистам. Бойцы спали, устроившись среди ящиков и инструментов. Лейтенант посапывал прямо за столом, навалившись локтями на обрывки проводов и инструменты. На звук шагов вскинул голову, попытался разлепить глаза.
– Ты спи, – сказал Женька. – Начальство предварительный список частот прислало.
– А, хорошо. Хочешь послушать? – лейтенант Костя пощелкал тумблерами. Динамик зашипел, потом из него ясно сказали:
– Sonnenaufgang an Pluto, umgeht das Dorf im Westen. Seid vorsichtig, die Russen haben viele Kanonen[29].
– Verstanden. Komme nur schwer voran. Das Gelände ist scheußlich[30].
Лейтенант покачал головой:
– Не спят, суки. Слабину у нас ищут.
– Наверное, кто-то из «Лейбштандарта», – сказал Женька.
– Черт их знает. Я же только позывные разбираю. Но заткнуть мы их можем хоть сейчас попробовать.
– Дадут приказ, тогда и начнете. Вы бы спали, пока можно.
Катрин одновременно чистила самозарядку, пила чай и любезничала с танкистом Борисом. Такой довольной начальницу Женька в последние дни не видел. Должно быть, уже отобрала у танкиста «импортный» ненадежный «ТТ», облегчила трепетную девичью душу.
Женька пожал танкисту относительно чистую руку:
– Значит, опять вместе? Пушку-то свою исправили?
– В порядке. И боекомплект почти полный. Пока вас охранять приказано. Немцы в город мелкими группами просачиваются. Или их нарочно к вам пускают? Для потрошения? – Борис неуверенно улыбнулся.
– Трясем в меру сил, – заверил Женька.
– Садись, хвастун, чай пить, – Катрин тоже улыбалась, очень по-домашнему. – Поспать бы успеть, пока нас самих трясти не начали.
Женька взял кружку с остывшим чаем, отковырял от слипшегося комка замурзанную карамельку. Похоже, спать отсылают. Понятно, малость отмытый танкист выглядел интересным парнем. Лет двадцать семь ему. Солидный. Такие Катьке должны нравиться. На невысокое звание кавалера ей, конечно, наплевать. Сколько же ей самой лет, актрисе белобрысой-светловолосой?
