Завод: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

— Да я посмотрел, как мужики делают, и на точило пошел, ну и на ленте подравнял.

— А если бы тебе нахрен руки поотрывало на камне! — выпучил глаза наставник.

— Я аккуратно, чесслово.

Палыч в раздражении пошевелил усами.

— Аккуратно он… рано тебе такими вещами заниматься, по точилам ходить. Это вообще-то нарушение техники безопасности. И тебе, и мне за такое шею намылят, если случится что. Написано по технологии — напильник, значит, напильником и работаем.

Я спорить не стал. По факту, работа была выполнена, и мне можно было относить детали обратно фрезеровщику.

— Так, ученичок… иди, что ли, первую деталь контролёру покажи, — предложил наставник. — Пусть печать БТК поставят.

Я спорить не стал, хотя обычно никто разметку контролёрам не показывал. Это из того же разряда, как заусенцы напильником вместо камня сбивать. Но почему наставник перестраховывается, тоже понятно, всё-таки у меня второй рабочий день на предприятии. Он-то не в курсе, что я такими вещами занимался всю свою жизнь и даже шутил порой, чтобы меня и в могилу с напильником положили.

— На, — Палыч протянул техпроцесс, вложил чертеж и маршрутную карту внутрь, а сверху положил деталь. Кивнул в сторону двери в БТК, где сидели контролёры. — Туда шуруй. К Гене только не иди, Аньке показывай.

Я пошагал в БТК. Буду сейчас с ребятами-контролёрами знакомиться.

У контролёров был свой, отдельно оборудованный закуток. Каждый из них отвечал за контроль производства на своём участке. Логика в этом была, потому что детали раз в квартал повторялись, и контролёр хорошо знал их специфику и применение. В теории — хорошо знал. На практике главным отличием хорошего контролёра от посредственного было понимание, куда деталь пойдёт дальше. Такой контролёр мог пропустить формальный брак, который при этом не являлся фактическим — тот, который при работе мешать не будет, проще говоря. Условно, по чертежу рабочий мог профукать размер, просверлить больше отверстий, чем требовалось или откромсать больше, чем стоял допуск. Но не всегда такая деталь не будет пригодна. Например, если она несла роль технологического отверстия для облегчения веса детали. В таком случае разобьет отверстие на пару десяток, так и ничего страшного не случится. Но не каждый контролёр такие нюансы знал.

Мне вспомнилась женщина с остановки. Наверняка пышная барышня ехала в цех конечной сборки, а в руках держала техпроцесс на деталь, которая у сборщиков не становилась. Как любой грамотный контролёр, прежде чем написать браковку, она хотела удостовериться, что это фактический брак, а не формальный. Какие контролёры здесь — поглядим.

Внутри БТК меня встречали два массивных стола возле окна. На них складировались куча бумаг, измерительный инструмент, разметочная плита и куча прочей всякой всячины. А под стеклом, лежащим поверх столешницы — ютились таблицы допусков и посадок. Один стол пустовал, хотя по халату, накинутому на спинку стула, было понятно, что контролёр просто отошел. А вот за вторым сидел молодой человек, которому, скорее всего, ещё тридцати не было, и с важным видом проверял партию деталей. Стало быть, он и есть Гена. Так вот, Геннадий сосредоточился настолько, что высунул язык, на лбу повисла капля пота.

Я представился, назвал номер участка и спросил:

— Кому можно первую деталь показать?

Мужичок не поднял глаз, продолжил мерить шайбочки. Я припомнил, что их шлифовала наша шлифовщица Ира. Хотел повторить вопрос, но контролёр поднял взгляд и невнятно фыркнул:

— Товарищ, не мозоль глаза, я как освобожусь, дам знать. Можешь пока на перекур сходить.

Предложение дельное, но я не курил. Сел на свободный стул, решил подождать — ну если занят человек, что ж делать. Гена опять смерил меня взглядом, как мне показалось, с некоторым раздражением, как будто присаживаться мне не стоило, дескать чего под руку смотреть.

Ожидание несколько затягивалось, шайб в ящике было больше сотни, а Геннадий померил в лучшем случае половину.

— Говори не говори по нижней границе не делать, — недовольно шептал он себе под нос.

Шайбы, которые он уже померил, Гена небрежно бросал на стол. Судя по блеску поверхности металла, здесь был седьмой класс чистоты, и такими вот жонглированиями, контролёр мог запросто испортить всю партию. Советы надо давать тогда, когда тебя просят, а этот товарищ, судя по хмурой роже, в них не нуждался.

Наконец, то ли ему надоело перебирать шайбочки, то ли моё присутствие его так напрягало, но Гена отложил микрометр.

— Ладно, пока ты Ткачук дождешься, обед будет! Она на клепку пошла. Что там у тебя?

— Хочу печать БТК поставить.

Я положил перед контроллером деталь и документацию.

— Ты ж ученик, да? — он потянулся к детали, брезгливо взял, боясь перепачкаться в чернилах. — Вот не понимаю, зачем столько мазать, вы что, забор красите? Ну раз кисточкой провел — и хватит. Ёшкин кот…

Я промолчал. Знаю таких болтливых — все им не так, все не то. Не удивлюсь, если этот Гена — дружок фрезеровщика Андрея. Такому слово, а он тебе два. Быстро найдут общий язык.

— Так, — он уставился в техпроцесс. — Разметить по высоте согласно эскизу… понятно. Ты бы еще как заусенцы снимаешь показал?

— Ты смотреть-то будешь? — я решил его немного осадить.

Он посмотрел на меня молча, взглядом хмурым. Поставил на разметочную плиту деталь и, настроив рейсмас, провел по поверхности детали. Понятно, что носик рейсмаса прошел выше моей линии разметки. Вот что означает посредственный контролёр. Формально он прав, следует технологии, а вот фактически…

— Ты как размечал, что на два миллиметра промахнулся? Наставнику хоть показывал?

— Неправильно что-то? — подыграл я, уже поняв, что каши с Геной не сваришь.

Тут случай: здравствуй, дерево, я сам открою.

— Етить колотить, понабирают по объявлению, — завёл тот глаза к потолку. — Иди, пусть