Мамба и большой Куш - Алексей Птица
Не ходите, девки, в Африку гулять, здесь поганый климат, агрессивный животный мир, огромные просторы и куча самых необычных и подчас весьма непредсказуемых опасностей. И это ещё та часть Африки, которая достаточно пригодна для пребывания, а вот ближе к центру и во влажных джунглях, там вообще, туши свет и копай землю.
Там всё не просто плохо, а ужасно. И мухи це-це там роятся кучами, превращая незадачливых путешественников в сумасшедших. А ещё интересно, что в процессе эволюции они стали кусать только чернокожих людей. Великая природа — мать, не поспоришь с ней.
Но туда мне, собственно, и не надо. Что там делать, карликов чёрных разве покорять. И Африка мало обитаема была в древнее время. В центре слишком много опасностей, очень тяжёлый климат, а человек слаб. Это я знал ещё по истории девятнадцатого века, и если бы не огнестрельное оружие и сельскохозяйственные технологии, что принесли с собой португальцы, Африка так до конца и не была бы заселена. А рассказы, что она кишмя кишела неграми — это выдумка и миф европейских историков.
Больше всего меня интересовало побережье, то бишь, побережье Африканского рога. Насколько я помнил, в районе Сомали ничего не располагалось: ни крупных государств, ни, тем более, городов. Какие — то города должны иметься на побережье, но арабы в это время ещё не стали морскими путешественниками, а финикийцы уже, возможно, свалили с прибрежных селений. Слишком далеко и слишком затратно их оказалось поддерживать, возможно, ресурсы, найденные поблизости, израсходовались. Так часто бывает, что город, стоящий сотню лет, на вторую внезапно умирает, оставляя в тупике исследователей будущего.
Но это нужно проверить. В чём можно быть уверенным, только в том, что ни греки, ни римляне на берегах Сомали не основывали свои колонии, так что, пользуйся, Мамба, если сможешь. Строй, понимаешь, корабли, спускай корыта из красного дерева и греби куда подальше.
Что-то настроение какое-то неправильное. Я остановился, прервав мысль, и посмотрел вдаль. Дорога по-прежнему казалась пустой и, на первый взгляд, не таила опасностей.
Но скоро наступит вечер, нужно сойти с неё, чтобы найти подходящее место для ночлега. Лучше забраться куда-то повыше и подальше от зелёных насаждений, где обилие змей и ядовитых насекомых. Змей я знаю и легко нахожу, я их попросту чувствую, но спать с ними рядом не хочу.
Через некоторое время я заметил одиноко стоящую скалу, за которой нашлась небольшая и очень удобная ниша. Здесь я и расположился, разложил вещи, а вскоре запылал и мой небольшой костерок.
На ужин у меня случилась кротовая крыса, которую я смог прибить метким броском дротика. Эта кротовая крыса чем-то напоминала суслика, а может, им и была, я пока не разобрался в местной фауне. Хотя, устав и проголодавшись, мне всё равно, кого жрать: хоть змей, хоть крыс. Много чего я тут в Африке уже попробовал.
Кусочки мяса, между тем, шипели, стреляя соком, источая вокруг аромат жареного мяса. Сняв их с огня, я подкрепился и поставил на огонь котелок, накидав в него разнообразного растительного сырья для приготовления целебного отвара. Хорошо, что я знаю и умею лечить разные болезни, а что, если бы я этого не умел? Сдох, наверное, уже.
После ужина я осмотрел свои раны. Они понемногу подживали, причём самые первые почти затянулись, оформившись в виде шрамов, а последние радовали твёрдой корочкой из сукровицы и крови, они не болели и не гноились, и это хорошо.
Кстати, съев мясо, мне ужасно захотелось сладкого, вот прямо взял бы и сожрал за один присест килограмм мёда или шоколадных конфет. Увы, нет здесь ни конфет, ни шоколада. Мёд ещё реально найти, но, опять же, где искать и как достать. Африканские пчёлы позлее европейских, такие и сожрать могут. Значит, надо добраться до крупного местного селения и попытаться купить, деньги-то есть.
Хотя тут же возникает проблема — как скрыть наличие такого редкого амулета, как крылатый диск. Понятно, что я его показывать никому не буду, но вдруг меня остановят местные стражники и решат проверить вещи? Увидев его, захотят отобрать, и тут, думаю, без вариантов.
Я достал и принялся поближе рассматривать крылатый диск. Не иначе, как за амулет, я его и не принимал, причём, за очень дорогой и весомый амулет. А ещё у меня есть богатый кинжал жреца, с соответствующими его сану узорами. Такой не следует в городе или крупном селении показывать, чтобы не перепутали меня с кем-то или попросту не убили. А вот переделать его было бы неплохо, заменив рукоять под себя, но, опять же, ремесленник может и проболтаться. В общем, нужно от таких вещей избавляться: или продать или переделать.
Так, размышляя, я не заметил, как наступила ночь. Почти потухший костёр уже не отбрасывал во тьму ни бликов яркого пламени, ни многочисленных искр, лишь только присыпанные сизым пеплом угли тускнели под рыхлым слоем, отдавая небольшой жар.
Хорошо, когда есть еда, огонь и дорогой тебе человек. Я угрюмо уставился на угли, в который раз вспоминая о своей прошлой жизни. Вот вроде всё было, а на деле ничего и не было, оттого и грустно. Сколько целей и задач сам себе ставил, и ведь много добился, и вновь, с чистого листа, оказался в чужом мире, никого не зная и ничего не понимая. Ну, пусть так, где наша не пропадала. Мамба жив, Мамба будет жить, Мамба — вечный жид, хе-хе. А я случаем не семит? Ха-ха, вряд ли, ни черты лица, ни кожа — ничего не указывало на это.
Мысль ушла в сторону. Я вздохнул, тяжело одному: ни поговорить с кем, ни даже подраться. Зря я не взял раненого разбойника, но возиться с ним нет сил, к тому же, не хочется в самый неожиданный момент получить нож в горло, слишком он непредсказуемый. Надеяться на преданность только из-за того, что дал дикарю воды и немного еды просто глупо, точнее — очень глупо.
Я отвлёкся от размышлений и посмотрел вокруг. Ночь дышала сотней запахов: от приятных до смердящих непонятно чем. Вонь она ведь только на первый взгляд одинаковая, а на самом деле, каждое дерьмо пахнет по-своему, по-особому, так сказать, тьфу, блин.
Во тьме слышались разные звуки: от завываний гиен до тявканья шакалов. Иногда доносился рык льва, прилетавший снизу от саванны. Звуки в ночи разносились очень далеко, а рык льва не тихий изначально.
