Архонт Варанги - Андрей Каминский
Молодая княжна, Предслава-Юлия счастливо улыбнулась в ответ . Сейчас бы никто не узнал в этой красивой молодой женщине недавнюю монашку из болгарского монастыря. Утянутый к талии летник из красного бархата, украшенный по воротнику жемчужными нитями, подчеркивал стройную фигурку, также как и пояс из серебряных пластин с подвесками-лунницами. Серые глаза были подведены черным, красивое лицо покрывали нежные румяна, с ушей свисали золотые серьги с изумрудами. На высокой груди красовалось роскошное монисто из жемчуга, золотых монет, коралловых и янтарных бус.
— Садись сюда, — княгиня подвинулась, похлопав по престолу рядом с собой и девушка, подойдя, неуверенно присела возле жены князя. Та ласково обняла тезку за плечи.
— Я все слышала, — смущенно сказала девушка, — не хотела, просто так получилось. Почему мой муж так не любит тебя?
— Пасынки редко любят мачех, — рассмеялась Предслава, игриво боднув девушку лбом в плечо, — я не сержусь на Ярополка. Главное, чтобы он тебя любил — он ведь любит, верно?
— Вроде бы да, — неуверенно кивнула княжна, — хотя, мне кажется, что мы отдалились с тех пор как я переняла веру предков. Христианкой я нравилась ему больше — ему и впрямь интересна наша...то есть греческая вера.
— Значит, настало время укрепить его в вере отцов, — решительно сказала Предслава, — муж не простит, если я не смогу отвратить княжича от Распятого. Но ты должна мне помочь.
— Я?!
— Именно ты!- кивнула Предслава, — сделаем, значит так.
Обе женские головы сблизились и глаза княжны все более удивленно расширялись, а лицо заливалось алой краской, пока Предслава что-то нашептывала в девичье ушко.
Первые победы
Песчаная буря — словно душное покрывало, веющее жаром и песком, хлещущим словно плеть. И, подобно порывам ветра, налетают бородатые всадники в белых одеждах пустынников, размахивающие кривыми саблями, оглашающие все вокруг дикими воплями, похожими на вой целой стаи волков.
— Олллааа!!! Олллаааа!!! Олллаааа акбар!
Град стрел и дротиков обрушивается на закованное в железо пешее воинство, застывшее в узком ущелье, не пуская рвущуюся со всех сторон конную орду. Словно волны прибоя накатываются людские лавы — чтобы бессильно откатиться, оставляя на земле десятки убитых и раненных. И сквозь вопли на множестве языков слышится твердое:
— Не отступать! Щиты плотнее!!! Боги с нами!!!
— Олллаа!!! Олллааа!!!
Свенельд стоит в первых рядах, вместе со всеми держа стену щитов, не пускающую сорочинов в ущелье меж двух холмов. Он не чувствует рук: ни той, что держит щит, отражающий вражеские стрелы и копья; ни той, что вновь и вновь обрушивает тяжелый меч, раскалывая остроконечные шеломы, вместе с головами, разбрызгивая по земле кровь и мозги. И точно также рядом с киевским воеводой сражаются его сородичи, явившиеся из далеких северных фьордов и густых лесов на берегах Варяжского моря: непоколебимые, точно стальная стена и смертоносные, словно исполинский дракон, с блестящей чешуей из стальных кольчуг и пастью с множеством зубов-мечей. Временами то один, то другой воин падает, сраженный стрелой или кривым клинком кого-то из сорочинов, однако на его место тут же встает другой, закрывая собой образовавшуюся прореху. Но врагов много и больше и натиск их не ослабевает — и войско храбрецов медленно тает под натиском вопящей орды. Свенельд знает, что если не придет помощь, то северные воители падут все до единого, но осознание этого будит в нем не страх, не замешательство, но одно лишь кровавое бешенство берсерка, свирепую жажду уйти в Вальхаллу забрав с собой побольше врагов. Срывая голос, киевский воевода вновь кричит, подбадривая своих людей.
— Один и Тор с нами, братья! Ррруссь!!! Рруссь!!!
