XVII. Наваррец - Игорь Александрович Шенгальц
У дверей трактира нетерпеливо крутился парнишка, беспрестанно оглядываясь по сторонам, а увидев меня, тут же подбежал. Как там его, Хорек, друг Тибо.
— Где вы ходите, господин! — в уже привычной наглой манере заговорил пацан, от нетерпения проглатывая окончания слов. — Я вас третий час дожидаюсь! Они приехали! Рано утром, десять всадников. И хозяин дома приехал, и тот огромный, о котором вы говорили! Тибо сторожит у дома, а меня отправил доложить все вам!
Итак, заговорщики, наконец, в Париже. Это значит, что они обо всем договорились между собой, поделили будущие плюшки, и теперь начнут действовать быстро, чтобы не упустить инициативы.
Вот только они не знают, что кардинал Ришелье уже давно раскинул свои охотничьи сети и только и ждет, когда птички залетят в ловушку.
— Возвращайся к Тибо, постарайтесь проследить, куда поедет дальше хозяин и куда направится здоровяк. Будьте осторожны, если эти люди заметят слежку, прибьют.
— Ничего, — ухмыльнулся Хорек, — не заметят. Они не знают, куда смотреть!
Пацан бегом отправился выполнять поручение, а я опять не успел зайти в дом, как меня окликнули.
На этот раз ко мне подъехал помощник графа Рошфора, я хорошо запомнил его лицо в прошлый раз. Лет тридцать, черные вьющиеся волосы, почти сросшиеся брови, отсутствует кончик уха. Выглядел он недовольным. Не поздоровавшись, не узнав, как у меня дела — чем очень меня расстроил, — он сразу приступил к делу:
— Где вас носило, де Брас? Я искал вас вчера вечером и не нашел.
— Это весьма печально, месье, но если вы сейчас не смените тон, то мне придется вас немедленно заколоть. Конечно, потом придется объясниться перед графом, но он человек благородный, он поймет.
— Все шутите? — он спрыгнул с коня и встал напротив меня.
— Нисколько, я вообще никогда не шучу. Меня в детстве уронили головой вниз, я сильно ударился и потерял чувство юмора.
— Шевалье, вы должны каждый вечер передавать мне записку для графа. Это ваша обязанность и вы ее приняли добровольно, — он все же начал говорить более спокойно, и я решил пока что его не убивать.
— Обстоятельства иногда сильнее нас. Вчера не произошло ничего примечательного, что стоило бы знать графу. А сегодня передайте ему на словах следующее: «Они в Париже!» Граф все поймет.
— Больше ничего?
— Нет, разве что назовите мне ваше имя, терпеть не могу анонимность.
— Деланж.
Посланник графа забрался на своего коня и убыл, а я, наконец, зашел в трактир. Посетителей сегодня было больше обычного. Папаша Джозеф торопливо подошел ко мне и доложил:
— Вас искали, сударь. Вчера приходил один и все выспрашивал про вас…
— Такой, без куска уха?
— Да, все верно. Вы уже встретились?
— Встретились, на вот, держи монету за беспокойство. И впредь докладывай мне обо всех подозрительных личностях, кто будет крутиться вокруг и выспрашивать про мои дела.
— Непременно, милостивый господин, я все расскажу! — Джозеф весьма обрадовался пистолю, все же десять ливров на дороге не валяются. — Буду смотреть в оба!
— Кстати, а у тебя в роду не было англичан?
— Были, — папаша помрачнел, — Но я давно принял правильную веру и стал добрым католиком. Иначе мне тяжело было бы выжить в Париже.
— Не страшно, — утешил я его, — я вот вообще из Наварры, и ничего, цел!
— Это другое, — вздохнул Джозеф и отправился дальше заниматься делами по хозяйству.
Шевалье де Брас, прежний владелец моего тела, был не слишком-то религиозен, и при случае легко мог переметнуться из одной веры в другую, если там платили больше. И все же он оставался протестантом, хотя и служил кардиналу-католику.
В комнате меня ждал сюрприз, и тем более неожиданный, что я мог бы о нем догадаться. Точнее о ней.
Мари де Шеврез, собственной персоной, вольготно раскинулась на единственной кровати и дремала. Д'Артаньяна в комнате не было. Вот же чертов папаша Джозеф, не предупредил, что у нас гостья.
Услышав звук скрипнувшей двери, Мари открыла глаза и сонно взглянула на меня.
— Франсуа, заходите же скорее, тут такие сквозняки!
— Ваша Светлость, вы в Париже?
— С самого утра. А вы вроде бы не рады? — она посмотрела на меня тем взглядом, за который можно убить любого. Вот только за прошедшие пару дней я чуть поостыл к герцогине, да и вопросов у меня к ней скопилось слишком уж много. Жаль только, что задать их я пока не могу, да и она не ответит — слишком хитра и осторожна, чтобы раскрыть свои карты.
— Я не просто рад, я счастлив! Вы спасли меня от смерти, и моя благодарность не знает границ!
— А вот это мы сейчас и проверим, — хищно улыбнулась Мари и потребовала: — Закройте-ка дверь на ключ и идите ко мне!
Вот ведь озабоченная дамочка, а сразу и не скажешь! Ее природной гиперсексуальности позавидовали бы многие знакомые мне девушки. Тем более, что через постель она приобретала власть над мужчинами, покоряла их, делая своими марионетками.
Но кто я такой, чтобы сопротивляться одной из самых красивых женщин Парижа? Я шагнул к ней, скидывая по дороге плащ, шляпу, затем колет и прочие вещи, приобретенные у мэтра Жиля, и в конце остался перед ней в одних длинных трусах.
Мари тоже не теряла времени даром. К тому моменту, как я добрался до постели, она уже успела избавиться от платья, что говорило о немалом опыте в амурных делах, ведь сделать это было не так-то и просто.
— Я так скучала, Франсуа!
— А уж я-то как скучал!
То, что мы оба врали, не сделало наши объятья менее пылкими, а поцелуи — менее страстными. Мое новое тело было полно сил и постоянно требовало выплеска энергии, а Мари, как я уже знал, тоже очень любила это дело. Так что все у нас заладилось.
Наши свидания в замке барона были скорее разминкой, пробой сил. Теперь же мы набросились друг на друга со всем энтузиазмом молодых любовников.
Я крутил ее и так, и сяк, и никак не мог насытиться этим прекрасным телом. Герцогиня умело поворачивалась, принимая нужные позы, изгибала спину, шипела, как кошка, царапала мне спину,
