Колхоз. Назад в СССР 3 - Павел Барчук
Девки из-за репетиции приходили, как обычно, в школьный сад. Это было, кстати, очень удобно. Пока мы с Андрюхой отлучались на два часа, чтоб тренировать будущую команду чирлидерш, дед Мотя следил за Федором. Иначе Отелло поперся бы подсматривать. Его аж передергивало от мысли, что я там в саду рядом с Наташкой. Потом, закончив подготовку к игре, я и Переросток снова возвращались в здание, продолжали приводить в норму учебные кабинеты.
Что интересно, между Федькой и Наташкой явно случилась ссора. Я так понимаю, все же вопрос ночного присутствия Отелло в доме Лидочки стал камнем преткновения. Потому как официальная версия о коллективных математических расчетах, которые никак не могли потерпеть до утра, не выдерживала никакой критики. А Наташка, хоть и психованная, с заворотами, но далеко не дура. Заподозрила своего ненаглядного в неверности. По крайней мере, когда девки приходили на тренировку, Федька смотрел на нее грустным, собачьим взглядом, но она даже не говорила ему "привет".
В мою сторону чирлидерши вообще косились с восхищением. Потому что репутация — мощная сила. А у меня она была… мандец, насколько испорченная. Одних баб — со счету можно сбиться.
Вот если собрать всех в кучу. Для начала — Клавдия, которую я, типа, очень любил. Настолько, что готов устроить засаду в ее курятнике. Я же псих. Что мне среди Клавкиных курей не потусоваться? Кто-то серенады поет под окнами, кто-то платочек с ароматом любимой ворует. А меня медом не корми, дай почувствовать себя счастливым среди любимых кур любимой женщины.
Тем более, во время нашей трудовой деятельности в школе, продавщица почти каждый день ходила туда-сюда мимо открытых окон. Подозреваю, скучала по Андрюхе и таким образом напоминала ему о себе. Вообще, конечно, тоже без палева. Нацепит нарядное платье и дефилирует по улице. Но кроме меня и деда Моти никто не знал, ради кого этот спектакль. Все думали, кружит баба вокруг влюбленного Жорика.
Дальше — Наташка, которую ревновал Федор. Это ведь тоже все понимали. По факту предъявить не могли, но в селе как считают — дыма без огня не бывает. А раз Федька совсем крышей на своей ревности поехал, значит что-то есть.
Естественно, была еще Ленка, оказавшаяся вообще чудом в этом замесе. Никому в голову не пришло, что я просто, без всякого умысла согласился пойти с ней в кино. Да ещё Ленкина мать в тот день половине села рассказала, будто Рыжая вот-вот за сынка Милославского замуж выйдет.
Ну, и теперь Лидочка. Потому как ночные события в ее доме для деревни стали признаком очередного увлечения Жорика. Не Андрюхи, не Федьки, а меня. Нормально?
Короче, в глазах женского населения Зеленух я выглядел этаким Казановой. Разбивателем чутких дамских сердец. Самое обидное, в прошлой жизни всё было именно так. В этой — за одну только бухгалтершу можно что-то говорить. Там хотя бы действительно имелась кратковременная связь. Но кого это волновало?
С Ленкой разговор у нас, кстати, состоялся. Правда, в данном случае, я послушался совета деда Матвея. Неожиданно было услышать что-то подобное от него. Уж кем-кем, а знатоком женской натуры представить деда сложно.
— Запомни, Жорик, если бросаешь бабу, ни в коем случае не оставляй у нее чувство вины и этой… как ее …
— Заботы? — подсказал Андрюха.
— Хероты! Чувство вины и неполноценности.
Прониклись и я, и Переросток. Моментально. Тем, что Матвей Егорыч вообще такие умные слова знает.
— Главное, Жорик, чтоб женщина осталась в уверенности, она — королева. Понимаешь? А ты ее недостоин. Ты — козел, мудак и скотина. В принципе, это у тебя достоверно выходит.
Совет деда Моти я принял близко к сердцу. Подумал. Оценил. И в первый же день ремонта, когда девки явились на тренировку, отвёл Рыжую в сторону.
— Лена…— Смотрел на нее проникновенно, с грустью, тоской, страданием. — Ты слишком хороша для меня. Видишь, я крайне ненадежный социальный элемент. Мое будущее темно́, непонятно. А ты…Умница, красавица, комсомолка… Не могу… Просто не имею права вот так вторгаться в твою жизнь. Поэтому с болью в сердце отпускаю тебя…
Ленка открыла рот, собираясь, наверное, спорить. По глазам понял. Знаю эту бабскую привычку, спасти неспасаемое, вытащить не тонущее. Я резко прижал указательный палец к ее губам, так, что их расплющило, а потом, с надрывом, дрожащим голосом продолжил.
— Нет! Лена, нет! Уходи молча. Ты навсегда останешься в моей памяти светлым пятном…
Замолчал. Мне показалось, что "пятно" как-то сомнительно звучит…
— Светлым образом…
Опять замолчал. Тоже как-то не очень... Будто Ленка померла. Короче, плюнул и подвёл итог.
— Просто уходи. Молча.
Рыжая осторожно убрала мою руку. Походу, не очень приятно, когда тебе под нос суют палец, от которого воняет краской. Я только закончил малярные работы с одной из стен.
— Куда идти-то? А тренировка…
— Тренировка… Да. Тренировка — дело нужное. Я имею ввиду, образно.
Ленка хлопала глазами, вообще потеряв смысловую нить нашего разговора. Чем я и воспользовался. Добил, так сказать, до конечного результата.
— Короче… Иди. Прыгай. А я буду страдать в одиночестве.
Вот так закончилась моя неудавшаяся, слава богу, женитьба. Но в глазах девок я стал не просто Казановой, я стал человеком с разбитым сердцем.
Сильно радовало одно, Наташка пошла на контакт. Причиной нашего восстановившегося общения стали костюмы, конечно. Мы подробно обсудили с ней модель. Я нарисовал эскизы. Насколько мог.
Шить их девчонка решила из ткани, которая имелась у нее про запас. Сказала, мать приобрела во время посещения города, ещё давно.
Сложнее всего было объяснить, почему длина у юбок слишком короткая. Но и тут я выкрутился. Заявил, мол, под юбками будет специальное трико. Наташка засомневалась, но в итоге поверила. Так что, пошивом костюмов девчонка занялась с энтузиазмом.
Короче, со всех сторон вроде всё было неплохо. Кроме двух огромных минусов.
Во-первых, я никак не мог выбраться из Зеленух в Квашино. Ефим Петрович под страхом смертной казни, которая будет мучительной, запретил нам четверым покидать Зеленухи. А если такая необходимость у меня, например, возникнет, то на здоровье, но под его контролем. Типа, родное село на уши поставили, ещё не хватало по всему району его позорить. Что порядка нет совсем.
А мне кровь из носа требовалось увидеть родного отца. Узнать, что там и как. Подтянул ли его Лиходеев к работе, говорил ли с его родителями.
