Джокер Рейха - Герман Иванович Романов
Младший флагман Крейсерской Эскадры
контр-адмирал граф фон Лангсдорф
Берлин
— Я бы посчитал ваш рассказ безумным, если бы не знал, на чем он основан, — кайзер тяжело вздохнул и усталым голосом негромко добавил. — Не поверить такому может только безумный, каковыми не являются ни я, ни мой старый друг гросс-адмирал! Плохо, очень плохо, граф, что мы проиграли и вторую мировую войну, куда нас вовлек этот бесноватый ефрейтор, что волею судьбы стал во главе воскресшего рейха! Который он и погубил! Нет, таких чудовищных ошибок мы допустить не можем!
Лангсдорф непроизвольно расслабился — до последнего момента он не надеялся, что император и гросс-адмирал поверят в его рассказ о подселении (а как иначе такое назвать) в его сознании памяти профессора Ландау из будущего времени, до которого пройдет еще целое столетие. Утаить такую информацию контр-адмирал никак не мог. Ошеломляющие знания из двадцать первого века несли в себе не хилую такую возможность получения Германией невиданной прежде мощи. Здесь и сейчас, практически немедленно, когда наступление на суше обанкротилось и превратилось в позиционную войну, а экономика рейха только начала переходить на мобилизационный график и задействование всех ресурсов страны.
— Знаете, граф, я бы тоже не поверил, — глухим голосом отозвался Тирпиц, нервно поглаживая свою бороду. — Пока сам не походил по броненосцу, что к нам провалился из будущего вместе с командой. Но поверил в этот факт задолго до вашего прибытия — мне было достаточно прочитать материалы, что доставил нам молодой Шпее. А потому в ваш рассказ верю безоговорочно — слишком много произошло чудесного, не признать которое и есть безумие. Да, тот самый научный эксперимент над сознанием самоубийц оказался не только для вас лично, но и для всех нас, для всех подданных нашего кайзера, по-настоящему спасительным…
— Простите, экселенц…
Лангсдорф почтительно наклонил голову, внимательно посмотрев на создателя кайзерлихмарине, уже старого гросс-адмирала — все же прожитые шесть с половиной десятков лет никого не делают молодым. И твердым голосом резко произнес:
— Чтобы он стал действительно спасительным для моего императора и всего немецкого народа, надо просто воспользоваться «Фатерландом», «Альтмарком» и субмариной, всеми членами их экипажей с максимальной на то эффективностью! Это ведь не просто и не только техника, но огромные знания у людей, которые ее обслуживают. Знания, сейчас недоступные нашим врагам! Простите меня, ваше императорское величество!
— Вам незачем извинятся, граф, но мы уже над многим подумали — у нас было изрядно времени для долгих размышлений. А потому уже разработаны подробные, тщательно выверенные планы. Днем я посмотрю в Потсдаме на образцы вашего пехотного вооружения, которое вопреки всем правилам уже поставлено на вооружение наших войск. Сами понимаете — нужда в легких пехотных орудиях, ротных и батальонных минометах крайне острая. Тем более, что имеющиеся у нас в армии образцы минометов и бомбометов даже близко не стоят по своим качественным характеристикам с вашими! Между ними четверть века разницы! Теперь нужно только время для налаживания их массового производства — ведь так, адмирал?!
— Вы полностью правы, мой кайзер!
— И, главное, автоматическое оружие, в первую очередь пулеметы, которые после поступления в достаточном количестве выведут нашу инфантерию на качественно иной уровень, с переходом на тактику действий по прорыву позиций врага штурмовыми группами. Посмотрю, как через несколько часов вытянутся лица Гинденбурга и Людендорфа…
Кайзер Вильгельм хмыкнул, бодро прошелся по кабинету, прижав искалеченную руку к мундиру. Лангсдорфу слова монарха пришлись по душе — генерала Фалькенгайма отстранят от Генштаба (слишком тот наделал ошибок, как и Мольтке-младший, что пришел в свое время на место знаменитого Шлиффена), его замена на победителей под Танненбергом уже предрешена — книги хоть в этом выполнили свое предназначение.
— Есть чертежи и образцы, доступные для производства, пусть и более дорогие, чем нынешние. Но расходы того стоят! Мы не будем теперь экономить! К следующему году наша пехота на Западном фронте изменится кардинально, мы не станем тыкаться, как слепые щенята в поисках спасительного соска. Летом опробуем на русских новые приемы, нанесем им как можно большие потери — надо хорошенько потрепать армию моего незадачливого «брата Ники». Проработаем тщательно уставы, благо они уже написаны и имеются у вас, к следующей весне будет достаточно нового оружия для перевооружения наших будущих ударных дивизий. Вместо злосчастной «Верденской мясорубки» устроим победное наступление…
Лангсдорф внимательно смотрел на императора, что возбужденно ходил по кабинету, размахивая правой рукою, оскалившись хищной улыбкой, боевито встопорщив усы.
— Нет, не на Париж! Удар будет нанесен севернее — мы разгромим английскую армию, что спешно формируется сейчас Китченером. И выйдем к Ла-Маншу, отрезав британцев и бельгийцев, устроив им «второй Дюнкерк», о котором вы нам поведали. А потом пойдем победным маршем на древнюю Лютецию, встанем колоннами у Триумфальной арки и водрузим наше знамя на Эйфелеву башню! И так будет!
— Вы полностью правы, мой кайзер!
Лангсдорф с нескрываемым уважением посмотрел на императора — несмотря на четко выраженную антипатию к «фюреру» (который вряд ли уже будет жить), Вильгельм с ходу уловил главную мысль операции 1940 года — разрезать союзные части и истребить наиболее важную группировку в окружении. Да, в армии пока нет танков, авиация (даже если запустить моторы в серию) не на том техническом уровне — но и линия фронта не перед Арденнами, а после них, до побережья Ла-Манша практически рукой подать. Войска еще имеют отлично подготовленную пехоту, способную на рывке пройти сотню километров через Амьен до Булони. А там используя многочисленную артиллерию сломить волю англичан к дальнейшему сопротивлению. Тем более что британские дивизии спешно формируются, пехота «сырая», слабо обучена, артиллеристы не подготовлены, а
