Кирпичики 2 - Сергей Тамбовский
— Да прямо возле памятника Сусанину — он там на лавочке сидел и курил. Я и подсел к нему, он был не против.
— О чём говорили?
— Да всё о том же, о нашем многострадальном МЖК. Володя кстати тебя похвалил, мол самый энергичный человек из нашего отряда.
— Что-то конкретное он сказал, кроме общих слов? — продолжил допытываться я.
— Вроде ничего такого и не сказал, всё больше общими фразами отделывался.
— И когда вы разошлись?
— Знаешь, я на часы не смотрел, но минут двадцать наверно прошло.
— Он остался сидеть на лавке или пошёл куда?
— Пошёл… примерно в ту сторону, откуда я пришёл, на набережную. Слушай, а чего это ты всё спрашиваешь — давай я теперь пару вопросов задам, — неожиданно перевернул тему Миша.
— Задавай, конечно, — и я с горя вытянул из его пачки сигарету, — у меня секретов нет.
— Кто его порешил, Володю этого? И как?
— Ну ты прямо с крупных козырей зашёл, — ответил я, — откуда я знаю, кто, менты разбираются. А как… нашёл я его в помещении конторы, ну в строяке которая, около девяти утра, у него несколько ножевых ранений было, весь в крови. Сразу милицию вызвал, потом Гене позвонил. Вот так всю первую половину дня и провёл в душеспасительных допросах. Подписку о невыезде кстати мне оформили.
— А про время смерти менты сказали? — поинтересовался Миша.
— Да, примерно время назвали — часа два-три назад, то есть от шести до семи утра.
— И что он там делал в это время в конторе-то?
— Сложно сказать… может жена из дому его выгнала, так он там ночевал…
— Насколько я знаю, Володя холостой, — сказал Миша.
— Ну тогда загулял в каком-нибудь клубе, транспорт уже перестал ходить, а на такси у него денег не было — вот и заночевал тут.
— Это как-то ближе к реальности, — заметил Миша. — В любом случае выходит, что вахтер на входе должен быть в курсе всех посетителей — в ночное же время там доступ ограничивается, верно?
— Мне этот вахтёр сразу не понравился, — признался я, — как-то он суетился больше, чем нужно. Ну пускай его менты колют, а нам в это дело соваться не с руки.
— Да, — вдруг вспомнил Миша, — вспомнил, что мне этот Володя сказал конкретного — к ним неделю назад Куриленков приходил и устроил небольшой скандальчик.
— А по поводу чего скандал был?
— Документы на участок они ему не передали какие-то… а по итогам этого посещения Куриленков пообещал Володе… и Коле, они тогда ещё вместе рулили… много-много неприятностей.
— Интересная подробность, спасибо, — поблагодарил я Мишу. — Ну погнали что ли, а то у меня еще одно дельце до вечера надо обделать… даже два.
И мы сели на один и тот же сороковой маршрут, только он в верхнюю часть города поехал, а я в противоположном направлении, за Реку. И сразу к Сане заехал, который видео-магнат.
— Привет, — обрадовался мне он, открыв дверь. — А машинку мне уже сгрузили, тебя не дождались.
— Ну показывай, — попросил я, войдя внутрь.
— Мы её сразу в подвал определили, она оказалась даже легче, чем ты говорил, — я спустился вниз по шаткой лесенке и начал рассматривать лотерейный агрегат — был он чем-то похож на большой офисный ксерокс.
— Вот тут все инструкции, — вытащил с полки папку Саня, — я их уже полистал, ничего сложного тут нет. Только расходные материалы же понадобятся — на простой бумаге такую хрень не напечатаешь.
— А сколько расходников с ней пришло? — поинтересовался я.
— Два рулона, — и Саня показал, что это за рулоны. — По моим прикидкам, это на пол-дня работы… может на целый день, а потом глушить моторы надо.
— Ладно, с расходниками сегодня же утрясём вопрос. Не пробовал чего-нибудь напечатать-то?
— А то как же, — отвечал он, — двадцать штук вылезло — можешь посмотреть.
И он вытащил с той же полки лист формата А4, на котором красовались одинаковые весёленькие билетики с Микки-Маусом почему-то. Название у них было на немецком — Глюк-Лотерея, что я перевёл для себя, как Лотерея Удачи.
— Название надо сменить, не хватало нам ещё глюки народу впаривать, — быстро ответил я, — а стирать поля пробовал? Как там с выигрышами?
— Нет, не пробовал, тебя жду, — и мы в две руки начали очищать места, где должен был быть нарисован выигрыш.
Из двадцати билетов выиграли два, у обоих было написано, что покупателю причитается по три рубля.
— Если цену установить в рубль (два рубля, поправил меня Саня), ладно, в два рубля — то получится маржа в 500 процентов. А максимальный выигрыш какой?
— В инструкции написано, что по умолчанию десять тысяч, но эту цифру можно регулировать.
— Отлично, резюмировал я, — отрегулируй её до… ну до трёх тысяч что ли, хватит и этого. А я пошёл разбираться с расходниками и с реализацией… сами же мы не будем эти билетики толкать, значит надо договориться с торговлей — есть у меня там пара зацепок.
На самом-то деле никаких зацепок в торговле у меня не было, поэтому я временно отложил этот пункт и решил заскочить к управляющей Заводским отделением Промстроя Алевтине Игнатьевне. По старой памяти. Суровый вневедомственник пропустил меня, почти не открывая мой паспорт, видимо тоже по старой памяти.
— Добрый вечер, драгоценная Алевтина Игнатьевна, — заявил я с порога её кабинета, — как поживаете?
— Привет-привет, Санечка, — не менее тепло отозвалась она, — твоими молитвами. Тут уже пару заходил твой этот… из райкома который — он сказал, что тебя от банковских дел отставили, это правда?
— Да, — нехотя отвечал я, садясь на приставной стул, — есть такое решение вышестоящих товарищей. Но это совсем не значит, что я не могу пообщаться с вами, как частное лицо с частным лицом.
— Слушай, — сказала Алевтина, поиграв в руках простым гранёным карандашом, — а не нравится мне ни твой райкомовский босс, ни его предложения. Я, например, с тобой хочу работать — и что дальше?
— Увы, дорогая Алевтина Игоревна, — вздохнул я, — денег на учредительный взнос в Госбанк лично я наскрести не смогу…
— Да деньги это не проблема, — отмахнулась она от моих слов, как от надоедливой мухи. — У нас в банке есть деньги на пять таких учредительных взносов. Я не хочу в партнеры брать этого Геннадия, скользкий он какой-то… как только что выловленный судак.
— Рыбной ловлей увлекаетесь? — зачем-то спросил я.
— Муж мой увлекался… раньше, когда живой был… так что судаков я не только на картинке видела.
— Ясно, — пробормотал я, — так за чем же дело стало — гоните его в шею, а я вот он, всегда
