Комбриг - Андрей Готлибович Шопперт
— Острогин. Это из рыбаков что ли? — Поинтересовался Иван Яковлевич, подписывая рапорт.
— Рыбаков? Нет. У нас там речушка небольшая была — Вилия называется. Там рыбы не больно богато, так, пацанами с удочкой и бредешком ходили. Фамилия от названия города. Я с Острога. Теперь это Польша. Там через Вилию нонче граница проходит. Родичи теперь под ляхами, ну, а мне туда ходу нет. Так, что я в армии останусь, Тут теперь мой дом. Тем более кореяночку тут одну присмотрел, ух, и красивая дивчина. Женюсь скоро. Глаза карие. Как у евреек. У нас-то в Остроге из четырнадцати тысяч душ половина евреи. Поговаривают, что семейным дома отдельные давать будете, — встал тёзка, забирая со стола рапорт подписанный.
— Конечно, Иван Яковлевич, а таким заслуженным, так в первую очередь.
Ушёл Острогин, и тут Брехт вспомнил про этот Острог. Ещё одна копеечка на весы, что нельзя гитлеровцев пускать на свою территорию. Нужно бить их на чужой территории. Читал про этот город на границе Ровненской области. И правда из четырнадцати тысяч жителей перед войной евреев было семь тысяч и почти всех немцы расстреляли. Не сразу за два с лишним года оккупации. Уполовинили население евро-демократы.
Вот в этот городок Острог сейчас и нужно им попасть. Раз всё же город, то должен быть пропускной пункт. Вот только??? У них-то есть паспорта иностранные и какая-то липовая бумага, а вот у Малгожаты её нет. То есть, через границу её не просто будет официально вывезти. Разве, что в ковёр её завернуть. Или пробиваться с боем.
А зачем вообще везти Малгожату через границу? Хороший вопрос. Дать тысячу злотых и отправить домой. А, да, дома немцы. Угонят в Германию на работу. Или просто изнасилуют и убьют. Зачем от брата увёз, запихнув в машину? Тогда такая мысль мелькнула, что один Ласло отбрешится, типа, знать я этих сволочей не знаю. Просто только минуту назад остановились рядом со мной. Дорогу спросили, а тут вы. Может и прокатить. Если Лабес не затупит и одеяло это на себя не потянет. А вот вместе с сестрой переводчицей дорога одна, на виселицу, или какая сейчас в Польше смертная казнь. Всё же нароют и припомнят. Кучи трупов позади «наклали».
Потому и Острог, что вспомнил одну вещицу полковник. Из того же разговора с Острогиным. Так-то не дословно, но что-то когда тот сказал, что город теперь под поляками промелькнуло, вроде бы, что вот даже с отцом не могу повидаться и с братьями младшими. Получается, в Остроге живут родственники того Ивана Яковлевича и имя у отца точно — Яков. Почему-то надеялся Брехт, что если придёт к этим родичам с просьбой помочь через границу переправиться он, и про сына расскажет, то помогут ему. Это если буром переть, то стрелять надо, а вот если …
По себе знал, по своему, так сказать, участку границы, что по озеру Ханка проходит. Никто там заборов не поставил и через каждые пять метров постов нет. Даже дороги есть целые в Маньчжоу-Го. Контрабандисты, а если надо, то и шпионы без проблем по ним ходят. Это потом к концу века границу нормально оборудуют. А сейчас почти вольница. И с Польшей ситуацию должна быть ничем не лучше. Есть тропы, а может брод через эту их речушку Вилия и там перед рассветом можно на «Мерседесе» проскочить. А нельзя на «Мерседесе», так коней родственники организуют. Нельзя на конях придётся идти пешком. «Мерседес» жалко, и картины с фарфором и столовым серебром бросать не хочется. Но жизнь дороже. Есть и такой вариант. Клад организовать у родственников Острогина, а после Победы, если выживет, откопать. А не выживет, так в раю картины Верещагина не в почёте. Тема не та. Нет на них райских садов. В Аду? А чего, ему там, если он в Ад попадёт, отдельный кабинет дадут, не шибко много к ним попаданцев попадает. Должны проникнуться. Вот на стены отдельного кабинета Верещагина точно можно вешать.
— Так, детишки, сейчас свернём в лес, и я схожу на разведку. Сидеть как мыши. Ванька береги девушку. Малгожата, ты пойми, мы тебя и брата твоего — Ласло от смерти спасаем.
— Хнык, хнык.
— Честное слово.
— Хнык, хнык.
— Вот и договорились. Всё, сидеть тихо. Пошёл.
Событие тридцатое
В связи с переименованием милиции в полицию заволновались медики
На въезд в город стоял усиленный патруль. Совместно с полицией были и военные. Всё же хорошо, что доверился чуйке и пошёл в разведку опушкой леса. Ни каких выводов присутствие усиленного патруля сделать не давало. Могли быть по их душу, могли просто так сделать по всей Польше, опасаясь немецких диверсантов. Вывод можно было сделать другой. В любом случае их иностранные документы и незнание языка приведёт сначала к задержанию для выяснения, а потом и аресту с расследованием их деятельности, и не ходи к семи гадалкам, Дефензива всю правду из них пытками выбьет. Никто ещё спецслужбы в гуманности не обвинял.
Иван Яковлевич вернулся к «Мерседесу», сразу подходить не стал, прислушался. Молодцы, никто не бегал, не кричал здравницы в честь Иосифа Виссарионовича. Муссолини тоже не славили. Тишь и благодать. Подошёл и упёрся в пистолет. Ванька смутился и «Вальтер» убрал.
— Молодцы, всё нормально делаете, — похвалил детский сад полковник.
— Что там? — не выдержал самый младший.
— Там, Хуан, патруль, человек десять. Сейчас тихо снова посидите, Чапай думать будет.
Брехт достал карту, что досталась от первого разгромленного ими патруля. Она была довольно подробной и большой. Были указаны не только основные дороги, но и множество грунтовок. Поводил Иван Яковлевич пальцем туда-сюда вокруг Ковеля. По ней выходило, что если вернуться не несколько километров назад, то там есть своротка на юг. Ведёт она в город Владимир. Другой, не наш. Но до «ненашего» Владимира можно не доезжать и там будет ответвление на восток, куда и стремились. И ведёт дорога тоже в Луцк. Туда нужно доехать, а там дальше маршрут планировать, и там грунтовок хватало, чтобы в сам город не заезжать. Остался один единственный вопрос. А где взять горючее?
Взять можно двумя способами, купить у проезжающего мимо грузовичка, того же «Форда» или чего попроще и постарее. Второй вариант тот же источник, только если товарищ не захочет продавать. Тогда ствол в нос и гоп-стоп обычный. При этом нужно будет человека убивать, чтобы их не выдал. Надо исчезнуть из сводок и с газетных полос. Зачем им всенародная известность.
— Так, орлы, давайте выйдем и по-немецки поговорим. — Брехт мотнул головой в
