Отто фон Штиглиц - Андрей Готлибович Шопперт
– Сколько монет вы хотите поменять? – ну, значит подлинные, так никто и не сомневался всё же в банке взяли, хоть и без спросу.
– По десятку.
– А скажите господин Рамон, а где-нибудь в городе есть обменники, где курс повыше? – Это «Весёлый Андре» влез.
– Я бы вам не советовал, – как-то нехорошо усмехнулся клон молодого Энштейна.
– Мы вас услышали, но всё же?
Молодой человек опять усмехнулся снисходительно и адрес на бумажке написал. Стикеров ещё нет и листочков нарезанных пачечками. А вот у товарища явно были. Не стикеры, а листочки. Разве не скреплённые. Взял из стопочки небольшой прямоугольник и, макнув ручку с золотым пером в чернильницу бронзовую богатую, вывел закорючки французские на белоснежной бумаге.
– Это не далеко. Руи Санте. Спросите, покажут. Лучше поменяйте в банке. Поменьше курс, но надёжнее. Подсунут куклу.
– Спасибо за предупреждение. – Белогвардеец взял бумажку и решительно двинулся к выходу. Интербригада за ним потянулась. Кто его главным назначил?
Только Брехту командовать не хотелось. Шторм вымотал, и чего-то делать не хотелось, хотелось лечь на кровать, которая не качается … А нет сначала принять ванну, выпить чашечку кофе, а … А потом сходить в ресторан и чего морского съесть, омара, например, отомстить морю за все мучения. Омар он же из моря. Хозяин, вот и отвстить хозяину, съев его под Бужуле. А потом на кровать с белоснежной простынёй. Да, чёрт с ними с простынями, главное, чтобы она не раскачивалась. И минут шестьсот поспать в тепле и уюте.
Такси были множества видов. Изобилие. Из всех стран мира бибики. Вот что значит портовый город. Были маленькие Фиаты похожие на запорожцы первые – «Тополино» назывались. Но в него Андре вдвоём с Брехтом не влезут, а ещё с ними трое. И тут к банку подъехал «Паккард». Чёрный, красивый. Вот себе бы такую машинерию Брехт купил, в Спасске-Дальнем по грунтовке пыльной ездить. А за ним мальчишки местные бегут русско-корейские и руками машут и свистят. Красота. А на носу этого красавца мужик с диском серебряный, бежит куда-то. Нет. Точно красота. А вот купит он себе такую штуковину, привезут её в Ленинград, и он в Москву на этом чёрном красавце зарулит. Прямо к Кремлю подъедет на Красную площадь. Выйдет в белом костюме. А, блин, там зима, холодно в костюме, выйдет в белом пальто длиннополом и в белых штиблетах и пойдёт к Калинину за орденами и медалями. А Всесоюзный Староста головой укоризненно покачает и скажет …
– Иван Яковлевич, очнись, вот мы пролётку сняли.
Точно. Кроме автомобилей были и пролётки. Туда впятером понятно не влезть, но эти ухари, пока Брехт мечтам предавался, сняли две пролётки. Ну, Хуан – Ванька он тщедушный вместе с Брехтом и Федькой Лешим, тоже тощим, поместятся. А боровы немецкий и французский – во вторую.
Так, оглядываясь на «Паккард» чёрный и блестящий даже без солнца, и загрузился Иван Яковлевич в бричку эту. От лошади воняло. Потом, мочой ещё чем-то противным. От кучера, или как тут эта профессия во Франции называется, тоже воняло. Луком, чесноком, старостью и перегаром. Дедушка был вялый, еле вполз к себе на облучок, как-то по-другому в этих Палестинах называется, но не узнавать же. Тем более, французского не знает.
Едут они за вонючей, коричневой лошадкой и тут Иван Яковлевич, вертящий головой на все 180 градус, вдруг выхватил из вывесок слово «Кольт». И сразу двинул дедульку по спине. Тот спросонья, как там «покемарь на облучке, я быстро», чуть не упал, за вожжи, что есть мочи, дёрнул, его одр коричневый от испуга и резкости необычной встал на задние копыта, передними помахал перед отступившей публикой и, приземлившись на все четыре ноги, наделал большую кучу.
– Qe diable! Ce que l'enfer! Какого чёрта! – ух, ты, говорящая рыба, а дедулька-то русский.
– Ваше благородие, останови вот у этого магазина, – решил пошутить Брехт.
– Русский. Молод. Коммунист? – вся похмельная одурь со старичка слетела. Взгляд как через прорезь прицела. Да и не старичок. Придуривается. В районе сороковника, может, чуть больше.
– Немец.
– Тогда ладно. Немец, перец, колбаса. Чисто по-нашему говоришь.
– Учился. – А что правду же сказал – и немец и учился. Где неправда?
– Оружием интересуешься? – вопрос чуть странно звучал, как бы с намёком, ну, типа: «Может помочь?».
– М 1911 хочу.
– Достойная вещь.
– Я тоже так думаю.
– Тут недалеко лавочка есть, давай отвезу, не пожалеешь.
Брехт вышел и подошёл к остановившейся рядом второй пролётке. Объяснил.
– Мне с ним переговорить, – попытался выйти «Весёлый Андре» на дорогу.
– Нет. Сиди. Чёрт его знает, как он к русским относится. Может он махновец и ненавидит беляков. Просто за нами следуйте.
Глава 10
Событие двадцать седьмое
Дедуля укладывает спать внука. В комнате на стене ковёр, а на ковре сабля висит. Внук, засыпая, показывает на оружие:
– Дiду, а це що?
– Шабля.
– Шо, бля?
– Спи, бля!
Пистолеты изобрели итальянцы. Все ведь знают, что Леонардо да Винчи кучу всего наизобретал. И танк, и парашют, и вертолёт, и Джоконду. Не все знают другое, ничего из того, что наизобретал этот итальянец в живую никто не видел. Ничего из его умствований современники не сделали,
