Якудза из другого мира. Том II (СИ) - Калинин Алексей

На пути выставили заслон из Хаяси с дротиками, заряженными снотворным, и мастера Нагаи, который должен был обставить мой уход должным образом. Как оказалось, мастер Нагаи тоже состоял в старой гвардии. Вот это было новостью даже для меня.

А с моим уходом взялись обсаживать самого Кибаято.

Да-да, мошенники присели на уши боссу игрового клуба и сказали, что сейчас среди них играет крупный бизнесмен, недавно продавший три дома на побережье. В кубышке этого бизнесмена валялось полмиллиарда иен. И если молодой хинин был настолько туп, чтобы подарить им возможность сыграть краплеными картами, то глупо было бы этим не воспользоваться.

Они взяли господина Кибаято в долю и успешно выиграли у вежливого бизнесмена все пятьсот миллионов. В это время к бизнесмену то и дело подходили люди с разного рода просьбами и вопросами. Он огрызался и всеми силами показывал, что занят. Этим он показывал свою важность. Да и сложно было не поверить ухоженному моложавому мужчине свыше пятидесяти в дорогом костюме и с дорогими перстнями.

Он раздражался, ругался, но всё никак не уходил, а стремился отыграться. Мошенники ссуживали ему фишки, потом и Кибоято открыл ему долг в игровом клубе, поддавшись азарту. Он же тоже видел карты, благодаря чудодейственным линзам сэнсэя Норобу.

Бизнесмен потел, кряхтел, пил сакэ и всё больше мрачнел. А когда проиграл, то вытащил чековую книжку и написал на чеке сумму, превышающую проигрыш на десять миллионов. Сказал, что через пару часов вернется с деньгами и заберет чек обратно.

Так как слово для бизнесмена дороже денег, то мошенники ему поверили. Поверил ему и господин Кибаято. Они прождали час, а потом Бизону позвонили с новостью, что его любимая мама при смерти. Он сразу же засобирался. Засобирались и другие мошенники.

Вот только встал вопрос с деньгами. Был всего лишь чек на пятьсот десять миллионов иен. Но как его обналичишь, если банк открывается только в девять, а до этого времени любимая матушка Бизона может уже умереть?

Бизон метался, заламывал руки, изображал горе и жадность. Друзья его утешали, но он был безутешен. В итоге Змей предложил Кибаято такую схему — они забирают половину от выигранной суммы, а господин Кибаято заберет всё остальное. И это будет наградой за то, что он им поверит и подарит возможность сопроводить друга к постели матушки Бизона. Ведь мама — это святое…

От вспыхнувшей жажды наживы господин Кибаято безоговорочно выдал всю имеющуюся в игровом клубе наличность. Уж не знаю, как старикам удалось провести такого хитрого босса, но факт остается фактом — старая гвардия покинула игровой клуб, не оставив внутри даже мелкой монеты.

Через пару кварталов они быстро разделили доли и рассыпались в разные стороны, как мелкие бусинки. Только договорились поддерживать связь и присылать друг другу открытки.

Надо ли говорить, что чек оказался фальшивым? Как и сам бизнесмен…

Вот только инкассация была настоящей. Они приехали вовремя, но Кибаято было нечего сдавать. Поэтому тот и пустился в бега — якудза вряд ли поверит в такой развод и в ненастоящий чек.

— Сэнсэй Норобу, ради этого стоило меня травить порошком правды?

— Да, стоило. Ведь враг врага — мой друг. А ребята сделали всё, чтобы показать тебя своим врагом.

— И кто был тем бизнесменом? Ты?

— Вот ещё, — хмыкнул Норобу. — Тем бизнесменом был Ягуар. Или ты поверил, что старого бандита удержит жена?

— А мне не сказали, чтобы я…

— Да, меньше знаешь — дольше живешь. Меньше сможешь рассказать про других… А теперь налей мне ещё чая. Что это с Киоси? Он уснул? Неси тушь, мы ему сейчас усы пририсуем…

Глава 12

Всё ближе и ближе подходил тот день, когда я должен был выступить на «Черном кумитэ» во второй раз. Волновался ли я? Да черт его знает. Подссыкивал немного это да. Но и то не за себя — за родителей Изаму. После раздела выигрыша из игрового дома у меня получилось внести часть долга за них, но полностью долг перекрыть не смог.

Акеми забрала деньги и уехала из Токио. Сказала, что поедет в Киото — всё равно её тут ничего не держит, а сбежавший господин Кибаято всё ещё представлял опасность своей местью. Я такими вещами не забивал голову — для всех них я был мертв. Да-да, меня утопили в пластиковом мешке и думать забыли.

Я не знаю, что сделал мастер Нагаи с Тигром и Малышом Джо, но они не узнали меня при встрече. Да, мы случайно столкнулись на улице, но прошли мимо друг друга. Я даже обернулся посмотреть — не обернулись ли они, чтоб посмотреть — не обернулся ли я. Нет, такими глупостями серьезные ребята заниматься не собирались. Они перли танками по улице и смотрели только перед собой.

В школе замутили какое-то новое действо — летний фестиваль. Ребята из ученического совета (сэйтокай) захотели сделать музыкальное представление. Решили, что участие добровольное и кто захочет выступить с любым номером, замешанным на музыке, тот сможет подать заявку. Понятное дело, что оно мне вообще никак не упало, но Кацуми затащила меня под предлогом, что если я помогу ей с номером, то она поможет мне с тренировками.

Нашла же чем шантажировать, егоза такая. С прошлой жизни осталось умение бренчать на гитаре, в основном на «трех блатных аккордах», так что я должен буду изображать влюбленного менестреля, а она хрупкую певичку, пищащую о неразделенной любви. В общем, та ещё муть. Отвертеться не получилось, иначе она пригрозила больше не пускать в «Оммёдо кудо».

Говорю же — шантажистка!

Кимико ревниво следила за нами. Она даже присутствовала на паре репетиций, причем снимала их на телефон. Меня это крайне раздражало, так как пальцы Изаму были совсем не приспособлены к выстраиванию аккордов. Они нажимали на что угодно, только не на нужные лады. Получалось убого, и это раздражало ещё больше.

— Всё у тебя получается, чего ты? — спрашивала Кацуми, когда я доводил себя до белого каления и хотел уже разбить гитару на очередной фальшивой ноте.

— Да ни хрена не получается. Вообще пальцы не работают. Забыл уже, как это делается. Давно не играл…

— Тебе надо почаще тренироваться с пальчиками, — улыбалась Кимико. — Развивать мелкую моторику, желательно с мелкими предметиками.

Звучало это крайне двусмысленно, что заставляло меня краснеть и бледнеть. Очень сильно хотелось ругаться матом.

— Ты меня смущаешь, — ответил я.

— Да ладно? Вот уж не думала, что ты умеешь смущаться.

— Умею. Редко, но случается.

Кимико подскочила вплотную, прижалась щекой к щеке и направила камеру на мою хмурую рожу.

— Давай запечатлеем этот торжественный момент. Улыбнись хотя бы чуть-чуть. Ну чего ты как глупый покемон?

Улыбаться вовсе не хотелось. Я мрачно взглянул в стеклянный глаз, который стрельнул вспышкой. Ослепил на миг. Зараза.

— Может мы всё-таки начнем репетировать? — напомнила о себе Кацуми.

— Ну вот, твоя подружка ревнует. Кацуми, мы всего лишь любим друг друга, прими это как данность, — мило улыбнулась Кимико.

— Да мне всё равно, вы хоть обвлюбляйтесь, но нам надо репетировать, — резко ответила Кацуми.

— Ой, какие же мы всё-таки грозные! Кацуми-тян, не надо так хмуриться, а то морщинки на лбу появятся.

— Кимико-тян, не мешай, пожалуйста. Хочешь — можешь присоединиться!

— Нет, я лучше только для одного петь буду, чем для многих.

— Что-о-о? — нахмурилась Кацуми. — Что ты имеешь ввиду?

— Всего лишь выступление… Всего лишь выступление. Ладоно, Изаму-кун, пойду я, пока твоя подружка не вспыхнула и не сгорела!

Кимико чмокнула меня в щеку и упорхнула.

— Ох, порой она становится такой невыносимой, — проговорила Кацуми, поправляя прическу. — Вот прямо-таки выклевывает мозг.

Мда, вот только этого мне не хватало. Ещё и Кимико потом начнет жаловаться — окажусь между молотом и наковальней. Жалобы с двух сторон вряд ли поспособствуют моей сосредоточенности перед боем, поэтому их следовало пресечь.

— Послушай, Кацуми, я уважаю тебя как друга, ценю тебя как боевого товарища и дорожу нашими хорошими отношениями. Но прошу тебя об одном — не ругай в моем присутствии Кимико. Я тоже самое скажу и ей, если она вздумает жаловаться на тебя. Вы мне обе дороги, поэтому давайте не будем капать в мои уши ядом? Всё равно я не поддержу в этом отношении ни тебя, ни Кимико.