Борис Громов - Терской Фронт
Ну, что, теперь - в "Псарню". "Снарягу" на завтра подготовить, сухпайком запастись и спать. И выспаться надо хорошенько, как перед разведпоиском, про запас.
Так, ну что, основным стволом беру "сто третий", без вариантов. От "семьдесят четвертого" в лесу толку будет не на много больше, чем от рогатки. Восемь снаряженных магазинов пакую в подсумки РПС, девятый примыкаю к автомату. "Стечкин", в кобуру на бедро. Вкручиваю запалы во все РГО и убираю их в "мародерку", запасные магазины к пистолету - туда же. Рацию в чехле креплю на спину, за левым плечом, благо гарнитура типа "хендс фри" в комплекте имеется. Некоторое время размышляю на тему, брать или не брать "подствольник". Решаю - брать. А вот шлем, и бронежилет останутся тут. Совсем неумным надо быть, чтобы по горам в "броне" топать. "Червонец" может, и пройдешь, ну, "пятнашку" если здоровья много, но вряд ли больше. Два ненужных сейчас подсумка под пулеметные магазины-"сорокопятки" снимаю с РПС совсем. Они когда пустые, конечно, почти ничего не весят, но и толку от них никакого. А значит - в шкаф, к остальному оставляемому дома имуществу. Легче всего решается вопрос с продуктами. Копченого мяса у меня - полно. Отложить в РД, сколько нужно, да воды во флягу набрать. И свитер туда же, чтоб ночью зубами не стучать. Вроде все. Теперь попросить Кузьму приготовить мне к восьми утра завтрак и - в койку.
Без пятнадцати девять, когда я подошел на площадь перед Комендатурой, там уже стояли два бортовых "Урала", бронированная "буханка" и открытый УАЗ с пулеметом на турели. Лейтенант не подвел, по его команде мне тут же выделили место в салоне "буханки" и ровно в девять колонна тронулась в путь.
Всю дорогу с интересом гляжу по сторонам сквозь мутноватый триплекс. До самого Толстого-Юрта особых изменений в пейзаже не заметил, разве что только мост через Терек превратился в настоящее чудо фортификации. А так - все те же бесконечные виноградники от вала охраняемого периметра и до самого Терека. Все те же поля вдоль дороги, с которых, судя по стерне, только-только скосили пшеницу (а может - рожь, не силен я в агрономии, но то, что какие-то зерновые - факт). Все те же стада овец и коров, пасущихся на крутых склонах. Нет, ей богу, чеченские коровы меня просто пугают! Они, периодически, спокойно щиплют травку на таких кручах, куда и тренированный альпинист без снаряжения не залезет. А этим рогатым - хоть бы хны! И снова рез бросается в глаза почти полное отсутствие автомобилей. Мы несколько раз обгоняем верховых, нам уступают дорогу, съехав на обочину, телеги. Из одной нам вслед еще долго машут, радостно визжа и прыгая, трое ребятишек, где-то лет от трех до шести. Для них машины - явная диковинка. Елки-палки, это что же мне, придется на кавалериста переучиваться? Расстояния-то тут весьма приличные, пешком - ходить - с ума сойдешь, и ноги по колено стопчешь. А каждый раз на "попутку" надеяться - глупо. Сегодня подфартило - а вот завтра нет. И что тогда делать? Или надо где-то машину раздобыть. Уж с бензином тут, слава богу, проблем никогда не было и не будет - места такие. Вот только где ж ее достать, машину. Они тут, судя по всему, на вес золота. А с финансами у меня пока, мягко говоря - не очень. Под такие вот мысли и доехал до самого Терского хребта.
Расположившийся у его подножия Толстой-Юрт изменился так же сильно, как и Червленная. Во-первых - сильно увеличился в размерах, ну да, Костылев же говорил, что многие беженцы из Грозного и горных районов в этих краях осели. Во-вторых - обзавелся такой же крепостной стеной. А на стоящий рядом с селом нефтеперегонный завод вообще глядеть страшно. Просто стальной дикобраз, стволами во все стороны ощетинившийся. Из-за высоченной стены только кончики труб с "лисьими хвостами" факелов торчат. Хотя, чего странного? Нефть и бензин теперь - главное богатство здешних неспокойных краев. И богатство это очень нуждается в серьезной охране. Проскочили серпантин Терского хребта, по гравийной объездной, которой раньше тут не было, объехали по кругу станицу Петропавловская, укрепленную ничуть не хуже, чем Червленная или Толстой-Юрт, и тоже неслабо разросшуюся. Похоже, мелких селений тут совсем не осталось. Все за мощные стены крупных сел и станиц подались. На перекрестке Аргун-Грозный колонна притормаживает, высаживая меня, и уходит вправо - на Ханкалу. А мне - налево. Вон он, Аргун, километрах в двух, сразу за мостом через одноименную реку, уже окраина видна. Два километра по хорошей погоде, да без "брони", пусть и при оружии и полном БК, это просто приятная прогулка. Минут через тридцать я уже подхожу через мост к хорошо укрепленному блок-посту с почти такими же воротами, что и в Червленной, разве что чуть пониже, на въезде в город. Опа, гляди-ка, а памятник уцелел! Словно старому знакомому киваю огромному бронзовому орлу, клюющему змею.[45]
Из-за стены, сложенной из мешков с песком мне на встречу выходит молодой чеченец в форме Дорожной Стражи с АКМом на плече.
- Ас-салам алейкум, наемник.
- Ва-алейкум салам.
- Далеко собрался?
- В Мертвые Земли.
- Позывной у тебя какой?
- Чужой.
Тот кивает, оборачивается к посту и дает отмашку. В воротах открывается довольно большая калитка. Намек понял, вхожу.
Аргун тоже изменился сильно. И если Червленная, Толстой-Юрт или Петропавловская разрослись и окрепли, то он, наоборот, здорово уменьшился в размерах и стал похож, скорее, на большую военную базу: повсюду люди в "горках" и камуфляже, все с автоматами, гражданских не видно совсем. Хотя, ничего удивительного, кто ж добровольно согласится жить на самой границе? Слишком опасно. Вот и превратился довольно большой по чеченским меркам город в небольшую пограничную крепость.
На выходе подошел к бетонному бункеру КПП и попросил казака-часового с вислыми, будто у запорожца, усами позвать старшего. Через пару минут ко мне вышел крепкий чеченец лет сорока с густой сединой в волосах и щетиной, не превратившейся еще в бороду.
- Привет, чего хотел?
- Я из Червленной, мне в Комендатуре сказали, что порядок возвращения с Мертвых Земель надо с тобой обговорить.
- Чужой?
- Да.
- Аслан, - протягивает он мне руку, - Аслан Умаров.
- Михаил, - отвечаю я на крепкое рукопожатие, пытаясь вспомнить, где я совсем недавно уже слышал или видел эту фамилию.
- Это ведь ты в Науре "волчат" положил?
- Было дело, - отвечаю я и вдруг вспоминаю - жетоны!
- Они моего младшего брата убили. Подло убили, в спину. И мы даже не знали, кому мстить. Теперь знаем, ты помог. Старики велели передать - ты теперь нашей семье друг. Помощь нужна будет - приходи. Умаровых в Петропавловской все знают.
- Спасибо Аслан. И старейшинам вашим спасибо передай. Я запомню.
- А выходить Михаил, тут просто. Станция у тебя есть, заранее на шестом канале скажешь, что Чужой назад идет. И направление, откуда ждать. Мы стрелять и не будем.
- Действительно, просто, - хмыкнул я. - А что там вообще сейчас творится?
- До границы Шалинского района наши патрули катаются, но не дальше. А что в Шали и за ним - только Аллах знает. В Шали и Сержень-Юрте никто не живет - одни развалины. А вот в Ведено уже точно Непримиримые. Так что, осторожнее.
- Да, вот еще что спросить хотел, там из наших никого нет? И если что, каким образом можно друг друга опознать?
- Наших там нету, по крайней мере, я ни о ком не знаю. Опознать можно по отсутствию "волчьей головы" на рукаве, ну, и по рации. На том же шестом канале три длинных тоновых сигнала. Если свой, ответит тремя короткими.
- Понял. Ладно, бывайте, парни. Скоро буду.
- Что, вот прямо днем и пойдешь? - удивленно интересуется "запорожец".
- А чего ждать? - хмыкаю я. - Ночи? Смысла нет. Ночью я тут себе все ноги по развалинам переломаю.
Казалось бы, что такое двадцать пять-тридцать километров пешком для взрослого тренированного мужчины. Ерунда, часов пять-шесть неспешным прогулочным шагом. Даже если по пересеченной местности, в жаркую погоду и с грузом. Одна беда - пеший переход по враждебной территории - далеко не прогулка по парку. Да еще и на местности, которая не очень-то способствует скрытному передвижению. От Аргуна и до Сержень-Юрта тянется предгорье - гладкая как стол равнина. Спасают только густые заросли, бывшие некогда искусственными лесополосами вдоль дороги, да руины многочисленных автозаправок, сервисов, складских территорий и небольших промзон оставшихся со времен, когда Чечня начала отстраиваться после двух войн на щедрые дотации. Вот скрываясь в этих лесополосах, да развалинах я и двигался в сторону нашей базы в Беное. Быстрыми рывками, от одного укрытия к другому. Вот тут-то и начали всплывать все недочеты в подготовке. Ну, что стоило купить в лавке деда Тимохи хоть какой-нибудь бинокль? Пусть даже самый простенький. А теперь приходится наблюдение вести глазками, да на палящем солнышке, которое, встав из-за гор, светит прямо в лицо. До окраин Шали я пробирался вдоль шоссе, на некотором отдалении. А вот неподалеку от моста через Джалку[46] понял, что пора от трассы уходить. Что-то не хотелось мне через развалины самого большого села Европы[47], что называется, "по главной улице с оркестром". Хоть и сказали мне, что в Шали никто не живет, но рисковать не стоит. "Нормальные герои всегда идут в обход", говорил один кинозлодей и был совершенно прав. Иногда лучше перестраховаться, и лишних пять километров протопать, чем, рискуя целостностью организма, напрямик ломиться. В общем, Шали я обошел по хорошей дуге вдоль объездной дороги, идущей по восточной окраине. А вот Сержень-Юрт, прижавшийся к подножию горного хребта, пришлось обходить с запада, сразу поднимаясь в гору. И по развалинам идти не надо, и обзор сверху гораздо лучше, и меня на поросшем густым лиственным лесом склоне увидеть практически невозможно.
