Александр Шуваев - ЦВЕТОК КАМНЕЛОМКИ
- Проверить бы как, а?
- Я диполь-экран прихватил. Специально разработали для наблюдения за развитием некоторых композиций. Потом - бросили, на редкость бесполезным занятием оказалось. И тут не выйдет, слишком много наложится одно на другое. Тут чего-нибудь все-таки похитрее надо, по принципу автоматического подсчета, компьютерного формирования изображений и всякое такое…
И только тут до их сознания дошел некий посторонний звук, довольно давно уже доносившийся с жесткой, как устав гарнизонной службы, обтянутой черной клеенкой прямо поверх ДСП кушетки. Это негромко, но басовито храпел расслабившийся и заскучавший от полного отсутствия событий Алексей Митрофанович Завалишин.
- Ладно! - Прошипел эскулап. - Твое снадобье все на месте? - И, увидав спокойный, как вечные льды, кивок, осведомился. - Уверен? Тогда так: раз он сейчас живой, то хуже уже не будет, значит - проконтролируем по старинке, чисто клинически… Да это, в конце концов, и главное.
- Ну, - его здоровье!
- Его, - согласился Завалишин, - давай…
- Так, говоришь, - нет приступов?
- Да вроде бы как не было. Валидол и нитроглицерин таскает еще, но больше по привычке.
- Ага… И ЭКГ тоже стала получше. Ку-уда получше. Кардиосклероз, понятно, никуда не денешь, а так… Слушай, а ты знаешь, что это Нобелевка по медицине? На мелкие расходы, потому что в принципе за бугром человек, слепивший этакое, стал бы не миллионером даже. Пожалуй, что миллиардером.
- Композиция конечно, - пожал плечами тридцатитрехлетний Завалишин, заботливый второй сын своего заботливого отца, - но так себе композиция. Не из сложных. Единственная сложность, - это чтоб только ту известь, которая вместе с холестерином, а так… Простенькая композиция.
- А почему, кстати, - композиция? Что за дурацкое название?
- Не машина, не вещество, а работает. И каждый раз надо с самого начала составлять, компоновать. Как-то само собой получилось название.
- Ну, - за нас с вами, и хрен с ними… Ну так что делать-то будем?
- Твое здоровье… К сожалению, - ничего такого делать мы не будем. То есть совсем. За то, что мы тут уже сделали, нам уже не сносить головы. Мне - за прямое разглашение, тебе - за то, что узнал то, чего тебе знать никак не полагалось.
- Б-лин… - Сабленок нервно потребил стопку "Двина" в одиночестве и прошипел, - з-занимаетесь там всякой херней… С с-секретами с-со с-своими с-сучьими… Как будто самим не помирать, вместе со своим высоким начальством.
- Не высоким, а очень высоким. Все так, все так, но все равно ничего не выйдет.
- Точно? Неужто ничего нельзя придумать?
- Погоди. Я тут переговорю кое с кем. Он такой знаешь… дерзкий.
- А что такое-то?
- Да вот в голову пришло, когда сказал про очень высокое начальство, - а какое оно у нас, начальство очень высокое? Самое высокое?
- Не знаю. Какое?
- Оно у нас старое.
X
Все было просто, как простая гамма. Непонятно только, почему ни до чего подобного никто не додумался раньше. Карбин. Или тот самый навязший у всех в зубах тубулярный углерод. Берется такая длинная-длинная нить из него, а боковые радикалы будут запросто определять последовательность операций. Для сколь угодно сложных изделий. И запросто. И никаких проблем с композированием. Расчеты, понятное дело, - останутся МелГол-овскими, но будут они не то что проще, а… Стандартнее, что ли? Унифицированней. А какой же это у нас получится минимум типов этих самых боковых радикалов? Хотя, что это я? Минимум-то как раз хорошо известен со времен Лапласа и равен двум. А вот оптимум? Оптимум-то чему равен? Какую бы это для такого раза методику избрать? Иль плюнуть и избрать в качестве предварительной стратегии стратегию стихийного языка? Ну-ка, ну-ка… Забыв о времени, старший технолог инженер Костин все вводил и вводил в свой мультипроцессорный "Топаз" все новые и новые варианты: благоразумно решив плюнуть на некий абсолютный оптимум, он решил подобрать некий просто-напросто подходящий. Он подозревал, что именно таким образом поступила в свое время и природа, отобрав считанное количество "букв" для наследственного кода, и приблизительно два десятка аминокислот - для решения всех остальных задач. Невзирая на владевшее им дикое возбуждение, он действовал достаточно последовательно, в хорошем "инженерном" стиле: припомнив все знакомые ему типы "терминальных", т.е. ведущих к конечному равновесию "композиций", он анализировал их решение при помощи нового метода, определял конкретный оптимум типов, а потом сопоставлял. А так как знал он вполне порядочное число такого рода типовых задач, то и обобщение, то есть минимальный набор радикалов, подходящий для решения их всех, получился если и не идеальным, то вполне-вполне приличным. Вполне-вполне, - для процессора "МПБ - 4.ТЧ1024/ ПА", для электродвигателя средней мощности семейства "Ц", для оптоэлектронного преобразователя, который давеча заказывала "Энергия", для… Стоп! Да элементарно, - "Инк-т/и н - …"… Вот уж это-то сколько угодно раз повторять можно. Так что и: двигательная установка для крейсеров проекта "515" - вместе с системой управления, и для той разработки, что для Седьмака делали, по электродистанции. Как - не знаю, но достоверно видно, что осуществимо. Для разработки - не годится, а вот дублировать любое изделие везде, где есть мощности, - это пожалуйста, да как бы это еще не получше, чем с этими их равновесными системами. Которые они хрен его знает как прикидывают… А тут - про-осто, для нашего брата, не для высоколобых. Итак, что мы имеем: упрощение в задании исходных систем, упрощение в задании базы, упрощение в передаче. Стандартизация. Кроме того, - это ж запросто систему с резервными возможностями для развития. Элементарно. В зависимости от условий - можно выбрать ту "нить", которая нужна, - подсинтезировать "сборщиков" - надстроить то, что нужно. И очень даже надежно, а если еще продублировать, - так и вообще. Уху-ху, - он аж заерзал от внутреннего зуда, возникшего от решительной невозможности хоть сколько-нибудь подробно обдумать все идеи, которые всплывали из глубин его взвихренного мозга, как пузырьки газа - из золотистых глубин шампанского. Своего рода - перегрев. Обрывки и заметки на русском - относительно-литературном он объединил в одну "папку", и запустил сразу две программы: стилистическую и "смысловик", последнюю разработку Отдела Легкой Фракции. Теперь можно было быть почти уверенным, что в результате выйдет вполне-вполне пристойная докладная, только чуть проверить - и все. Можно подавать в Отдел Стандартизации.
- И?
- Что вас интересует?
- Ваше мнение по докладной этой колготы.
- А вы, Дмитрий Геннадьевич, молодец. Звериное чутье. И как это вы стойку именно на этот сигнал сделали, - ума не приложу. Из всей-то кучи входящих…
- В тамошнем отделе толковый парнишка сидит. Сориентировал. Итак?
- Очень плохо. Просто-таки на редкость.
- Нелепость или наоборот?
- То-то и оно, что наоборот. Очень существенная и дельная работа. Вся, как есть, - от земли, что особенно погано.
- Почему? - Деловито осведомился Гаряев. - Мне для дела…
- Сделать композицию вне наших стен - дело почти нереальное. Да что там - "почти"… Просто нереальное, даже если иметь "сборщиков". А тут - достаточно вытащить… сравнительно-простую и емкую штуку, которую, кстати, ничего не стоит спрятать так, что не найдешь никакими мыслимыми способами. И скопировать сколько угодно раз. Это одно. А другое, - так это то обстоятельство, что бывшая совершенно неприступная тайна может… потерять свой статус. Понимаете? Герметичность Системы становится в тысячу раз труднее сохранять. Разработка новых исходных становятся в принципе доступной для каждого дурака, владеющего "МелГол" и доступом к какому-нибудь из самых немудрящих "Топазов".
- Уничтожить документацию и разработчика - к ногтю?
- Дмитрий Геннадьевич, - укоризненным тоном проговорил Гельветов, задерживая на собеседнике отстраненный взгляд, - уж вам-то говорить такое… Это Иосиф Виссарионович считал, что проблемы неразрывно связаны с людьми. Это ошибка: проблемы существуют самостоятельно, и общество всего-навсего является средой для их развития. Идеально подходящей средой. Понимаете?
- Может быть, - проговорил особист сквозь зубы, потому что как раз намертво прикусывал особым образом примятый мундштук "Спутника", вытащенный из Гельветвской пачки, - но вы все-таки поясните. Звучит больно мудрено, вдруг что не так…
- Хорошо-с… Вот этот, как его… - Гельветов заглянул в лежащую перед ним докладную, - Костин… Ну кто он есть сам по себе? Толковый, хорошо подготовленный, опытный инженер-технолог, всецело принадлежащий Системе. Ни больше, ни меньше. Так у нас плохих-то - нет. Все до единого плод длительного отбора и селекции. Не какой-то там Костин сегодня, так сякой-то Митин - завтра. Этот, простая душа, - сразу кинулся информировать. Махая хвостом и искренне ожидая, что похвалят и дадут косточку. Вполне, кстати, заслуженную… К сожалению. А другой может оказаться себе на уме. Очень себе на уме, и знает, что инициатива наказуема, а в том числе, - какая именно наказуема обязательно. Он промолчит и будет неограниченное время разрабатывать, пока не придумает, что со всем этим делать… Поймите, у нас несколько непривычная для Советской традиции стратегия, не самая лучшая, но зато беспроигрышная: быть впереди всех в любых существующих, перспективных и мыслимых разработках… Так что уничтожать его идею мы не будем. Мы немедленно бросим ее в разработку.
