Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
«А город? Если это не Питер, то будет очень смешно».
Засунул бумажку в карман, поднялся с колен, быстро прошелся глазами по подвалу. Полумрак, пыль, мыши. Стоп! Сундук. Подойдя к нему, я откинул крышку, на дне лежало истлевшее тряпье. Перебрал его, но ничего не нашел. Захлопнул крышку и уже собрался отойти, как заметил несколько царапин на деревянном полу, рядом с сундуком.
«Зачем эту рухлядь двигать? Если только там не лежит…».
Отодвинув его, нашел сломанную доску, а под ней – небольшую жестяную коробку из-под леденцов. Открыл. Половину объема коробки занимали золотые монеты. Поднялся наверх. Девушка тут же вопросительно уставилась на коробку. Стало даже немного неловко под ее взглядом.
– Наследство оставили…
– Так вот почему мы из этого страшного дома не уходим? Вы деньги ищете? Неужели вы не понимаете?! На них человеческая кровь!
«Тон какой резкий и обличительный! Теперь еще по морали пройдись, совсем славно будет!»
– Уважаемая Мария Владимировна, вы внимательно слушали человека, который вам угрожал?
Какое-то время она смотрела на меня, не понимая, к чему был задан этот неожиданный вопрос, но затем ответила:
– Да. Слушала. К чему вы все это говорите?
– К тому, уважаемая Мария Владимировна, что какому-то мерзавцу, натравившему на вас этих бандитов, нужна карта. И мне почему-то кажется, что так просто он от вас не отстанет. Сейчас я пытаюсь найти след, который сможет привести меня к нему. А это, – и я потряс в воздухе коробкой, и под глухой звон монет продолжил: – издержки моих поисков. Я доходчиво объяснил то, чем занят?
– Я… Ради бога, извините меня! Не подумала! Просто этот страшный дом меня пугает до дрожи.
– Без нужды мы не задержимся здесь ни одной лишней минуты. Обещаю вам.
Пройдя на кухню, оббежал глазами все вокруг и уже собрался выйти, как вдруг резко обернулся. На лавке, стоявшей вдоль стены, лежал пиджак.
«Блин! Точно, старый бандюган был только в одной жилетке! Как я сразу не сообразил!»
Резко развернувшись, я подошел и взял пиджак. Обшарил его карманы, выкладывая их содержимое на лавку. Бумажник и… ключ. Некоторое время я изучал содержимое бумажника. Там были только деньги, около четырехсот рублей. Рассовав все это по карманам, подошел к окну. За стеклом было настолько темно, что можно было только увидеть расплывчатую черноту забора, окружавшего дом.
– Вы не знаете, куда нас привезли?
Девушка только покачала головой. Я достал из кармана часы. Щелкнул крышкой. Было половина десятого вечера. Спрятав часы, подошел к входной двери, осторожно открыл ее и стал вглядываться в темень.
«Кто-то должен быть еще. Или он на извозчике приехал?»
Порыв сырого ветра заставил меня запахнуть пиджак. Спустившись с крыльца, я уже подходил к полуоткрытым воротам, как увидел стоящую бричку. Кучер, в свою очередь, услышав шаги, повернул голову в мою сторону. Стоило нам встретиться глазами, как он замер, а затем стал быстро-быстро креститься, повторяя одни и те же слова:
– Сгинь нечистая сила, сгинь нечистая сила…
Только сейчас до меня дошло, что это тот самый экипаж, на котором нас сюда привезли. Я кинулся к нему, но кучер, выйдя из ступора, хлестнул кнутом лошадь и экипаж растворился в темноте. Еще с минуту был слышен затихающий вдали цокот копыт, после чего наступила тишина. Кто-то вздохнул. Я резко повернулся. За моей спиной стояла девушка.
– Придется пройтись пешком, Мария Владимировна. Вы как?
– Со мной все хорошо, но только, ради бога, давайте уйдем отсюда как можно скорее.
Не успели мы пройти и ста метров, как ее начала бить крупная дрожь.
– Накиньте мой пиджак.
Она резко затрясла головой и сделала шаг в сторону.
«Что это с ней?»
Только теперь стало заметно, как она старается держаться от меня, как можно дальше. Впрочем, мне нетрудно было понять, что это была реакция на «гладиаторские бои» в подвале.
«Интересно, а как бы ты сам отреагировал на подобное?» – задал я сам себе этот вопрос, но спустя несколько секунд понял, что для меня он не имеет смысла.
– Сейчас мы поедем в гостиницу, в которой я сейчас проживаю. Она, конечно, не хоромы вашего дядюшки, но вполне сносная. Поживете там пару дней.
– Зачем это?! Я могу снять номер в приличной гостинице!
– Как хотите, но если вас продолжат искать, то будут искать именно в таких местах. Впрочем, это ваше дело. Вы девушка самостоятельная…
– Еще раз извините меня, Сергей Александрович. Сказала, не подумав. Вы правы.
– Закрыли вопрос. Так вы, оказывается, были замужем?
– Вы этого не знали?
– Нет. Да и зачем мне подобными вещами интересоваться? Мне вполне хватало знать, что на свете существует красивая девушка по имени Маша.
– Странно. Так вы не знали о том, что я очень богата?
– Нет.
– Значит, там, на балу…
Она замолчала. Какое-то время я ждал продолжения, но когда понял, что его не будет, продолжил разговор сам:
– Я вообще странный человек, поэтому не сильно обращайте внимание на мои… гм… чудачества.
Она только бросила на меня вопрошающий взгляд, но ничего говорить не стала, при этом ее лицо оставалось несчастным и задумчивым.
«Ты хоть бы мозгами шевелил изредка, кретин. Это же надо такое ляпнуть! Убил трех бандитов голыми руками и назвал это чудачеством. Догадываюсь, что она сейчас про меня думает».
Спустя несколько минут она подтвердила мои мысли:
– Вы били их так, чтобы убить. Без жалости. И сейчас не испытываете по этому поводу никакого сожаления.
Нет, она не ждала ответа, так как даже не посмотрела на меня, чтобы понять, как я отреагирую на ее слова. Просто сказала, глядя перед собой, и ее слова прозвучали словно приговор.
«Благородного рыцаря из меня не получилось. Придется переучиваться на маньяка-убийцу».
Так мы и шли, молча и не глядя друг на друга, пока прямо на нас из-за угла не выехал свободный экипаж.
– Извозчик! Стой!
– Куда прикажете ехать, барин?!
– Мария Владимировна, скажите адрес вашего дядюшки, – наткнувшись на ее недоуменный взгляд, пояснил: – Успокоим профессора, а вы заодно возьмете необходимые вам вещи.
Мне подумалось, что знакомая обстановка ослабит ее напряжение, но этого так и не случилось. Во время короткого разговора с дядюшкой она говорила невпопад, затем судорожно металась по комнатам, собирая вещи. Антон Павлович, когда увидел мою разбитую голову, позвонил своему приятелю врачу, и тот согласился принять необычного пациента в неурочное время, поэтому из-за всех задержек мы приехали в гостиницу только около часа ночи. Я заказал чай. В номере у меня были сушки и вишневое варенье, баночкой которого меня как-то одарила жена отца Елизария. Сели за стол. По неподвижному и бледному лицу Марии Владимировны чувствовалось, что та до сих пор находится в шоке. Да еще мысли путает непонятный человек, который пару часов тому назад совершил тройное убийство, а сейчас сидит как ни в чем ни бывало и сушки размачивает в горячем чае. Я видел, что Маша совсем запуталась, пытаясь понять, кто я такой: благородный рыцарь или подлый убийца?
– Пейте чай, а то остынет.
– А… Да. Спасибо. Пью, – она автоматически взяла чашку, сделала глоток и поставила ее на стол с отсутствующим видом, снова забыв о ней.
– Может, вы ляжете, Мария Владимировна? И время уже позднее.
– Нет. Нет! Не хочу оставаться одна, – она бросила на меня жалобный взгляд. – Давайте поговорим. Хорошо? Бедный дядюшка! У него даже голос дрожал, когда он со мной разговаривал. Вы сказали ему, чтобы он сообщил в полицию про тот страшный дом?
– Да. Думаю, завтра утром полиция разберется, кому он принадлежит.
– Знаете, мне давно хотелось съездить за границу, но все никак не могла решиться. Да вот несчастье помогло. Теперь поеду… – При этом она попыталась улыбнуться, но лучше бы она этого не делала. Уголки рта дрогнули, и она зарыдала навзрыд. Я просто смотрел на ее вздрагивающие плечи, на сбившиеся волосы, на лицо, спрятанное в ладонях, но делать ничего не стал. Какой смысл утешать человека, которому ты неприятен.
– Мария Владимировна, успокойтесь. Все закончилось. Поедете за границу, получите много новых и ярких впечатлений, после чего сегодняшний кошмар забудется как дурной сон.
Спустя какое-то время рыдания прекратились и перешли во всхлипывания, потом она убрала ладони и, глядя куда-то в сторону, стала вытирать влажные глаза платком. Встала, подошла к зеркалу, горестно вздохнула, поправила волосы, потом воротник платья, после чего вернулась и села за стол.
– Вы сказали: забудется. Нет. Это на всю жизнь, Сергей Александрович. Как шрам, только не на лице, а в душе. Я даже подумать не могла, что нечто подобное со мной может произойти! – хотя ее голос подрагивал, но следов истерики в нем не было. Она подняла на меня глаза. – Господи! Я ведь вас толком даже не поблагодарила. Большое вам спасибо!
