Елена Горелик - Своя гавань
Склонные к инфарктам и инсультам получили своё прямо там, на побережье. Остальные защитники — все до единого! — позабыв обо всём на свете, с горестными криками бросились наутёк, спасая не столько грешные тела, сколько бессмертные души. И многим, очень многим, мешали бежать вдруг наполнившиеся и намокшие шальвары.
Сопротивления на берегу пираты Сен-Доменга не встретили. Конечно, офицеры предупреждали об издании этими ракетами страшных звуков. Но одно дело предупреждение, а совсем другое — услышать подобную несусветную жуть, догоняющую тебя сзади, пролетающую над головой… В общем, многие из бойцов первой волны десанта, храбрейшие из храбрейших, сменили во время штурма штаны. И не всегда на лучшие. Но уж нехристям за свой кратковременный испуг они воздали сторицей…
Когда генерал Сен-Доменга вместе со второй волной десанта оказалась на берегу, Алжир был похож на сущий ад. И тому была масса причин. Во-первых, «психическое оружие»… На идею сделать из обычных ракет исчадия ада Мартина натолкнула достаточно свежая для него история с русскими «катюшами». Ведь когда Красная армия впервые применила это оружие против вермахта, не самые трусливые в мире германские солдаты бежали с позиций, наложив полные штаны. Естественно, кто уцелел. Ракеты такой мощи Мартин пока создать не мог: не те материалы. Но вот прицепить на корпуса ракет неширокие металлические кольца с отверстиями различного диаметра — всегда пожалуйста. Кольца, понятно, усиливали рассеивание и заметно снижали радиус поражения. Но при полёте эти ракеты издавали такие жуткие звуки, что и самому изобретателю становилось не по себе. Не говоря уже о том, как пачкали штаны даже тёртые жизнью пираты, коим пришлось осваивать новое оружие на полигоне. А в конце траектории, когда прогорал порох в трубке, взрывалась «боеголовка», начинённая зажигательной смесью — «адским ромом». Много, понятно, не пожжёт, но кое-какой пожар вызовет… Во-вторых, ужас, охвативший защитников города, передался и во дворы. Пищали от страха многочисленные дети, причитали старухи. Рабыни-христианки, даже не передать, до какой степени обрадованные явлением мстителей, дрались с изнеженными хозяйками, словно кошки, и палками гнали их из домов. Если вовсе не резали их кухонными ножами. По улицам бегали истошно оравшие, ополоумевшие женщины. Пираты из десанта второй волны ловили этих женщин и тут же срывали с них украшения. Правоверные мусульманки, для которых хождение с непокрытой головой было сродни богохульству, начинали пронзительно верещать, стоило заморским гостям нечестивой пятернёй содрать с них шёлковый хиджаб. Не говоря уже о золоте. Но пираты Мэйна не обращали на их визг никакого внимания. Подумаешь! Благородные испанки, когда с них сорвёшь драгоценное колье или браслет, визжат точно так же. У алжирок, действительно похожих на ходячие ювелирные прилавки, оперативно изымали тяжёлые ожерелья, браслеты и кольца, кое-кому из них порвали мочки ушей в стремлении непременно добыть ажурные золотые серьги. И если их не насиловали, то только потому, что генерал Сен-Доменга снова объявила свой излюбленный приказ о немедленной казни за подобное непотребство. Затем орущих и рыдающих мусульманок, лишившихся золота и — главное! — чадры, сгоняли на площадь. На ту самую площадь рынка Бадестан, где их мужья наверняка ещё вчера присматривали себе рабынь-наложниц. Женщины пронзительно голосили, оповещая мир о своём позоре, обливались слезами и призывали потерявшихся детей. Дети в свою очередь ревели во весь голос от ужаса, когда злобные кафиры вытаскивали их из домов и гнали всё туда же, в Бадестан… А где же доблестные воины ислама и отцы обширных семейств? Испуг испугом, а с врагами из плоти и крови, которые с саблями в руках, можно и подраться. Но пираты Мэйна первым делом прорвались к тюрьме у рабского рынка, где в совершенно невыносимых условиях содержались захваченные в последних набегах пленники-христиане. Беспощадно вырезав довольно сильную охрану тюрьмы, пираты открыли ворота… Кстати, это была третья причина превращения некогда цветущего мусульманского города в ад. Освобождённые мужчины-пленники числом около полутора тысяч набросились на алжирцев с такой яростью, что пиратам даже пришлось их сдерживать. Иначе они разорвали бы и алжирских женщин с детьми.
Бея и раисов, составлявших диван Алжира, Галка с офицерами уже не застали. Они смылись из города с такой скоростью, что плохо бегавшие моряки Мэйна догнать их даже не надеялись. А устраивать верховую погоню в совершенно незнакомой местности — увольте. Главное — сбежавшие приверженцы ислама не успели вывезти свои богатства! А Алжир, живший почти исключительно грабежом, без преувеличения был богатым городом. Эдакая ожившая сказка из «Тысячи и одной ночи». Только, в отличие от упомянутого литературного произведения, страшная… Пираты Мэйна, захватившие город, согнавшие оставшихся жителей на площадь и в тюрьму Бадестана, сразу же озаботились выставить караулы и вовсю занялись любимым делом — грабежом. В порту на драгоценных коврах уже сваливали сверкающие груды добычи, извлечённой в основном из домов престижного квартал Фахс, где жили раисы. При виде совершенно фантастической кучи женских украшений, складываемых отдельно, Галка честно попыталась потерзаться совестью. Почему-то не получалось. Может быть, оттого, что алжирские женщины сами носили на себе награбленное их мужьями? Золотая и серебряная посуда, бесценные дамасские клинки, украшенные перламутром знаменитые восточные сундуки, ломившиеся от тканей и драгоценностей. Здоровенные мешки пряностей, до сих пор дорого ценившихся в Европе. Драгоценные камни, свезенные сюда со всего света, сложили в отдельный сундук, и они наполнили его доверху. Потрясающе красивая восточная мебель теснилась у стен. Кучи золотых и серебряных монет самой различной чеканки занимали сразу несколько довольно больших ковров, сложенных в ряд. Ещё больше места заняло богатое оружие, разукрашенное с чисто восточным размахом. А уж жемчуга всех цветов и оттенков оказалось столько, что испанцы, добывавшие «слёзы моря» в Рио-де-ла-Аче, удавились бы от зависти. Что касается освобождённых христиан, то одних только французов обоего пола там обнаружилось около семисот человек. Итальянцы, испанцы, англичане, немцы, греки, болгары, мадьяры, поляки, сербы, русские, грузины, армяне, персы, африканцы, индийцы, китайцы… Галка окинула Алжир суровым взглядом. Не так уж он и велик. А собрал в себе людей чуть не со всего обозримого мира. Причём, по большей части против их воли. При виде разноязыкой ликующей толпы Галка сразу же подумала: чем их кормить-то во время перехода через море? И не только их — они ведь взяли массу пленных алжирцев, женщин и детей. Но пираты, бравшие штурмом уже не первый город, хорошо знали своё дело. Всё продовольствие в портовых складах и базарных лавках было тут же изъято, учтено и погружено на корабли. В том числе и на трофейные галеры, уцелевшие во время боя только потому, что их даже не отвели от пирса. Попросту не успели, чем сохранили жизнь десяткам гребцов, прикованных к вёслам…
Трое суток. Трое суток Алжир подвергался ограблению, какого не знали даже испанские города Мэйна. Пираты выгребали всё подчистую. В грабежах принимали участие и освобождённые пленники, многие из которых решились уйти на Сен-Доменг. Особенно женщины. Возврата на родину по той или иной причине большинству из них уже не было, а тут столько холостых мужиков!.. Под конец заморские гости, затарив корабли по самые палубы, подожгли город и отплыли. На север.
В Марсель.
7
— Почему ты никогда не присоединялся к нам на посиделках в октябре, Пьер?
Ветер хоть и не был попутным, но шесть узлов при такой загрузке кораблей — это очень даже прилично. При таком ходу завтра они уже бросят якорь на рейде Марселя. Но до завтра ещё следовало дожить. Ведь только вчера они разминулись с голландской флотилией. Почтенные минхееры знали о перемирии с пиратами и в драку не полезли. Но никто не помешает им передать сведения испанцам. А те вряд ли упустят случай наброситься на сытого, и потому почти небоеспособного врага. И драться пиратам помешали бы не столько полные трюмы, сколько полные корабли сухопутных крыс. Оно, конечно, хорошо — освободить христиан из алжирского рабства. Но в морском бою они попросту станут обузой…
— Я бы с радостью, — вздохнул Пьер, отдыхавший на шканцах после вахты. Поболтать с Воробушком он всегда бывал рад. — Да только мало хорошего для меня было в тот день.
— Что так? — удивилась Галка.
— Понимаешь… я как только тебя увидел там, так и обмер. Спутал тебя с сестрёнкой. Думал уже — всё, придётся сейчас насмерть драться… Ты и правда на Катрин очень похожа. Только глаза у неё карие, а у тебя серые. Да Катрин бы сразу меня узнала. От сердца отлегло, а всё равно — как представил, что с тобой сейчас сделают, так и помыслил: не выдержу ведь. Всё равно в драку полезу…
