Андрей Посняков - Первый поход
Ага, вот и вернулся послушник, что бегал куда-то по поручению ушедшего в храм аббата. Не один вернулся, с каким-то лэтом. Куцая пегая борода, смешная такая, черно-рыжая шапка блином, крашенный черникой плащик… ну, обычный совсем мужичага… а в руке у него… А в руке у него ящик с инструментами. Долото, коловорот и прочее. Плотник. Интересно, что в монастырских стенах сломалось?
– Что-что, уборная! – грубо заявил подошедший Снорри. Это что же получается, он, Хельги, сам с собой вслух разговаривать начал? Надо такие дела прекращать.
– Уборная, говоришь? – повторил ярл, следя, как мелькает на стенах выцветший плащик плотника-лэта.
– Ага, – кивнул Снорри. – Выхожу это я раненько утром пописать… хотел, как путний, в уборной, не все ж со стены – стоять неудобно, да и ветер… Так ведь чуть в выгребную яму не провалился!
– Меньше надо было заморского вина пить.
– Не, вино тут ни при чем, – покачал головой Малыш. – Какая-то тварь доску там оторвала, широкую такую…
– Уборная, говоришь… – снова повторил Хельги и насторожился, увидев на вершине колокольни знакомый синеватый плащ. – Так-так…
Оставив скучать внизу недоуменного Снорри, быстро взлетел вверх по узким скрипучим ступенькам… Вот их-то лэт и менял. Опять облом!
– Прохудилась вот лестница, – колобком выкатился неизвестно откуда отец келарь. – Говорил уж отцу настоятелю сколько, да ведь пока Эрмендрад сегодня с утра не сверзился…
– А с чего это Эрмендраду с утра по колокольням лазить? – скучающим голосом переспросил ярл, а сам уже чувствовал, как стучат, стучат в висках барабаны. – Звонарь-то у вас вроде как Вабба.
– Звонарь-то Вабба, – покивал колобок. – А колокол песком чистит Эрмендрад, лэт. Повинность у него такая сыздавна.
– Эрмендрад… И часто чистит?
– Да когда как. – Отец келарь – Хельги постоянно забывал его имя – вполне сносно говорил на языке викингов: научился в плену. – Скорее часто, чем редко, ишь как играет. Вот Эрмендрад снимет его поутру раненько – и чистит. Снимет – и чистит, молодец, старательный крестьянин.
Хельги тоже полюбовался на колокол, бьющий прямо в глаза сияющей медью. Тяжелый, такой еле снимешь.
– Да, снимать-то его не просто. Тем более когда еще и ступеньки прогнили. Вабба уж сколько говаривал, да и Эрмендрад этот с утра провалился, пришлось ему, бедолаге, стыдно сказать, с уборной доску выломать, потом-то, конечно, поставил ее на место, никто, хе-хе, в елей не провалился. А что это светлейший ярл бродит по колокольням? – Резко сменив тему, отец келарь взглянул на Хельги маленькими, все подмечающими глазками.
– Тебя увидал, отче, – сразу же улыбнулся ярл и, понизив голос, заговорщически прошептал: – А не осталось ли у тебя того заморского вина?
– Заморского вина? – Келарь заметно оживился. – Да как же не найти для благородного ярла?
Они поднялись в келью вместе: языческий ярл и отец келарь. Последний осторожно нес в руках большой оловянный кувшин.
– Опять! – глядя на них, простонал Снорри и, обхватив голову руками, повалился на узкое ложе.
Значит, Эрмендрад. Монастырский лэт, из тех, кого называют хитрованами. Ирландец подсуетился, выспросил про него многих, так что ничуть уже не сомневался Хельги – он! Он, гад. И то – уж слишком велик для зависимого крестьянина Эрмендрадов домик, да и всяких вещиц в нем побольше, чем у иного тана: большой дубовый стол, лавки, даже стулья имеются – это уж слишком! – сундуков целых три, два больших и один маленький, крыша вроде бы и крыта соломой, так соломой самой лучшей, свежей. И ткацкий стан в доме имеется, а во дворе амбар, да коровник, да птичник. Откуда такое богатство? Да особо-то и не скрывал его Эрмендрад – а в деревне-то и захочешь, не скроешь, – чего скрывать, все милостью Божией да соизволением отца Этельреда – дай Боже ему здоровья – заработано. Ага, милостью Божией… Говори, как же…
Конхобар цинично усмехнулся. Посидел немного на камне – беседа шла на лугу, без лишних ушей, – поинтересовался, когда брать будем? Того, что придет за вестью. А он обязательно придет, и уже сегодня вечером, в крайнем случае в самом начале ночи, иначе как же вражьи морды – Горм! Горм! Больше некому! – узнают конкретное место? В угадалки играть будут? Вряд ли, не такие это люди.
– Посмотришь ближе к ночи за домом Эрмендрада, – приказал ярл, и Ирландец кивнул, соглашаясь. – Как только выйдет куда – так и ты… Эх! – Хельги вдруг досадливо сплюнул. – Экие мы с тобой глупцы. Зачем же Эрмендраду куда-то на ночь глядя переться, коли он в любой момент может тайный знак оставить… да уже и оставил, скорее всего.
– В старых лодках? Посидим с вечерка, ярл. И этого хорошо б прихватить, Снорри. Хоть мал, да биться ловок, сам когда-то видал.
Хельги отрицательно покачал головой и тихо сказал:
– Нет.
– Что «нет», ярл?
– Не будем мы никого выслеживать. Зачем?
– Понял, – тут же кивнул Ирландец. – И в самом деле, какой же я дурень, запутался тут во всем этом дерьме. А Этельред и его воины не подведут?
– Не подведут. Ему самому эти собаки, похоже, давно уже надоели.
– С Эрмендрадом этим что?
– А ничего. Пока ничего. До ночи он предупредить уже никого не успеет. – Хельги довольно потер руки, – потому что и сам знать не будет. И Этельреду я только вечером все расскажу.
– Ну, все-то не надо, – пошутил Ирландец, и ярл чуть насмешливо улыбнулся:
– Хорошо, все не буду. А Эрмендрада надо будет схватить немедля после полуночи, связать, да и пусть полежит где-нибудь до утра, а там видно будет, иначе ведь сбежит, тварь такая. Справишься?
– Конечно, – расплылся в довольной улыбке Ирландец. Ох не хотелось ему участвовать в предстоящей ночной сече. – Если что, Оффу позову, парень надежный.
Ярл усмехнулся: знал, не любит его компаньон открытого боя, трусоват, знаете ли. Что ж, зато многими другими достоинствами не обижен и со стариком Эрмендрадом, ручаться можно, справится в лучшем виде.
Медленно теребя веслами воду, почти совсем бесшумно, таясь, словно волк, пробирался к берегам Мерсии боевой корабль с серебряной головой журавля на форштевне. «Транин Ланги», бывший драккар Сигурда ярла и бывший драккар его сына, молодого бильрестского ярла Хельги Сигурдассона. Новый командир, Горм Душитель, стоя у форштевня, злобно смотрел вперед, где среди низких холмов, черных во мраке ночи, опытный взгляд смог увидеть чуть более светлую полоску реки.
– Ну, где он? – Горм недовольно обернулся и словно бы пронзил взглядом стоящего рядом Заику.
– Д-д-должен б-бы уже в-в-возвратиться. – заикаясь сильнее обычного, ответствовал Дирмунд, так же напряженно вглядываясь в ночную тьму. – М-месяц з-за об-блаком, к-как бы он н-не проплыл м-мимо.
– Ему же будет хуже, – зловеще пообещал Горм, и сидевшие на веслах воины из бывшей дружины Хастейна встретили его шутку довольным, чуть приглушенным смехом.
– Хватит ржать, как саксонские кони! – так же вполголоса рыкнул на них Душитель. – Иначе смотрите у меня…
– А вот, кажется, и лодка, ярл! – крикнул кто-то с кормы. Все обернулись. И вправду, увидали приближающуюся со стороны моря маленькую темную тень на лунных волнах. Послышался громкий крик глупыша:
– Кри, кри-и, кри-и… – Три раза.
– Кри-и, кри-и… – крикнули в ответ с драккара, и лодка, быстро приблизившись, ткнулась носом в корму. Быстро схватили канат, привязали.
– Что так долго, Хрольв? – грозно вылупился Горм на приплывшего Приблуду.
– Как-то светловато там, – принялся оправдываться тот. – И показалось, будто б следил кто-то за мной.
– Показалось или следил?
– Не знаю… Скорей, показалось. Вот! – Сунув руку за пазуху, Хрольв вытащил небольшую дощечку и передал Горму. Тот взял и, напряженно дыша, отошел к борту, дожидаясь, когда ночной бриз освободит от небольшой тучки луну. Ждать пришлось недолго. Голубоватый заструившийся свет вдруг показался ярким, хотя полнолуние давно прошло, и висевший в небе рогатый месяц напоминал скорее секиру, воткнувшуюся в мачту драккара. Любопытный Заика подобрался ближе и ясно различил на дощечке вырезанные и натертые сажей руны. Зигзагообразную «С», похожую на тупую стрелу «Т» и вертикальную, наискось перечеркнутую палку – «Н». «СТН»…
– Стилтон! – осклабился Горм. – Знаю, есть там такая деревня. А ну, ребята, давай к реке. Да не к этой, дурни! Сейчас вдоль берега, а затем, за мысом, сразу свернем. Эй, Эйрик! – Он повернулся к кормчему. – Ты не забыл еще те две скалы, что прямо у речки Уз?
– Забудешь их, как же, – сквозь зубы буркнул Эйрик. – Левый борт табань, правый – греби… Теперь вместе…
Было видно, что и кормчий Эйрик – кряжистый, немолодой уже викинг с угрюмым, украшенным безобразными шрамами лицом, и сам Горм Душитель прекрасно знали местность и, случись нужда, прошли бы здесь и с завязанными глазами. Это-то и успокаивало несколько напряженного Заику. Ну никак он не мог привыкнуть плыть ночью. Да, впрочем, не только он один. Тем не менее, несмотря на тьму – впрочем, не такую уж и непроглядную, луна то скрывалась за тучами, то показывалась вновь, – продвигались довольно быстро. Дирмунд и оглянуться не успел, как, обогнув выступающий в море мыс, драккар ловко вошел в широкую реку, прошмыгнув меж двух больших черных камней. Стало темнее, значительно темнее, и лишь речная гладь, тронутая еле заметной рябью, светлела в тусклом свете луны. На носу завозились, поспешно сняли изображение журавля – ни к чему злить местных богов. Вот излучина, тут вроде какие-то камни… мостки… А где же деревня?
