Алексей Кулаков - Тихие шаги РОКа
— Маловато будет.
— У меня больше ничего нет, клянусь вам!
— Как-то неубедительно. Прямо так-таки и нет? А ежели поискать в тайнике, где вы храните свою нелегальщину? Глядишь, и найдется детишкам на молочишко.
Букинист на мгновение окаменел, непроизвольно выдав что-то вроде — вы ошибаетесь, господа. Придя же в себя, он и вовсе заявил, что не понимает, о чем ему говорят.
— Значит, правильно мне люди добрые все обсказали и деньги действительно в тайнике. Сами отдадите или как?
Хозяин книжной лавки находился в полном замешательстве. Всякое случалось в его жизни, и полиция обыски устраивала, и жандармы разным угрожали, но вот чтобы так…
— Так и будете молчать?
Вздохнув с сожалением, князь кивнул головой своему напарнику и подвел общий итог их мирной беседе.
— Зря.
На то, как Григорий снимал небольшую люстру с потолочного крюка, пан Альберт поначалу смотрел с явным недоумением. А вот когда на освободившемся месте появилась недлинная веревка со скользящей петлей на конце, кое о чем он стал догадываться, тут же рванув в неожиданно бодрый забег по направлению к выходу. К его сожалению, он не заметил услужливо подставленной подножки, и можно сказать что сам влетел в крепкие объятия бывшего унтера.
— Резвый какой, а?
— Верно, второй, как есть бегунок, не хочет делиться… Слышишь, жаба книжная — тайник где?
— Нет у меня никакого тайника!!!
— Да ну? Ты еще скажи, что и денег в нем нет.
Спустя полтора часа напарники шли по ночной Варшаве и неспешно планировали свой следующий визит — букинист оказался не очень стойким борцом за народное счастье и предпочел не доводить дело до крайности и собственного членовредительства. Вот только в раскрытой ухоронке действительно оказались… две тощих пачки банкнот, и ничего кроме них. Одобрительно похлопав пана Альберта по плечу, князь посоветовал не останавливаться и выдать основной тайник, а Григорий тем временем переместил веревочную петлю с запястий букиниста на его шею и легонечко потянул вверх — для пробы. Потом не легонечко — и хозяин магазинчика сдался во всех смыслах. Особенно его пробило на откровения, когда один из налетчиков поворошил носком сапога ненужную ему литературу, разочарованно чертыхнулся на немецком языке и медленно потянулся за ножом. Стараясь спасти себе жизнь, пан Альберт так энергично и быстро заработал языком, причем на самые разнообразные темы, что у князя в голове образовался легкий сумбур и натуральная каша из полезной и абсолютно ненужной информации. Прервав книжника легким тычком в диафрагму (тем более что тот пошел на второй круг, вываливая на головы своих слушателей совсем уж ненужные подробности о личной жизни всех своих знакомцев), и закрепив полученный эффект наспех скрученным кляпом, Григорий с Александром совместными усилиями вернули и люстру, и крышку схрона на полагающиеся им места. Качественно спеленали хозяина магазинчика, после чего оставили его в одиночестве и темноте собственного заведения, заботливо (и предусмотрительно) закрыв за собой как дверь, так и раздвижную решетку. Собственно, на этом можно было бы и закончить, если бы не два слова, проскользнувших в недавней лихорадочно-бессвязной "исповеди" книготорговца. Типография и Крживицкий- это они произвели на князя очень большое впечатление. Подпольная типография была весьма неплохим "куском" для жандарма, настолько неплохим, что он опять бы стал должником Александра. Ну а насчет Людвика… как оказалось, завтра он уезжал обратно на чужбину (причем утренним экспрессом), и если князь хотел его увидеть, надо было немного поторопиться. Обсудив метод проникновения внутрь квартиры и свои действия, оба немного помолчали, а затем Александр резюмировал.
— Ну а дальше действуем как обычно.
— Сделаем, командир. Это. Я вот не понял — а зачем мы с того книжника деньги стребовали? Даже прямо и не знаю, в мелочи такой мараться. Какой с того толк? Как-то оно… того.
Гриша покосился на своего спутника и все же договорил.
— Противно.
— Это хорошо что противно, значит правильный ты человек. А деньги? Да выкинь ты их, и всех делов.
Григорий вначале и не понял, что он такое услышал. Потом все же понял — но не поверил собственным ушам, услышавшим такую дурость.
— Я как-то… это что с ними надо сделать?
— Хочешь выкинь, хочешь на бедность кому подай. Мне с этого пана тайник его был нужен, а деньги это так — пыль в глаза пустить.
— Пыль?
— Ну, чтобы он нас за грабителей принял и в бега не кинулся. Вспомни, как этот букинист радовался, когда ты его брошюрки с журнальчиками переворошил, да раскидал в поисках банкнот?
— Так ты же не сказал, что именно мы ищем, я и подумал…
Перед тем как ответить, Александр осторожно отклеил свою шикарную бороду и с наслаждением почесал подбородок, после чего вернул все на место.
— И он так же подумал. Помнишь, как ты его тряхнул, когда ничего не нашел? Вот тогда все его сомнения и пропали.
— Точно! А я-то думаю, чего это он такой покладистый сразу стал?
Замолчав ненадолго, Григорий досадливо качнул головой.
— Эхма, не та у меня сноровка.
— Пока не та, а потом глядишь и наловчишься. Кстати насчет сноровки — я по этому поводу кое-что придумал. Сделаем так…
Когда Александр закончил излагать свою идею, его спутник в сомнении пожал плечами, но все же утвердительно кивнул — в этот раз ведущим будет он, а князь у него на подхвате. Послушав еще немного Александра, его напарник непроизвольно хохотнул, после чего тут же, так сказать, не сходя с места, нецензурно выразил свое восхищение многогранной натурой командира.
— Ну Александр Яковлевич! Горазд, ой горазд ты на выдумку. Я про такое и не слыхивал!
— Сможешь?
— Обижаешь, командир!
В квартиру они зашли до смешного просто — честно ответили, что их прислал господин Альберт Любашенко, так как сам он принять их груз не смог. Когда заветная дверка немного приоткрылась, блеснув в полутьме подъезда серебристой змейкой предохранительной цепочки, Григорий продемонстрировал свою ношу — большой, пухлый и даже вполне увесистый на вид пакет, крест-накрест перевязанный толстым шпагатом, лаконично пояснив.
— Из Кракова.
Секунд на пять застыв в недвижимости, дверь медленно закрылась — с тем, чтобы гостеприимно распахнуться во всю ширь. Стоящий на пороге человек еще раз внимательно и с подозрением осмотрел нежданных курьеров, сам себе кивнул и отступил в сумрак прихожей, приглашающе прошелестев напоследок.
— Проходите.
Попав внутрь, князь первым же делом огляделся, а услышав тихий шлепок за спиной, развернулся и успел подхватить и аккуратно уложить оседающую в беспамятстве тушку привратника, попутно проверив ее на наличие вредных для здоровья предметов. Скинув верхнюю одежду прямо на истертые половицы пола (хотя Григорий умудрился и тут проявить бережливость, уложив свое пальто прямо на отдыхающего его стараниями человечка), напарники переглянулись и быстро организовали себе полумаски из нашейных платков, после чего Александр сделал приглашающий жест.
— Хха!
От переизбытка усердия, Гриша едва не пробил насквозь чахлую дверь гостиной — до того он спешил познакомиться с революционерами Царства Польского. Пять человек, рассевшихся вокруг небольшого круглого стола, удивленно повернули головы, и тут же удивленно застыли, услышав неожиданное приветствие.
— Добрый вечер, господа хорошие!
Следующие пятнадцать минут Александр молча стоял и слушал, время от времени непроизвольно морщась. От досады. Людвиг Крживицкий покинул и Варшаву и Российскую Империю еще вчера (но утренним экспрессом, хотя бы тут их книжник не обманул), и пообщаться на разные темы им теперь ну никак не светило. Да и Григорий… он, надо отдать ему должное, вполне добросовестно пытался копировать манеры своего друга и поначалу общался с людьми, сидевшими вокруг овального стола, достаточно вежливо. Примерно, минуты две-три. Но склонить их к сотрудничеству так и не смог, те отошли от первоначального оцепенения и даже имена называть отказывались, а ежели не были бы так качественно упакованы — так и кинуться в драку не постеснялись. Особенно посверкивал глазками один пожилой человек, вроде как из профессуры (по внешнему виду) — прямо так и рвался отовариться хорошей плюхой или зуботычиной. С него и начали, вот только едва Григорий снял с него кляп, как тут же ему пришлось уклоняться от плевка… разумеется, своего профессор добился и уже через мгновение завалился набок вместе со стулом, к которому был привязан, в полубессознательном состоянии. От огорчения таким к себе пренебрежением (а так же от волнения), Григорий начисто забыл все, что они перед этим планировали, и начал импровизировать. То есть вспомнил все свои навыки унтер-офицера первого взвода Олькушского погранотряда в такой дисциплине как — "полевой допрос захваченного нарушителя". После чего переместил четверых в соседнюю комнату, а пятым, самым невзрачным (и испуганным) на вид, занялся вплотную. При таком подходе к делу совсем неудивительно, что нужная князю информация полилась полноводной рекой — но он-то ведь планировал все немного иначе! Поиграть на нервах (и здоровье — но совсем немного), устроить маленькое представление с как бы жестокой смертью одного из присутствующих… После чего убедить подписать обязательства о сотрудничестве с разведкой Австро-Венгрии и завизировать по паре расписок на брата — в получении значительных и не очень сумм. В итоге получилась бы натуральная золотая жила для подполковника Васильева — тот разрабатывал бы ее как минимум пару лет, рос в чинах и наградах, и при этом был должником Александра. Не получилось, увы. Конечно, жандарму и типография будет в радость… а вот сдавать тайник в букинистическом магазине князь передумал, слишком много подарков за раз — тоже плохо. Да и себя светить не хотелось — Михаил Владимирович сразу догадается о том, кто побывал у пана Любашенко, уж тот молчать не будет.
