Алексей Волков - Русский фронтир
– Не упущу.
29
– Ну вот, догнали.
Сысоев снял фуражку и перекрестился.
Только что вернувшиеся разъезды сообщили, что противник находится неподалеку и, судя по всему, готов принять бой.
Со всех сторон к генералу уже спешили офицеры, как свои, казачьи, так и испанские. Последние не очень охотно выполняли приказания, тем более Сысоев частенько распекал их за плохую подготовку солдат, едва не заставляя проходить все положенные учения с азов. Гордые кабальеро считали подобное недопустимым. Они-то были уверены, что их армия едва ли не лучшая в мире. Но по служебному положению казачий генерал стоял выше их – оставалось возмущаться и тем не менее хоть как-то выполнять приказания.
– Съездите, господин сотник, посмотрите, как там и что, – обратился генерал к Быкадорову.
Составлять план боя было еще рано. Прежде требовалось узнать о неприятеле подробнее да оценить сильные и слабые стороны позиции.
– Всем остальным – выступаем прежним порядком. Быть в готовности к немедленному бою, но пока не шуметь.
Всем уже давно успела надоесть бесконечная погоня. Устали даже кони, что же говорить о людях? Ни отдохнуть, ни толком помыться. Зато теперь на покрытых потом и пылью лицах сквозила откровенная радость. Наконец-то можно будет сойтись с противником и покончить с затянувшимся делом.
Возвращаться без всякого результата после того, как было затрачено столько сил, никому не хотелось. Хотелось победы, а потом сразу же – вернуться в родные места. Иногда солдату даже казарма кажется домом. Что же говорить про казака, которого ждут в станице?
Потому весть о грядущем бое вызвала энтузиазм. И куда только девалась усталость? Словно и не было долгого похода, во время которого пришлось пересечь едва ли не весь Тешас. Солдаты меняли в ружьях кремни на новые, торопливо подгоняли снаряжение так, чтобы было удобнее стрелять и работать штыком… Вперед двинулись дружно, хотя и без барабанного боя. Между двух коротеньких пехотных колонн мерно катились пушки. Казаки привычно заняли места по флангам, но пока ехали компактной массой, и лишь пики колыхались над строем.
– Что, господа? Поехали и мы. Взглянем на противника, – обернулся к своим непосредственным помощникам Сысоев и тут же послал коня вперед.
А всех помощников было – Муравьев, дон Карлос, Кастебан, есаул Греков да поручик Гулевич, игравший в отряде роль начальника артиллерии.
Впрочем, русские, вплоть до самого молодого из них – Гулевича, успели повоевать в Европе, да и Кастебан не раз и не два участвовал в схватках с повстанцами и бродячими бандами.
Чуть в отдалении тронулся десяток казаков. На войне бывает всякое, и уж лучше прикрыть на всякий случай начальство, которое так и лезет черту в самую пасть.
В стороне справа грянул выстрел, а затем – еще несколько.
Сысоев поневоле приостановил коня и повернул голову на выстрелы. Застыла рядом свита. Даже спешащие позади солдаты с казаками невольно замедлили движение, не зная: поворачивать или продолжать идти вперед?
– Разрешите? – ради приличия спросил Муравьев и, не слушая ответа, погнал коня направо.
За долгое время войны от границы до Тарутина и потом от Тарутина до Парижа Муравьева настолько часто посылали с поручениями, что верховая езда была ему только в радость. Вот и сейчас он мчался без малого не карьером, машинально удерживаясь в седле и стремясь еще осмотреть окрестности, насколько это было возможно на скаку, и в то же время еще мог рассуждать. Ну, положим, не совсем рассуждать, но пытаться решить главный вопрос: случайная стычка небольших партий или все-таки обошли и сейчас предстоит бой?
Конь перевалил через крохотный холм, и вопрос немедленно решился.
На той стороне склона стоял дозор, десяток казаков, а вдали, торопливо уменьшаясь, мчались несколько конных.
– Так что вражий разъезд, ваше благородие, – спокойно оповестил офицера урядник, едва Николай остановился рядом с казаками. – Аккурат едва не столкнулись. Одного мы завалили, вон и конь у него справный.
Муравьев лишь сейчас заметил, что одна лошадь у казаков лишняя. И когда только успели поймать?
Поодаль в траве лежало человеческое тело, только у трупа все равно ничего не узнаешь. Вот если б живьем взять да допросить хорошенько!
Однако Николай был достаточно опытным, чтобы знать: на войне крайне редко получается так, как хочется. Тем более в скоротечной схватке. Как понимал и то, что казаки правы, не пустившись в погоню. Налетишь на засаду, и что потом? Дело бокового дозора – следить, как бы противник не обошел с этой стороны, шире – есть ли он здесь вообще, а не уничтожение или пленение врагов. Тут уж как получится.
– Сколько их было?
– Семеро, ваше благородие, – все так же степенно поведал урядник. – Окромя их, никого не видать. Скорее всего, хотели разнюхать, как мы да что.
Вывод напрашивался сам собой. Конечно, повстанцы тоже не хотят действовать вслепую и стремятся разведать и число противника, и направление предполагаемого удара.
– Хвалю за службу! – бодро произнес Николай. – Посматривайте внимательно. Если что – сразу шлите посыльного.
– Не извольте сумлеваться, ваше благородие.
Дальше Муравьев выслушивать не стал. Он развернул коня и погнал его в обратный путь, на ходу махая рукой: мол, все в порядке и ничего страшного нет.
Его поняли. Вновь зашагала вперед пехота, тронулись с места казаки, лошади потянули орудия. Разве что теперь каждый человек уже всерьез, сердцем, чувствовал растущее напряжение неизбежного боя, и как-то сами затихли разговоры, лишь кто-то наиболее нервный и молодой нес какую-то околесицу да поглядывал на старших товарищей.
Невозмутимыми оставались командиры. Им было положено, согласно чину, служить образцом всем людям, вот они и служили.
Зато Муравьев теперь отстал от них и пока подъехал, генерал и офицеры уже спешились и осторожно выглядывали из-за склона холма. Обосновавшийся там чуть раньше Быкадоров деловито объяснял что да как и показывал все это прямо на поле.
Спешившийся Николай передал ближайшему казаку поводья коня и стал подниматься к остальным.
Конечно, скрываться от врага несколько противно воинской чести, однако тут пока не бой, а рекогносцировка, и чем незаметнее ее проведешь, тем успешнее может оказаться грядущая битва.
Хотя привыкшему к иным масштабам Муравьеву трудно было назвать битвой схватку, где с одной стороны выступают около тысячи человек, а с другой – едва наберется половина этого числа.
С первого взгляда было видно, что позицию выбирали с толком. В ее центре расположилась батарея в десяток орудий, причем овраг мешал и пехоте, и коннице сойтись с нею вплотную. Этот же овраг, расширяясь, своими крутыми склонами прикрывал правый фланг. Зато левый был совершенно открыт, и только непросматриваемый лесок в стороне чем-то смущал Николая.
Бери да атакуй. Вон они, враги, выстроились неровной линией, да чуть подальше в промежутках расположили кавалерию.
– А ведь в рощице наверняка засада. – Сысоев был того же мнения. – Распоследнее дело считать врага глупее себя. Эх, будь нас чуток побольше!
Сил, как ни крути, было мало. Даже если не думать о перевесе в орудиях. Вернее, смущало не количество воинов с той или иной стороны, а ширина поля, на которой предстояло разместить свою пехоту и конницу. Если же отрядить еще отряд в обход, то атака получалась жидковатой.
– Ваше превосходительство, а если обойти все сразу? – предложил Николай.
– Пока обходить будем, они снимутся, а там и ночь близко. – Сысоев нетерпеливо покусывал кончик уса. – С пушками по здешним буеракам быстро не получится.
– А у них?
– А у них сзади ровная дорога. Выбрали же местечко со знанием дела! Наверняка долго искали.
Сысоев оглянулся, осматривая приближающийся отряд. Словно от этого он мог стать хоть чуть больше, или за последние четверть часа к нему присоединилось невесть откуда взявшееся подкрепление. Увы! Край был неспокоен, и крохотные гарнизоны требовались на местах постоянной дислокации, а столица так ничего и не прислала, кроме бумаги, в которой выражалась уверенность, что небольшой отряд Сысоева с честью выполнит задачу и разобьет мятежников.
– Быкадоров, – по-прежнему покусывая ус, окликнул сотника Сысоев.
– Здесь, Василий Алексеевич.
– Возьми-ка одну сотню да попробуй обойти мятежников справа. Главное – рощица. Чует мое сердце, устроили они там неплохую засаду. Наверняка конный отряд в немалом числе. Пехоту бы тебе, да где взять?
– Василий Андреевич, разрешите мне с Быкадоровым? – попросил Муравьев.
– Вы мне здесь нужны, господин капитан, – качнул головой Сысоев. – Значит так, наступаем на правый фланг, но без решимости. Особо не зарываться, кавалерии держаться поближе к пехоте. Оба конных орудия – в резерве. Быть готовыми перейти на картечь. Пусть думают, что мы слабы. Нам бы выманить их на ровное место, а там посмотрим, чья возьмет. Ну что, господа офицеры, все понятно?
