Андрей Гончаров - Яд для императора
– Я есть иностранец и германский язык не понимайт, – отвечал Углов.
– Ладно, зато я его понимаю. Так вот, здесь сообщают, что вчера в Лондоне открылся Всемирный конгресс цитологов. На нем ожидаются выступления таких светил науки, как австрийский профессор Карл Рогинский и немецкий ученый Рудольф Вирхов. В открытой дискуссии столкнутся два ведущих направления в изучении заболеваний! На конгресс съехались ученые и практикующие врачи со всего мира, число участников превышает триста пятьдесят человек…
– Все это замечательно, но какое отношение этот конгресс имеет к нам? – спросил Дружинин.
– А то, Игорек, что наш Енохин – прежде всего врач. И хороший врач, наверное, лучший сейчас в России. Возможно, он при этом и чей-то агент и убийца царя, но интерес к врачебной науке у профессора никуда не девается. Так что он обязательно посетит упомянутый конгресс. И мы его там найдем.
– Что ж, возможно, – сказал Углов, заметно оживившись. – Прикинемся какими-нибудь коммивояжерами или продавцами пепси-колы, проникнем на конгресс…
– Нам совсем не нужно будет никем прикидываться, – твердо заявила Катя. – Тем более продавцами еще не изобретенных товаров. Мы будем полноправными участниками конгресса! Тем более что никаких особенных документов для этого не требуется. Я уже все продумала. Ты запишешься как крупный практикующий врач из Чикаго Кларк Корнер. А я – как твоя жена, операционная сестра Кларисса Корнер.
– Но почему обязательно из Чикаго? – спросил Углов.
– Из-за твоего акцента, – объяснила Катя. – Он у тебя, дорогой, совершенно неистребим. Я даже сначала хотела сделать тебя австралийцем, но потом решила, что это чересчур экзотично. Все равно тут никто не знает, какой выговор в Чикаго. Ну, а я – по легенде, конечно – в прошлом англичанка, выросла в приличной семье, поэтому выговор у меня абсолютно аристократический. Поселимся в отеле «Миллениум», на Оксфорд-стрит. Гостиница хорошая, хотя и дорогая. А главное – находится неподалеку от Кенсингтона, где проходят заседания конгресса.
– Ну, а мне ты какую роль отвела, интересно? – спросил Дружинин. – Случайно не негра-слуги почтенного профессора Корнера?
– Успокойся, у тебя тоже роль будет вполне почтенная, – сказала Катя. – Ты у нас будешь инженер Хьюго Френделл из Кейптауна. На конгресс тебе, как инженеру, ходить незачем. Зато можно осуществлять слежку за объектом, если таковая понадобится. Поселишься там же, в «Миллениуме», только отдельно от нас.
– Ну, и на том спасибо, – пробурчал капитан.
Первые пункты Катиного плана осуществились с замечательной легкостью. Супруги Корнер из Чикаго легко нашли свободный номер в отеле «Миллениум». Номер был хорош – из трех комнат, с отдельной ванной и газовым освещением. Правда, узнав про стоимость этих апартаментов, «доктор Корнер» только крякнул, но вида не подал. Нашлось жилье и для «инженера Френделла».
Расположившись, супруги в сопровождении инженера отправились на Кенсингтон-авеню, на конгресс. Мистер и миссис Корнер вошли внутрь, а Хьюго Френделл занял наблюдательный пост неподалеку.
Заседание шло уже давно. На трибуне стоял докладчик – биолог из Франции Луи Пастер. Он делал доклад о своих исследованиях винодельческих продуктов. Впрочем, Катя и Углов не прислушивались к тому, что говорилось с трибуны. Согласно заранее разработанному плану, супруги заняли свободные места в разных концах зала – так они могли рассмотреть большее число присутствующих. Сделать это надо было незаметно, не привлекая к себе внимания.
У каждого из них была с собой фотография Енохина – Углов запасся этим новейшим изобретением цивилизации еще в Варшаве.
Рассмотрев людей вокруг себя, Катя высмотрела свободный стул ближе к сцене и пересела туда. И снова начала присматриваться к собравшимся. Ее внимание привлек высокий стройный мужчина, уже в годах, с седыми волосами и бородой, но при этом с черными, как смоль, бровями. К сожалению, он сидел впереди, и рассмотреть его хорошенько было нелегко.
Но тут, к радости Кати, объявили перерыв на час. Участники конгресса стали покидать зал. Катя встала в проходе, ожидая, пока чернобровый старик не пройдет мимо, и тогда она сможет хорошенько его рассмотреть. Так и произошло: привлекший ее внимание человек прошел буквально в двух шагах от Кати. На ходу он оживленно беседовал со своим соседом; до Кати донеслись слова: «Красные кровяные тельца… конечно, гуморальная теория весьма убедительно объясняет многие явления…» Впрочем, слова ее не интересовали – ей был интересен только тот, кто их произносил. Когда человек прошел мимо, она бросилась разыскивать Углова.
– Он здесь, здесь! – прошептала она, подойдя к «мистеру Корнеру».
– Кто? Енохин?
– Ну да! Сидел в третьем ряду, рядом с каким-то, по виду – немцем. А сейчас пошел на перерыв. Да вон они, у того выхода!
– Пошли, посмотрим, куда он пойдет! – скомандовал Углов, и супруги последовали за лейб-медиком.
У выхода их встретил «инженер Френделл». Они сообщили ему о своем открытии, и они все вместе проследовали на некотором расстоянии за лейб-медиком.
Правда, это наблюдение дало им немного. Енохин вместе со своим спутником направились в ресторан неподалеку от Гайд-парка, после чего немного прогулялись по дорожкам парка, все так же оживленно беседуя, и вернулись в зал заседаний.
Пока два врача гуляли по парку, сыщики несколько раз прошли близко от них, прислушиваясь к беседе. Вдруг прозвучит что-то, имеющее отношение к смерти царя? Но нет, речь шла все о том же: о болезнях, лекарствах и новых медицинских теориях.
Вечером, когда заседание закрылось, сыщики без труда проследили за профессором, сопроводив его до места обитания. Жил он, как выяснилось, неподалеку, в гостинице «Индостан» на Бонд-стрит. Отель был значительно проще и дешевле, чем их «Миллениум»; видимо, средства лейб-медика позволяли жить только в такой гостинице.
Наблюдение за профессором продолжалось и в последующие дни. Однако никаких результатов оно не дало. Профессор жил уединенно, ни с кем не встречался и никуда, кроме как на заседания конгресса, а также в ресторан, не ходил.
– Черт знает что! – заявил Углов под вечер второго дня. – Такое впечатление, что мы вытянули пустышку! То ли Енохин и правда приехал только ради этого чертова конгресса, то ли Возняк с самого начала пустил нас по ложному следу!
– Не думаю, что Возняк нас обманул, – не согласилась Катя. – Ведь Енохин и правда поехал в Англию, а не остался с новым царем, у которого он назначен личным врачом. Что, если он встретился со своим, скажем, нанимателем в самом начале? Когда нас еще здесь не было?
– Да, это возможно, – кивнул Углов. – И как тогда нам продолжать следствие? Только если допросить профессора хорошенько… Но он не похож на человека, которого можно взять на пушку… Да, а сколько еще должен продлиться конгресс?
– Завтра закончится, – отвечала Катя.
– Это хорошо, – заметил Дружинин. – А то, если он продлится еще дней пять, нам придется съехать из этой роскоши и жить где-нибудь под мостом. Деньги-то подходят к концу! А возможности заработать у меня здесь гораздо меньше: в Англии и своих инженеров хватает.
– Да, надо жить поэкономней, – согласился Углов. – И это, Игорь, между прочим, относится в первую очередь к тебе. Я заметил, ты вчера брал из кассы пять фунтов, и сегодня еще шесть. Интересно, на какие это нужды?
– Во-первых, хочу заметить, что эти фунты – это моя зарплата как инженера российского ведомства путей сообщения! – важно заявил Дружинин. – А вы, сударь, какой-то самозванец из далекого Чикаго! А во‑вторых, деньги я потратил не на развлечения, а на дело. Смотрите, что я купил.
И он выложил на стол два новеньких револьвера.
– Вот этот – капсульный револьвер Кольта с переламывающимся затвором, – объяснил капитан. – Позволяет зарядить сразу всю обойму. А этот – вообще последнее слово оружейной техники, предложенное тем же Кольтом. Семь зарядов, отличная плотность стрельбы! В России пока ни у кого таких нет.
– И зачем нам этот арсенал? – скептически спросил Углов.
– А что, ты думаешь, наше расследование закончится здесь, в Лондоне? – вопросом на вопрос ответил Дружинин. – Мне почему-то кажется, что оно продолжится в других местах. И там нам этот арсенал может очень даже пригодиться. Только представь: если бы у тебя в той конюшне был такой револьвер, ты мог бы прогнать всю эту свору, что на тебя напала. И не надо было бы полагаться на неизвестного помощника.
– Что ж, тут ты, пожалуй, прав, – согласился Углов.
Последний день работы конгресса прошел так же, как и предыдущие, – профессор Енохин ни с кем особо не контактировал, писем никуда не посылал. Углов уже начал раздумывать, стоит ли затевать допрос лейб-медика в обстоятельствах, когда его, в сущности, не в чем обвинить, когда сыщикам вдруг улыбнулась удача. После заседания Енохин не остался на прощальный банкет, а взял кэб и куда-то поехал. Сыщики тоже взяли экипаж и отправились вслед за профессором.
