Михаил Гвор - Меч
— А мы режем детей?
Бруно не «мало сжег городов». Он их вообще не жег. Не ходил еще с братьями в походы, локоть к локтю, колено к колену, конь к коню…
— Найн! Не режем, — заверил Генрих. — Бросаем в огонь живыми. Я же говорил. Если не убить славянского ребенка, из него вырастет воин и убьет тебя или твоего сына. Милосердию нет и не должно быть места в наших сердцах. Но здесь земли усмиренных славян. Причем, усмиренных давно. Вариантов мало: либо побаловались венды, либо очередная междоусобица. Кто-то из полянских баронов хочет поймать удачу, пока их сюзерен ослаблен. Дикари…
— Не нравится мне это, — мрачно изрек Бруно, горбясь в седле.
— Что именно?
— Запах этот. Не опоздать бы!
— Напрасно беспокоишься. Чтобы сжечь Гнезно, нужна целая армия. А откуда она здесь? Так что никуда князь от тебя не денется. И расскажет, и покажет, и даже отдаст. Если есть что отдавать.
— Есть, можешь не сомневаться. Ты же сам слышал рассказы этих «победителей воинства Сатаны». Князь увез какую-то «палку, метающую громы и молнии». То самое оружие, о котором я говорил.
Генрих усмехнулся:
— Им верить — себя не уважать! За два месяца штаны от страха не просохли. Разве что трактирщик вменяем. Тот, что двадцать лет прослужил у отца…
Бруно вспомнил старого солдата, скупо цедящего по-немецки:
«Я, Ваши Высочества, неприятности задом чую. Еще с детства. Как князя волю на рыночной площади проорали, сыну сразу сказал: «Не будет добра от этой задумки. А потому не пойдешь ты, Збышек, до того походу. А раз от семьи вой нужен, я сам схожу. Тот, кто двадцать лет дрался под знаменами старого герцога, нигде не пропадет». Вот и не пропал!»
— Вполне вменяем, — вслух сказал он. — И тоже говорил про эту огнебойную палку. Кстати, он утверждал, что с той стороны воевали люди.
«Разные они были, Ваши Высочества, — снова зазвучал в голове глуховатый голос трактирщика. — Один и вовсе мавр. Черный, как смоль. А другой — из франков. Если по ухваткам судить, то из дворян, зуб на выбив даю. Сильные бойцы, мечами махали — как мельница ветряная — и не подходи! Вы же знали барона Гельмута Мецгера[32]? Там белобрысый был один, в плечах, что мои ворота. Так Мясник против него и двух ударов бы не устоял».
В авангарде возникло оживление, и через пару минут к принцам подскакал командир охраны:
— Ваши высочества, передовой дозор вышел в прямую видимость Гнезно… — всадник замешкался.
— Продолжайте, барон, — нетерпеливо поторопил Бруно.
— Города нет, Ваше Высочество!
— И куда он делся? — ядовито поинтересовался Генрих.
— Сожжен, Ваше Высочество! И замка не видно!
— Вперед! — скомандовал Бруно и бросил коня в галоп.
* * *Город был. Можно даже сказать, его не тронули. Полянские князья по немецкому образцу выстроили замок на отшибе. И запрещали селянам ставить жилье поблизости. Эти обстоятельства и спасли Гнезно. Жители, правда, разбежались. Но вернутся. Не бросят дома и имущество. Кое-кто и сейчас не ушел, не убоялся. И шарит по соседским домам, боясь не успеть до прихода хозяев.
А вот замка не осталось. Кучи мелко колотого камня, больше похожего на щебень, да дымки, местами струящиеся над развалинами.
— Что скажешь? — спросил Генрих.
— Русы. Мы опоздали! — определился с ответом младший из братьев.
— Мы можем их догнать!
— Да? Стоит ли?
К Бруно вернулось хладнокровие. Это в первые минуты он метался по обломкам строений в надежде обнаружить хоть что-нибудь. Любые следы! Сейчас, после допроса всех, кого удалось найти, принц больше не рвался в бой. Узнанное охладило молодую горячую кровь.
— Понимаешь, Генрих, я не уверен, что мы их догоним. Но если догоним — уверен, что будет еще хуже.
— Почему?
— Каким должно быть войско, чтобы сотворить такое, — Бруно кивнул на развалины, — за одну ночь?
Генрих замялся:
— Большим… Нет, очень большим… — и сорвался-таки. — Доннерветтер! Да такое вообще невозможно сделать! В щебень! Чуть не в песок! Целый замок! Тут волей неволей начнешь верить в цвергов, вырывших подкоп под стены!
— Или ручного Фафнира[33] на золотой цепи. Я не хочу с полутысячей лезть на тех, кто сумел…
Бруно замер с открытым ртом. Но замешательство принца долго не продлилось:
— Мы идиоты, Генрих! Трактирщик! Он ценнее всего, что здесь осталось! Забираем его в Магдебург! Дворянство, лен, осыпать золотом, лишь бы вспомнил всё! До мелочей!
— Может, лучше к палачу? — ехидно поинтересовался старший брат. — У меня есть умельцы.
— Можно и к палачу, — не стал спорить младший. — Но — после. Когда расскажет всё добровольно. Под пытками теряются мелочи, о которых не догадываешься заранее…
Книга
«Картину гибели Вашко пришлось восстанавливать по крупицам. По уму, стоило прошерстить место боя плотной сетью, выискивая любые следы, могущие указать на истинный рисунок произошедшего. Но вести следствие на границе чужой территории достаточно сложно. Хоть и подробностей сохранилось множество — боестолкновение такого масштаба надолго меняет окрестности. Свежие могилы, воронки…
Поисковую группу сумели послать через два месяца, по возвращению из Царьграда. В общих чертах силуэт набросали, но не более. Мы всё же не эксперты-криминалисты.
Еще могли что-то дельное рассказать люди. Но вот с ними было сложнее. Из отряда никто не выжил. Гражданское население в тех краях сроду не водилось, а если и водилось, то, почуяв приближение полянского войска, загодя благоразумно растворилось в окружающих лесах.
Оставались победители. Но после победы они нырнули в тину и не поднимали головы. Только одного и обнаружили, когда Лешко брали. Да и то почти случайно. Служаночка молоденькая в замке фразу бросила, пытаясь жизнь свою спасти. Ей и так ничего не угрожало: мы звери, но не до такой же степени. Но она об этом не догадывалась и информацию выдала. Ну и сгоняли до трактира в лесной глуши, тщательно обойдя летящую нам навстречу полутысячу отборной немецкой конницы. А больше никого, участвовавшего в схватке, найти не удалось. Даже потом, когда взялись основательно. Может, свидетели не верили в обещанные амнистию с вознаграждением. А может, и в самом деле, не пережили следующие три года. Непростые времена были у западно-славянских земель. Да и всю Европу лихорадило.
Правда, трактирщик немало стоил. Мыслил старый матерый вояка трезво, запираться не собирался. Единственное, что его волновало — сохранность жизни и здоровья сына, прихваченного вместе с ним. Собственно, и в поход-то наш свидетель отправился, подменив отпрыска. С таким рычагом давления никаких пыток не надо. Да и не хотелось пытать деда. Вызывал уважение. Даже у Серого, поначалу настроенного на «полную и окончательную». Чуял воевода родственную душу. Вот так вот: и пшек, и у немцев служил, а… Солдат — он и в Африке солдат. Только черный. Но после боя или марша под слоем грязи и засохшей крови цвет кожи не разглядишь.
От старика подробностей узнали даже больше, чем от князя Лешека. Этого тоже не пришлось ни пытать, ни подвергать любимым психологическим фокусам Изяслава и Вукомила сотоварищи — «Ты убил Ваньку?!» и тому подобное. «Бабушка» к князю западных полян приехала до нас. Вашко привез. Вернее, его последний бой…
Вукомил и Игорь, видевшие предводителя «пшеков» раньше, опознали пленного с трудом. Немудрено — трясущийся от последствий контузии седой старик, ежеминутно норовящий бухнуться на колени, дабы вознести молитву Христу, ничем не напоминал уверенного в себе сорокалетнего мужика. Лешек свято верил, что угодил в лапы к чертям. И что черти сами все знают, а подробностей допытываются, лишь бы поиздеваться над честным христианином. Хочу заметить, что излить душу и поделиться пережитым ужасом ему явно требовалось. Так что говорил князь много и охотно. Притом был готов поддерживать разговор на любую интересующую собеседников тему. То ли боялся скатиться в сумасшествие окончательно, то ли банально не мог находиться в тишине. Второе вероятнее. Охрана докладывала, что князь даже в «одиночке» продолжал бормотать. В общем, большую часть информации, находившейся в голове у князя, мы знали. Добавив ее к материалам из других источников, на выходе получили крайне неприятную ситуацию…
Сосредоточившись на войне с каганатом и Византией, мы недооценили Европу. Было бы неправдой сказать, что не принимали в расчет, но думали, что лет десять относительного спокойствия и тишины есть точно. Предпосылки к такому мнению имелись. На Оловянных островах саксы, англы и бритты мерялись длиной половых признаков, выясняя, кто в доме хозяин, и с переменным успехом отражали налеты данов. Наличных же сил данов хватало только на набеговые операции, и даже в союзе с прочими скандинавами они не представляли серьезной угрозы. Франкские герцогства соревновались в неповиновении королю. Испания под арабами. Оттон Первый, будущий император Священной Римской империи, гонял собственных родственников и думать «наружу» начнет не скоро. Вот пройдет десять лет, и Оттон станет опасен. А через двадцать — очень опасен. Но минимум через этот срок. Который никто давать не собирался.
