Александр Головчук - Почему и нет? Часть вторая
А меня, честно говоря, взяло сомнение.
Нет, передать часть данных, касающихся турецкой компании в самом скором времени, просто необходимо, сей пункт даже не подвергается сомнению, но и себя любимых прикрыть надо. Уж больно хорошо мне запомнилась головомойка от князя Кочубея. Вельможи - народец злопамятный. Ежели подчиненный мог в клювике принести козырь для пользы лично ихней персоны, и пренебрег - не простят. Свое сомнение я и высказал, на что барон крепенько призадумался.
- А ведь вы правы, Сергей Александрович. А мне непростительно....
Давно не был при Дворе, уже успели позабыться эти вечные интриги. При армии все как-то проще, хотя и здесь случаев присвоения чужих заслуг и затирания иных себе на пользу хватает. Могу оправдать свою ошибку только лихорадкой и многодневным отчаянием от невозможности передать ценные сведения.
Браво, Горский! Кажется, ваше чутье нас спасло от многих неприятностей в будущем.
Вы действительно прежде не были представлены при Дворе? - Черкасов даже побледнел слегка, пытаясь за шуткой скрыть досаду на себя. Потом продолжил.
- Будь при Дунайской армии прежний командующий, все было бы проще, но с Михайлой Илларионовичем ухо востро держать надо. При государе и в Свите он человек заметный и прежде всего царедворец и дипломат, а уж во вторую - военный. А талантами его Бог не обидел. Как вывернуть может, только он один и ведает. Но себе на пользу - это обязательно.
Вообще с этими письмами странность за странностью идет. Столько всего! Если бы не полная уверенность случайности стычки, можно было бы предположить, что сведения подложные. Но нет! Случай явно не тот....
Ах, ну почему я не могу ехать сейчас? До чего же обидно, Горский. - Барон грустно вздохнул, прервавшись. Ему явно не терпелось поскорей попасть в Россию и получить причитавшиеся ему по праву лавры и за операцию с типографией, и за добытые сведения.
- Все равно.... Приоритет нашего руководства должен быть однозначным. Как же этого добиться? Ведь выпускать бумаги из рук нельзя. Основной пакет я отвезу как чуть окрепну. Рана за неделю-другую должна зажить. А как быть с турецкими бумагами? Ведь их одинаково срочно нужно переслать и в Россию и на Дунай. Хм...
Переслать? А ведь это мысль.
Дипломатическая почта? - Подхватил я. - И быстро, и надежно. Да еще опечатать конверт...
- Вы мечтатель, Горский. - Перебил меня Черкасов. - Во-первых, посланника в Варшаве нет. Ближайший находится в Вене.
В Вене посланником - полковник барон Фёдор Васильевич Тейль ван Сераскеркен из голландцев. Барон не в вечном подданстве России, но умный и честный человек. В службу принят еще при Павле Петровиче, тогда же зачислен в Свиту по квартирмейстерской части. Мой знакомец, к слову. В Шведскую компанию стояли на одном постое неделю. Под покровительством князя Волконского Петра Михайловича сей полковник находится, лично управляющего Свиты государя по квартирмейстерской части. А князь - человек непростой. С князем Кочубеем они приязненны, но и себя Петр Михайлович не позабудет. Потому, почту представленную к дипломатической пересылке полковник вскроет и прочтет, согласно должности. А уж каковы ему даны инструкции от квартирьерской службы, того не ведаю. Орлянка выходит....
Хотя, если грамотно составить сопроводительный документ, где отметить и немалый вклад квартирьерской службы. Поделиться, так сказать, славой. От нас не убудет. Поскольку основной пакет бумаг со мной остается. Да от себя пару слов лично отписать барону Тейлю. Ведь на войне мы из одного котла хлебали. Пожалуй, пожалуй.... - Барон задумался, прикидывая варианты решения задачки про козу, волка и капусту на свой лад.
Ну и ладушки. Мне свой загривок под вельможные тычки подставлять в лом. А Черкасов у нас из Общества, ему виднее. И вообще, он - командир.
Барон Вадим Борисович командовать и брать ответственность на себя умел, а для меня же и вовсе все просто - приказ командира есть приказ.
Сделай, господин поручик Горский, и точка.
Так что завтра ждет дальняя дорога в ставку Михайлы Илларионыча Кутузова в Румынии, сиречь - Валахии. Благо у нас документы достаточно надежные и легенда тоже. Отдохнули изрядно. Короче - в путь. До Вены - дилижансом, как обычные пассажиры. Там - передача пакета посланнику, а после уже верхами до Пешта, и дальше на Бухарест. В ставку, что располагалась в Рущуке при Дунайской армии к концу июня как раз и доберемся. Заодно и Европу погляжу.
А Черкасову всю ночь работать, составляя донесение Кутузову и снимать копии с турецких бумаг. Не, подчиненным иногда быть классно....
Путешествие к русской Дунайской армии запомнилось тремя событиями. В самом конце путешествия уже в Валахи нарвались на башибузуков. Что за народ - непонятно, то ли гайдуки валашские, то ли турецкий иррегулярный отряд, то ли дезертирский сброд. Не было времени определиться. Они все там по одной моде одетые ходят. Усы, овчинные безрукавки, да сабли с пистолями. А головы к седлам действительно привязывают. Дикий народ....
Это было третье событие.
Вторым событием стала встреча с русским военным посланником в Вене. Получил новый для себя опыт общения со шпиеном в его естественной среде в режиме онлайн. Колоритный дядечка оказался этот полковник, русский барон голландской национальности.
Но самым первым впечатлением стало путешествие в дилижансе от Варшавы до Вены. Знал бы, какая мало комфортная предстоит поездочка, наплевал бы на конспирацию и попробовал убедить Черкасова приобрести-таки коляску с крепкой парой лошадей. Средства позволяли. Но Черкасов настаивал на дилижансе. Вот и поехали.
Что такое дилижанс? Если по ощущениям человека двадцатого века, то это - переполненное купе, выдернутое из общего вагона. При этом купе лишено стекол, которые заменили кожаные шторки от дождя, и помещено в открытый кузов грузовика, движущегося по второстепенной, неремонтируемой уже долгое время дороге. Тряско, душно, тесно и пыльно. Правда, по тем временам, довольно быстро. Где-то читал, что скорость дилижанса была порядка десяти километров в час. Враки. Шли побыстрее. Засекал по верстовым, вернее километровым столбам. За час проскакивали когда четырнадцать, а то и шестнадцать столбиков, которые ставились по новой французской метричной системе через каждый километр. Сильные запряжные кони в основном шли рысью, очень редко меняя аллюр, переходя в галоп. Это, наверное, когда время нагоняли, а может возница-лихач попадался или уж больно подходящий участок дороги подворачивался. Бывало, переходили на шаг. На слишком крутых подъемах кучер берег лошадей. Но и крейсерская скорость на рысях была более чем приличной. Невольно задумался об относительности скоростей и комфорта в разное время. У нас стольник в час - нормально, а здесь на порядок меньше - за счастье. Да и лошадки - не мотор. Живые они, не железные. Вон тянут сейчас за собой карету да пофыркивают.
Аллюр два креста выходит дилижанс держит, если вспомнить условное деление скорости доставки пакетов посыльными, который обозначался количеством крестов на пакете. Один крест - до 12 км/час шагом - легкой рысью, два креста - 12 -15 км/ч рысью - медленным галопом, три креста - максимально быстро. А значит, полевым галопом с места и наметом, погоняя шпорами плетью. Выходит до 30 км/час, если возможно - еще быстрей, ведь лошадь может на коротких дистанциях держать скорость даже до 70 км/час. Получив такой приказ, лошадок не жалели. Да и себя тоже.
Примерно через полтора-два часа движения - станция. Смена упряжки. Причем упряжку, весь шестерик, меняли полностью, одну отцепили, другую прицепили. Вся смена минут за пять - десять. За это время можно слегка размяться, кучер проверял багаж и лошадей, а сопровождающий принимал или сдавал почту. Трижды в день останавливались перекусить в тавернах и один раз ночью. На кофе. Дилижанс двигался подобно поездам круглые сутки. Для освещения дороги ночью на крыше экипажа крепились громадные фонари, прообраз будущих автомобильных фар.
Если пассажир устал - свой сервис. Сходи на станции, отдохни в комнатке гостиницы специально для этого пристроенной к станционным тавернам. Потом садишься в другой экипаж и продолжаешь путь. Билет оплачивался только раз. Пересадка бесплатная, только от наличия свободных мест в дилижансе зависит. Правда, за гостиницу приходилось раскошеливаться. Не хочешь или спешишь - терпи дорогу до конца. Условия, конечно, спартанские. В экипаже находились четыре стационарных сидушки, где могли с каким-то комфортом сидеть лицом к лицу четверо пассажиров. Еще четверо располагались на откидных табуретах расположенных на дверках кареты. Теснотища. В фильмах как-то вроде посвободней казалось в этом транспорте.
Нам еще везло, почти весь путь проехали в чисто мужской компании. Всего раз в дилижанс подсели две дамы с сопровождающими кавалерами. Вот тогда действительно стало тесно. Вояж их был не особо долог, всего три станции. Но возненавидеть нынешнюю парфюмерию мне хватило. Крепкими духами пользовались дамы. М-да.... Советская 'Шахерезада' отдыхает. Но запах пота перешибали - это точно. Мужчины-попутчики боролись с неудобствами попроще, предпочитали алкоголь вовнутрь. В подпрыгивающем по неровностям дороги экипаже особо не побеседуешь. Хоть экипаж на рессорах, но трясло чувствительно. Поговорить с попутчиками удавалось лишь в местах, где дорога шла на подъем и лошади сбавляли ход, тогда подкидывало меньше, да еще на стоянках. На участках же крытых брусчаткой грохот металлических ободов заглушал все звуки. А таких было много. Дороги находились в ведении государства и содержались в порядке, для начала девятнадцатого века, конечно.
