Владислав Конюшевский - Попытка возврата – 3
Командир проникнувшись моими словами покивал, а потом ткнув кулаком в плечо выдал:
– Ты извини, что я так на тебя распалился.
– Проехали! А теперь про главное! Я докладывал, что мы взяли "языка". Так вот пока ты ехал сюда, я его успел слегка расспросить. Знаешь, кем он оказался?
Собеседник вопросительно поднял бровь и я принялся рассказывать внимательно слушавшему Гусеву, результаты допроса штандартенфюрера СС Карла Густава Вельдберга.
Глава 8
-Но до меня хоть доведут итоги?
– Все, что будет необходимо в рамках твоей компетенции – доведут.
Командир ответил таким спокойным голосом, что стало понятно – можно даже не трепыхаться. Результаты операции по захвату ряженной подлодки до меня действительно доведут: в строго необходимых для дальнейшей работы объемах. То есть скорее всего – никак. Этим делом теперь занимаются совершенно другие люди, а мы, после четырех дней перекрестных допросов и составления целой кучи рапортов, опять сидели у себя на базе.
Вообще конечно странно... На Кенигсбергскую операцию по нахождению каких-либо следов школы "Старой Магды" нам давалось три дня, после чего группа должна была отбыть в Гарц. Никакой школы мы конечно так и не обнаружили, да и глупо было бы ожидать другого. Этих поклонников престарелой Магды с прошлого века пытались найти, но они находились только тогда, когда им это было выгодно. Судя по всему, в сотрудничестве с Советскими оккупационными войсками они никакой выгоды для себя не видели, вот и легли на дно. А может и вообще давно сбежали от быстро надвигающегося фронта. Ведь тот мешочек с перстнями вовсе не означал, что вся эта организация во главе с магистрами будет водить вокруг него хороводы. Масштаб у них не тот, чтобы за подобную мелочь переживать.
Конечно, хрен его знает, как он оказался в подземельях, но сейчас эти катакомбы активно трясут спецгруппы НКВД, поэтому все что там есть, будет извлечено на свет божий. И если найдут хвосты "Кенигсберга 13" то уж эту ниточку не упустят. Правда, насколько я успел за это время узнать – основные ходы все-таки оказались затопленными, а в других, ребята чуть не каждый день напарываются на хитрые минные ловушки, но даже то что уже накопали, превосходило самые смелые ожидания. Конкретно по чужим находкам ничего сказать не могу, так как Рыков на прямые вопросы только закатывал глаза и многозначительно мычал, но я ориентировался по нашим трофеям. Тринадцать с лишним тонн золота это вам не цацки-пецки! А те ящики с чертежами оказались документацией на жидкостные ракетные двигатели Вальтера. Как они там оказались, можно только предполагать. Скорее всего, все эти бумаги были из подземного затопленного завода, что находился под Кенигсбергом. Там, по данным разведки активно работали над какой-то высокоскоростной торпедой, схемы которой нашлись среди тех же ящиков.
И теперь получается, что цена этих документов, вполне сравнима с ценой найденного золота. Ведь эта торпеда или ракета (черт знает как ее правильно называть) аналогов не имеет. То есть ближайший аналог это СПР "Шквал" которая будет стоять на вооружении в далеком будущем. ТТХ этой штуки мне конечно никто не рассказывал, но сам факт того, с какой скоростью все эти ящики были отправлены в наш глубокий тыл, говорит сам за себя. Мне Серега рассказал, что сначала эти ящики, в отличии от золота, хранились прямо в здании комендатуры. Но потом, когда из Москвы приехали четверо очкариков, все забегали как наскипидаренные. Эту документацию даже не рискнули отправить самолетом, а выделили специальный литерный состав. И охраны чуть не три вагона.
А мы все сидели и сидели на своей базе безвылазно. Уже прошли все опросы, сверки, составление отчетов и написание рапортов, только спецгруппа никуда так и не передислоцировалась. Гусев, на все вопросы относительно дальнейших планов отвечает просто: "занимайтесь по распорядку" и с самого утра прыгая в джип укатывает в штаб фронта. Поэтому, после его отъездов приступаем к "занятиям" то есть: спим, трескаем яблоки с соседних садов, слушаем сводки, болтаем и наблюдаем за странными и поначалу загадочными для меня отношениями между Ничипоренко и хозяйкой соседнего хуторка.
Гриня, имеющий жену с двумя малолетними дочерьми в последние полгода крепился изо всех сил и в походах налево замечен не был. Да и ходить-то особо стало некуда. Это ведь не Россия да и не Украина с Белоруссией, где на постое всегда можно найти подходящую бабенку и договориться с ней о скоротечном лямуре, упирая на то что "война все спишет". Здесь как ни крути – Германия и возникший в связи с этим непреодолимый языковой барьер, мешающий в полной мере рассказать о пусть и скоротечных, но больших и светлых чувствах. Можно конечно было объясниться на пальцах, что в общем-то наши бойцы периодически и делали, но у старшины никак не получалось показать мимикой, что же он собственно хочет. Немки, здоровенного парнягу с шикарными усами пугались и старались убежать в самом начале беседы, от чего Гриня молча страдал.
В попытках изучения ненавистного, но оказавшегося столь нужным языка, он даже пытался обратиться за помощью ко мне. Только вот момент выбрал неудачный – настроение у меня было игривое и узнав, зачем нашему хохлу понадобилось знание немецкого, быстренько написал ему на бумажке наиболее ходовые фразы из виденной мною полста лет тому вперед, немецкой порнухи. Уж не знаю, как именно Нечипоренко применял сакраментальные "дас ист фантастишь" и "о-о-о я, я , натюрлих", но старшина после первой же попытки вернулся сильно обиженным и не разговаривал со мной целую неделю.
И здесь вдруг неожиданно показала себя смычка крепкого трудового крестьянства и чахлой интеллигенции. Когда я в первый раз увидел сидящих рядышком и мирно беседующих Бибина и Нечипоренко, то чуть не упал! Семка же, неожиданно для всех оказался прекрасным учителем, а после того как Гриня успешно применил полученные знания, у старшины появился новый любимчик. Теперь новые портянки, погоны, подворотнички и прочие ништяки, мамлей получал в первую очередь.
Правда, побочным эффектом этих лингвистических изысков стало то, что Нечипоренко стал изъясняться как Савва Игнатьевич из фильма "Покровские ворота". А если учесть, что старшина и по-русски говорил с непередаваемым украинским акцентом, то слушать его без улыбки стало совершенно невозможно.
Но Нечипоренко это совсем не смущало, и практически каждый день, он в сопровождении двух-трех добровольцев, часа по два проводил на соседнем хуторе. Мы, поначалу были в недоумении от количества ухажеров, ходящих к немке. Что такое группенсекс сейчас может и знают, но вот на практике его применять считается очень неприличным. Да и Гриня бы подобного не потерпел не говоря уже об Ирме, хозяйке хуторка обремененной парализованным дедом и четырьмя детьми.
После их первого похода, я целый день терзался любопытством, моделируя ситуацию и так и эдак. Спрашивать ни у Гусева ни у Покатилова с чего это наши бойцы толпой ходят к немке, не хотелось. Думал сделать разминку для мозгов и расколоть этот орешек по методу Холмса. Но видно с дедукцией у меня напряги, поэтому не выдержал и послал на разведку Гека. Быстро обернувшийся Пучков доложил, что наши ребята занимаются там обычной хозяйственной деятельностью. То есть чинят свинарник и поправляют завалившийся забор. К хозяйке, приставаний не наблюдается совершенно. Бойцы глядя на нее только улыбаются, но рук не распускают. Ничипоренко же выступает в роли переводчика и основной рабочей силы.
Полностью заинтригованный этим докладом, я поймал старшину возвращающегося с очередного похода и зажав его в угол, прямо спросил:
– Григорий Богданович скажи ка мне, как на духу – ты альтруист?
– Шо-о-о?
Глядя на раздувающегося словно рыба-шар собеседника, быстро добавил:
– Стоп! Не надо так страшно шевелить ушами и краснеть глазом! Альтруист это вовсе не то, что ты подумал!
А потом, почесав затылок и осмотрев сопящего Гриню еще раз, перефразировал вопрос:
– Ты зачем к немке ходишь? Да еще и бойцов с собой берешь?
Вспомнивший о субординации старшина, осторожно ответил:
– Так вже товарищу ген... отставить. Товарищу полковник добро дал!
– То, что Гусев разрешил, я и сам догадался. У нас здесь воинское подразделение, а не слет юных натуралистов. Без ведома командира никаких движений не делается. Но я тебя спрашиваю – с какого переполоху вы у Ирмы стройку затеяли?
От этого вопроса Ничипоренко засмущался и только что не шаркнув ножкой ответил:
– Стосковалися мы с хлопцами по работе. Все война, война... А тут забор поправил и как будто дома побывал... Ребятишки вокруг бегают, смеются ... сад как подле моей хаты...
Гриня говоривший все тише и тише под конец вообще замолк, а я слушая его излияния, только и смог что выдавить из себя:
– Офигеть...
