Александр Мазин - Государь
– Тот, кто потребует от нас слишком много, останется без ничего! – воскликнул Бычья Нога и с вызовом поглядел на Элвина-ярла. Но тот даже не заметил, потому что пялился на Олава-конунга, и взгляд этот был недобрым.
Торстейну стало ясно, что драки не избежать. Вот только вряд ли Олав захочет сделать Бычью Ногу своим поединщиком, ведь он уже давно оправился от раны, а хорошую драку любит ничуть не меньше Торстейна.
В ответ на слова сына Трюггви прекрасная вдова еще раз улыбнулась и, повторив, что ждет Олава на пир, удалилась, сопровождаемая своими людьми. Элвин-ярл ушел вместе с ней.
Гюда выполнила свое обещание. Олаву и его людям предоставили хороший дом и место на рынке, где они могли продавать свою добычу.
А вечером Олав с дюжиной своих лучших людей отправился на пир. Здесь собрались самые знатные люди страны.
Был среди них и уже знакомый Олаву Элвин-ярл.
Еще присутствовал епископ, который сначала отнесся к Олаву и его хирдманам настороженно, однако, узнав, что все они – христиане, очень обрадовался и возблагодарил Бога за это.
Олав подарил ему перстень, снятый им с одного священника из Валланда в ту пору, когда Олав еще не был христианином.
Перстень очень понравился епископу, и Олав понял, что отныне может рассчитывать на его поддержку.
А вознамерился он, ни много ни мало, жениться на королеве Гюде.
Когда-то на пиру дядя Олава Сигурд сказал ему: чтобы лечь с женой конунга, ты должен сам стать конунгом. Стать конунгом Олав был не прочь. Тем более что именно это ему обещал отшельник. Правда, тогда Трюггвисон решил, что речь идет о его родине, Норвегии, однако Англия – тоже хорошая страна. И что скрывать – Гюда ему очень нравилась, а то, что она – королева здешних мест, лишь добавляло ей прелести в глазах Олава. Может, с ней ему удастся забыть свою умершую жену.
Гюде Олав тоже пришелся по душе, ведь он был хорош собой, и сразу видно, что знатного рода. И еще он был очень удачливым морским конунгом, потому что люди его были богато одеты, и золота на них было больше, чем на знатных английских лордах, которые занимали за столом почетные места. Всё это очень понравилось Гюде. Она не скрывала своих чувств, говорила Олаву лестные слова и дважды коснулась его руки.
Олав не остался в долгу и во всеуслышание произнес стихотворение, посвященное красоте королевы. Надо сказать, что стихотворение это было сочинено не им, а Халльфредом Трудным Скальдом – совсем для другого случая. Однако Халльфред, который тоже присутствовал здесь, ничем не выдал своего авторства и вместе со всеми громко хвалил поэтический талант конунга. Это было мудро, потому что поэзия прокладывает путь к сердцу женщины почти так же хорошо, как дорогой подарок, а стань Олав конунгом в Англии – и все его люди от этого выиграют.
Знаки внимания, оказываемые знатному викингу, были замечены многими англичанами и кое-кому очень не понравились. В первую очередь тем, кто рассчитывал стать новым мужем Гюды. А таких среди лучших людей королевства было не так уж мало.
Но главным претендентом был Элвин-ярл, который глядел на Олава с лютой ненавистью.
И тут кто-то из лордов сказал во всеуслышание, что пора бы королеве определиться и взять себе мужа, ведь это не дело, что страной правит женщина. Разве женщина может возглавить войско? Или родить наследника без мужа?
Пирующие уже порядочно выпили и, забыв об уважении к своей королеве, подняли невероятный шум, требуя, чтобы Гюда немедленно выбрала среди них подходящего мужа. При этом каждый лорд старался перекричать других, расхваливая сам себя. И люди, пришедшие с лордами, тоже старались вовсю, выкрикивая имена своих вождей.
Только двое из достойных помалкивали. Лорд Элвин и Олав Трюггвисон.
Гости разошлись так, что дело непременно дошло бы до драки, если бы не охрана королевы, разделявшая самых ярых спорщиков древками копий.
Шум стих, когда сама Гюда поднялась со своего места.
– Будь по-вашему, – сказала она. – Я выберу себе мужа прямо сейчас. Из тех, кто присутствует здесь.
Тут наступила такая тишина, что стало слышно, как грызутся под столами собаки.
– Я выбрала, – громко произнесла королева. – Моим мужем станет… Оле-конунг из Гардарики!
С этими словами она положила руку на плечо Олава Трюггвисона и улыбнулась ему.
В зале снова поднялся шум. Многие были недовольны выбором королевы. Но еще больше знатных людей радовались, что королева не выбрала мужем другого лорда, ведь сын Трюггви был здесь чужим, и можно было надеяться, что он не станет вмешиваться в старые распри.
– Язычник-викинг не может стать твоим мужем!
Это крикнул доселе молчавший Элвин-ярл.
И снова наступила тишина, потому что сказанное было правдой. Все вспомнили, что имя Оле из Гардарики хорошо известно в Англии, потому что он немало повоевал и на этой земле.
Но тут за Олава вступился епископ и сказал, что Господь вразумил Оле и тот более не язычник, а христианин. Так что теперь грозная слава этого конунга будет защищать христиан от других язычников.
– Воистину мудрым было решение нашего конунга принять Крест, – сказал сосед Халльфреда Трудного Скальда. – Теперь он станет настоящим конунгом, а мы все получим земли и рабов.
– Но сначала, клянусь Молотом Тора, нам придется немного подраться, – заметил Торстейн Бычья Нога и засмеялся.
Элвин не рискнул оспаривать слова епископа, однако сразу заявил, что пусть Оле теперь и христианин, но настоящий выбор жениха для королевы Гюды должен сделать не человек, а Бог. И лично он, Элвин, готов сразиться с любым претендентом, дабы доказать, что Бог – на его, Элвина, стороне.
– Я не против, сказал Олав. – Но разве это не противоречит законам Христа?
– Да ты просто струсил! – тотчас же закричал Элвин.
Тут в зале сразу стало шумно. Одни кричали, что такой поединок – это грех. Другие – что пришелец боится умереть от руки Элвина, который слыл умелым и удачливым воином, убившим многих.
Кричали и люди Олава, глубоко возмущенные обвинением Элвина-ярла. Каждый из них считал своим долгом немедленно бросить вызов дерзкому англичанину.
Молчал только сам Трюггвисон.
Когда шум начал стихать, он поднялся со своего места и сказал:
– Если вы, христиане, считаете, что можно убивать друг друга, то я согласен.
Тут вмешался епископ и заявил, что убийство – это грех.
– Что ж, коли так, то я постараюсь не убивать этого человека, – произнес Олав-конунг. – Но если то, что о нем говорят, – правда, оставить его в живых будет непросто.
Элвин снова вскочил и закричал, что он сам убьет Олава, а если епископ не отпустит ему этот грех, то он найдет другого священника, который отпустит.
Олав громко засмеялся и предложил своему недругу встретиться завтра. Пусть возьмет с собой двенадцать человек, и он, конунг, возьмет с собой столько же.
Так и сделали. На следующее утро Олав и его люди встретились на рыночной площади прямо посреди ярмарки. С Олавом было двенадцать его лучших людей. С Элвином-ярлом – ровно столько же.
– Делайте то же, что и я, – сказал своим хирдманам Олав и вышел на середину круга. Был он в своем обычном доспехе, но вместо меча взял большую секиру. Многие удивились такому выбору, но Олав только усмехнулся.
Элвин-ярл также был облачен в броню, а в руках у него были меч и щит.
С грозным криком он набросился на Олава… И тот первым же ударом тяжелой секиры вышиб меч из руки англичанина. А вторым ударом разбил щит и поверг Элвина-ярла наземь. Тут Трюггвисон отбросил секиру, навалился на противника и очень быстро связал его приготовленной загодя веревкой.
Надо отметить, что умение связать побежденного врага всегда считалось среди викингов важным искусством, и Олав владел им в совершенстве.
Едва меч вылетел из руки Элвина-ярла, как все норманы бросились на его людей и сделали то же, что и их конунг: не убивая, повергли ошеломленных англичан наземь и связали.
Толпа, наблюдавшая за поединком, разделилась на две части.
Одни кричали, что люди конунга поступили нечестно, другие, наоборот, восхваляли ловкость и умение конунга и его хирдманов. Они радовались, что теперь у них такой славный король и какой правильный выбор сделала королева Гюда.
Впрочем, даже те, кто осуждал северян, не рискнули им помешать, когда те потащили пленников в дом, щедро предоставленный хирду Гюдой.
– Я не стану тебя убивать, – сказал Олав пленнику, – потому что обещал это епископу. Но за твою дерзость и твою жизнь возьму с тебя выкуп: всё, что у тебя есть. И еще ты должен убраться с моей земли и никогда не возвращаться обратно.
Обнадеженный словами Олава о том, что тот не станет его убивать, Элвин заявил, что ничего обещать не станет.
Тогда вмешался Торстейн Бычья Нога. Он был разочарован тем, что вместо настоящего боя, где у него была бы возможность показать свою храбрость и мастерство, вышла такая глупая потасовка. Будто не воины вышли против них, а неумелые бонды.
