Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников
– А если англичане попробуют напасть на Корфу? – спросил я. – Не станут ли находящиеся там русские и французские корабли для них легкой добычей?
– Пусть только попробуют, – усмехнулся русский с труднопроизносимой для меня фамилией. – Думаю, что мы сможем повторить то, что произошло в Ревеле. Тем более что второго Нельсона у них нет и, скорее всего, уже не будет.
– Что ж, я выполню то, что мне приказано Первым консулом и министром, – согласился я. – К вечеру я соберу здесь командиров кораблей, находящихся в гавани Александрии. Вы сможете с ними побеседовать и узнать, насколько они готовы к выполнению боевого приказа. А пока я предлагаю вам немного отдохнуть и поесть с дороги…
* * *
19 июля 1801 года. Лондон, Тауэр.
Чарльз Джон Кэри, девятый виконт Фолклендский
Я третий час сидел в приемной лорда Хоксбери, чтобы ему гореть в аду. Еще бы, я был не просто агентом, на счету которого было огромное множество успешных операций, но и человеком с древней родословной. Его же дед был всего лишь полковник Дженкинсон, его отца сделали сначала бароном Хоксбери, а потом – каких-то пять лет назад – графом Ливерпульским, этот титул и он рано или поздно унаследует. Да, граф лучше, чем виконт – но только если он настоящий граф, а не выскочка, вроде мсье Журдена[196]. Поэтому для меня он – Дженкинсон, какими бы придуманными титулами он ни рядился.
Впрочем, подобное отношение ко мне я почувствовал еще тогда, когда сэр Чарльз Стюарт – еще один человек без титула – сопровождал меня в Англию. На все мои вопросы он отвечал односложно, отказался даже обедать и ужинать в моей компании, а когда мы вернулись в Англию, меня встретил человек Дженкинсона и сообщил мне, что моя задача – оставаться в моем доме в Мэйфэйре и никуда не отлучаться – меня хочет, видите ли, видеть сам «лорд Хоксбери». Меня никто не охранял, и вполне возможно, что они надеялись на то, что я уеду из Лондона, но я не дал им подобной сатисфакции.
А сегодня с утра, когда я даже еще не встал, за мной пришла закрытая карета. Я попросил дать мне возможность хотя бы одеться и умыться, но меня заставили сесть в эту колымагу, повезли к Дженкинсону – и начали мариновать меня в этой воняющей плесенью комнате с необыкновенно неудобными стульями. Каким-то образом я даже задремал.
– Виконт, – слово было произнесено издевательски, – вас ожидает лорд Хоксбери.
Должен сказать, что сей «лорд» мне хотя бы предложил сесть, после чего началась экзекуция.
– Виконт, вы понимаете, что из-за вас мы потеряли генерала Кадудаля, на которого возлагали большие надежды?
– Это произошло абсолютно случайно, и от такого никто не застрахован.
– А как вы объясните тот факт, что в последнее время подобные «случаи» происходят только с вами, виконт?
Я хотел было возразить, что неудачи были не только у меня, но понял, что это бесполезно – виновного уже назначили. Но, подумав, я осторожно сказал:
– Дженкинсон, подумай. В каждом из этих «случаев» так или иначе участвовал О’Нил.
– Во-первых, не во всех, – нахмурился тот, возможно от того, что я назвал его по его совсем не дворянской настоящей фамилии. – Не забывайте, что в Петербурге О’Нила не было, но первый ваш серьезный промах произошел именно там.
– То было просто случайностью. Зато потом он участвовал во всех наших серьезных неудачах.
– И он спас вас от плена и позора, а может, и от смерти целых два раза. Не так ли?
– Может, он работает на русских и у него были на то некие причины.
– Вы понимаете, что облыжно обвиняете вашего спасителя? Виконт, – он подчеркнул это слово, – это недостойно дворянина.
Я хотел было возмутиться, но вовремя сообразил, что это бесполезно.
– Да, но… Даже в истории с Кадудалем торчат уши О’Нила. Ведь именно он, через какого-то своего знакомого контрабандиста, договорился о том, что нас доставят в Норден. А там, словно из-под земли, появились проклятые пруссаки, которые меня и повязали.
– Виконт, сэр Чарльз узнал подробности вашего задержания – и был вынужден изменить свой маршрут, чтобы заехать в этот проклятый Аурих – после того, как один его… источник сообщил о вашем задержании под Норденом. По его словам, прусские таможенники услышали, как на берегу громко ругаются двое по-французски. Если бы не это, то вы, скорее всего, достигли бы цели. А потом ваша абсолютно идиотская выходка – иначе ее не назовешь – когда вы ко всему прочему назвались графом Эссексом… Хорошо еще, что сэр Чарльз сумел это дело замять.
– А что случилось с Кадудалем? Пруссаки сообщили мне, что его задержали и что он во всем сознался. Но в чем именно, они не сказали.
– Вероятно, его действительно схватили – но вряд ли из него смогли бы что-либо выбить. Не тот он человек. Но молите Господа, виконт, чтобы это было действительно так – ведь он может столько о нас порассказать. А если он действительно от них ушел, то тогда где он? Во Франции у нас есть люди, которые сообщили бы, если бы он там вдруг появился. В Нидерландах – как бы они теперь ни назывались – тоже ничего о нем не слышно, да и отдали бы они его французам как пить дать. В Дании… да, там нас не любят, да и людей, которые нам помогают, после «копенгагирования» там почти не осталось. Но, я полагаю, мы все равно бы об этом так или иначе узнали.
– Может, он подался в Россию?
– И как вы себе это представляете? Каким образом он из Восточной Фризии мог перебраться в эту проклятую Россию? Да и в Данию так просто не попадешь.
– Может, его подобрал корабль и доставил в Данию? А из Дании, например, в Россию?
– Виконт, вам бы книжки писать навроде господина Дефо. Читали про путешествия этого, как там его, Гулливера? Кстати, этот самый Дефо довольно успешно работал в секретной службе
