Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Романова
– Я не всё поняла, но мне показалось, что вы говорили о возможности победить Рим, – проговорила Велия, взобравшаяся следом и прижавшаяся ко мне бочком. – И ты, мне кажется, считаешь, что это можно, но не нужно?
– Ты правильно поняла. Рим жаден, жесток и заносчив, но при этом он понятен и предсказуем. Мы, знающие историю, знаем, чего от него ожидать. А зная – можем сами подготовиться и приспособиться к ожидаемым трудностям.
– А если предотвратить их?
– В какой-то мере мы так и сделаем. Небольшие набеги нумидийцев мы отразим силой, и они не смогут повредить нам.
– А Рим?
– Рим слишком велик и силён, и вряд ли нам хватит сил справиться с ним. Уйти из-под ожидаемого удара – другое дело.
– Ну а если всё-таки появится возможность сокрушить его?
– Тогда история пойдёт иначе, и мы потеряем преимущества своего знания. Ну и зачем это нам? Ведь чем меньше изменится история, тем большим будет преимущество знающих её перед прочими. В жизни наших потомков будет не так уж и мало опасностей, и они должны суметь преодолеть их. Имея точное знание, им будет легче это сделать.
– Вы говорили о важности лесов. Римляне вырубят их?
– Не сразу, но постепенно вырубят. Но это случилось бы и при любом другом победителе. Нужны крепости, нужен флот, нужны города, нужен металл. Всё это требует множества строительной древесины и дров. Хоть для Рима, хоть для Карфагена, хоть для любого другого гегемона Средиземноморья. Даже если Карфаген вдруг каким-то чудом захватит, удержит за собой и включит в своё царство Масинисса – всё это понадобится и ему. Североафриканских лесов не спасти ни при каких обстоятельствах.
– А испанские?
– В Испании рудники, которым нужен древесный уголь. А ещё там будут долгие войны – Рим будет завоёвывать страну два столетия. На каждой стоянке легионеры будут строить военные лагеря, а это тоже много дерева. Потом будет и строительство римских городов – это тоже топливо и строительная древесина. Климат Испании не так засушлив, как здешний, и испанским лесам будет легче восстанавливаться, но и им придётся очень нелегко. И этого тоже предотвратить нельзя.
– А облегчить?
– Наверное, можно. Что удастся – сделаем. Но ты спрашиваешь о лесах, а там ведь ещё и люди, которые тебе вряд ли безразличны.
– Я думаю, что уж им-то ты поможешь и без моего напоминания.
– Тем более что о них-то мне и без тебя всегда найдётся кому напомнить, – по стене под вышкой как раз прогуливался и один из наших турдетан, – придётся поломать ещё голову, как тихо и мирно включить этих сорвиголов в нормальную мирную жизнь римской провинции.
– И их точно таких же родственников.
– Скажи уж прямо, что всех турдетан, вместе взятых.
– Хорошо бы. Только я понимаю, что всех не получится…
– Ага. Сколько волка ни корми, он всё равно в лес глядит. А чем дальше в лес – ага, тем толще партизаны…
Испанские иберы – это ведь что-то с чем-то. Во многих отношениях это самый натуральный Кавказ, только очень западный. И так-то народ, не склонный терпеть, когда его норовят загнать в стойло, а если делать это ещё и в унизительной форме, как водится за некоторыми ретивыми цивилизаторами вроде римлян, то буза гарантирована, и буза не простая, а испано-иберийская, в виде герильи, то бишь партизанщины. Национальный вид спорта, можно сказать. И хотя турдетаны Бетики – самые культурные и уравновешенные, самые приученные к порядку, иберами от этого не перестают быть и они – ага, со всеми вытекающими. И хрен бы с ними, да только вот вышло так, что здесь они нам не чужие…
21. В начале славных дел
– Джон, порох! Фитиль! – ради прикола Серёга подначил Володю цитатой из старого детского сериала «Остров сокровищ».
– Чтоб тебя разорвало! – в тон ему ответил Володя, продолжая трудиться над гранулированием пороха.
Процедура это не особо сложная и, при правильной пропорции смеси, вполне безопасная – главное, чтоб при перемешивании пороховой мякоти не полыхнуло, поэтому передозировка селитры не рекомендуется, а курить – марш в курилку, а дальше уж, когда порошкообразная смесь смочена водой, растирать её в кашицу и протирать через сито уже можно безбоязненно. Пока готовый продукт не высохнет – можно туда хоть выкуренную трубку выколачивать, гы-гы!
Мы, конечно, так с этим делом не лихачим, всё-таки мы уже люди взрослые и солидные, и счастливое хулиганское детство для всех нас давно уже позади, да и вообще, порох – он ведь и сырой-то один хрен остаётся порохом, а эта субстанция требует к себе уважения. Но словесно шутить – шутим, конечно. Поскольку я сижу по другую сторону стола, на должном удалении от пожаро- и взрывоопасных ингридиентов, мне-то выкурить трубочку никакая религия не запрещает. Попыхиваю её в своё удовольствие, слушаю их шуточную пикировку, и тут вспомнилось:
– Слухайте-ка сюды! Дослуживаю я, значится, первый год. Незадолго до этого меня как раз за драку из погранотряда на окружные склады дослуживать сослали. Ну и послали нас вшестером с прапором на склад АТВ – оружия и боеприпасов, если кто не в курсах – ящики мослать. Ящиков тех – до хренища, три длинных ЗИЛа, а нас – шестеро «салаг». Ну, не «духи» мы уже, аж целые «отцы», но один хрен ещё положено. Ящики – по шестьдесят кило, мины к миномётам. Сгружаем с ЗИЛов, укладываем в штабель – ну, первые три этажа укладываем аккуратно, но выше-то – уже неудобняк, а мы-то ведь уже конкретно загребались и уже закидываем. А это ж мины, гребануть могут, а нам по хрену, мы уже на автопилоте. Прапор перебздел, орёт, за штабелем ныкается, а мы рычим в ответ и один хрен швыряем – по хрену. Короче – перемослали, закидали, ни хрена не гребануло, прапор отгребался – законный перекур. А мы ж загребались, ноги хрен держат, ну и ищем, куда бы нам тут жопу трамбануть. Ну, ящиков-то всяких на складе – до гребени-матери, присаживайся на любой. Только они ж пыльные, а я весь в поту, хабэ мокрое, на пыльный ящик сядешь – вся жопа будет грязная, и отстирывать потом загребёшься, а мне же влом. Оглядываюсь, вижу – несколько свежих чистеньких фанерных ящиков, под мою ленивую жопу – в самый раз. Разваливаюсь на них, закуриваю, а прапор орёт: «Канатов, мать твою, охренел?! На чём куришь?!» А я в
