Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Антон Викторович Вильгоцкий
Дороги прокладывают, и юг России усмиряют, бунтующих башкир утихомирили, дав им эфемерное чувство свободы – свободы выбора: умереть за Россию или сгинуть бесследно. Жестоко? Нет, ни капли. Слава богу, в России отродясь не было беспричинного гонения народов, как в той же Франции – просвещенной Франции, еще недавно бывшей первой мировой державой, а ныне скатившейся на вторую или третью позицию. Да, помнят гугеноты Варфоломеевскую ночь – как забыть хладнокровное убийство более десятка тысяч верных протестантов после бракосочетания их короля с королевской дочерью? Чертовы вероломные лягушатники! Как же, им можно убивать своих подданных тысячами, а русскому государю – ни в коем разе, сразу о варварах орут. Ублюдки!
Рабочий народ постепенно расходился по домам или питейным заведениям, во множестве появившимся на улочках Первопрестольной в последние десять-пятнадцать лет. Что и говорить, налогов с них перепадает уйма, вот только народ они совращают, кто-то и вовсе спивается, отдавая за злосчастный напиток последние гроши.
Ставни старых теремов и европейских новостроек, встречающихся возле Немецкой слободы и в предместьях петровских ставленников, закрываются. Расписные оконца смотрят на чистые улицы города, радуя глаз стороннего наблюдателя. Не везде, но на центральных улочках закон Петра о порядке возле дома блюдется строго.
Рядом с Торговыми рядами отдельно от всех, будто огороженный невидимым занавесом, застыл деревянный трехэтажный дворец с медным флюгером-орлом на высоком шпиле. Во дворе за красным кирпичным забором растут дубы и березы, а под окнами раскинулась пара кедров. Несомненно, хоромы принадлежат богатому, знатному человеку.
Легкий полумрак, прохлада в коридорах и комнатах спасает от летнего зноя, ароматные благовония, раскуренные на верхнем этаже возле хозяйских покоев, освежают разум, позволяют мыслить яснее, четче. Старый монах каждодневно заливает по несколько капель необычного масла в медную курильницу и сам проносит ее, дымящую, по верхам. Он давным-давно попал в услужение к хозяину, никто не скажет, почему он подался в мирскую жизнь, но, видимо, у него имелась на это веская причина. Ни разу не пожаловался он на выбранную судьбу. Вполне возможно, потому, что хозяин – хороший человек, а может, и из-за того, что у монаха, побывавшего в плену у крымских татар, нет языка. Вырвали и прижгли каленым железом забавы ради басурмане.
– Еремка!
В кабинете за столом из мореного дуба сидит кряжистый человек, черные с проседью волосы спадают с плеч, аккуратная борода едва касается груди. Рядом с креслом, обитым алым бархатом, небольшой деревянный жезл царского советника. На камзоле блестят серебряные пуговицы с двуглавым орлом – для совета. После присяги царскому дому создали Форменный устав, регламентирующий не только обязанности советников, но и их внешний вид. Одеяние советников может быть разным по цвету, но обязательно определенного фасона: полувоенный камзол с темно-зеленой епанчой, высокие сапоги или ботфорты без излишеств, сорочка светлых тонов и свободные брюки – вот и весь обязательный наряд. На голову советники обязаны надевать кепи – фуражки с косым двусторонним козырьком на манер гвардейских, только меньшего размера.
– Я тут, господин, – склонился в поклоне перед хозяином слуга, прикрыв за собой дверь.
– Скажи мне, Еремушка, для чего я тебе жизнь твою поганую оставил? – ласково спросил сидящий в кресле мужчина.
– Потому что милостивы вы, батюшка, к слуге вашему.
– Милостив? Да ты, Ерема, шутить вздумал? Что ж, пошути, коль на дыбу страсть как захотелось…
– Нет, господин, не хочется на дыбу, служить вам хочу, жизни не пожалею, вы знаете меня, всегда при вас, с малых лет, – побелев, сказал Еремей, решившись поднять голову от созерцания пола.
– Это верно, жизнь твоя действительно мне принадлежит. Так ответь, сучий потрох, куда английский посол подевался?! Я надоумил нужного человека вытащить его из холодной, чтобы он с жалобой к щенку пошел, а он пропал! Отвечай, – успокоившись, приказал господин.
– Так он, как навигация открылась, отбыть изволил, только помощника оставил. Говорят, что не сегодня завтра прибыть должен. Больно хворый он зимой казался, вот обратно к себе в Англию и отправился, – вновь склонившись, сказал Ерема.
– Нарушил приказ?! Да быть такого не может! Хотя они все – собаки кичливые, а только хвост прищеми – и сразу под юбку к своей блудливой королеве бегут. Схизматики проклятые, век бы их не видеть на земле Русской, да вот беда, приходится терпеть! Хорошо, что малец наш делом занят, нос в управление не сует, иначе бы дел натворить мог немалых, и так еле-еле «волчат» сдерживать удается. Как князя-кесаря с берложниками за нос водим, не представляю, не иначе милостью Господа Бога, – не обращая внимания на склонившегося слугу, размышлял вслух господин. Затем резко замолчал и перевел разговор в другое русло: – Всех пешек скормили фискалам? Или кто остался? Не дай бог, до Сибири доберутся и на князя Гагарина выйдут – треть дохода потерять можем.
– Бояре московские остались, да в губерниях соседних приглядеть можно, только фискалы, как и берложники[11], нос длинный норовят во все дела сунуть. Того и гляди что-нибудь найдут да людишек припугнут. В Рязанской и Воронежской губерниях взятки брать чинуши боятся, после того как в городах повесили полсотни их вороватых собратьев. Правда, платить им стали исправнее, поэтому, может, и брать перестали – всяко лучше, чем в петлю лезть…
– Ты что несешь? Хочешь, чтобы дело наше на месте встало? Ишь, петля… Я дыбу им устрою, если кочевряжиться начнут! Скажи спасибо, что верен ты мне, иначе за слова такие давно бы гнил в колодках в выгребной яме. Впрочем, не за этим я вызвал тебя. Скажи, как там с депешей к государыне, всех гонцов досмотрели? Есть важные документы?
Господин налил вина в бокал из мутного зеленоватого венецианского стекла и, не глядя на слугу, пригубил.
– Личные письма государыни охраняются сильно, но кое-что от служанки узнать удалось. Прислал царице государь новые указы, которые на следующем совете будут оглашены.
– Так почему они у меня на столе не лежат? – скучающим тоном поинтересовался господин.
– Их пока не вскрывали, господин, даже государыня их не видела, сказано, что только на совете их зачитают, – вжав голову в плечи, ответил Еремей.
– Хм, что ж, раз так, то ладно, посмотрим, что там государь на сей раз придумал. Ступай, Ерема, бди. Как только о после английском узнаешь или нечто другое важное на слуху будет, вмиг мне сообщай.
Хозяин кабинета
