Пограничник. Том 1: На афганской границе - Артём Март
— Обещаю!
Старлей хмуро глянул на начальницу поезда.
— Ладно, пусть едут, — сказала она как-то нехотя. — Но одно-единственное нарушение порядка, хоть кого из них застукают выпившим, вся ваша шатия-братия будет высажена на первой же станции. Вам ясно?
— Есть, будет высажена! — Согласился битый лейтенант.
— Ну тогда, все свободны, — выдохнул усатый.
— Вот ты, товарищ Селихов, любишь в неприятности попадать, — хмыкнул Дима, подкуривая сигарету.
Мы остановились у маленького здания станции. Поезд, длинным железным червем покоился на путях и будто бы спал. Под светом уличного фонаря время от времени появлялся кто-нибудь из пассажиров, курил. Потом прятался в вагоне от ночного холода.
Я выдохнул. Теплый пар, похожий на сигаретный дым, и тот растворился в воздухе.
— А чего ж ты тоже полез в драку? Я говорил, уходи. Ладно Уткин, он парень прямой. Но ты-то.
Вася Уткин, укутавшийся в старую куртку, которую взял с собой в армию, казалось, дремал сидя на лавочке возле нас.
Димка хмыкнул. Помолчав пару мгновений, кривовато поулыбался.
— Да сам не знаю, чего на меня нашло. Я так-то из большой семьи. Пятеро нас. Привык, что братья всегда рядом, всегда помогут. Мама, колхозница простая, батя мотористом на гаражах работает. Мы все детство с братьями только вместе друг за друга и держались. А как в армию пошел, решил, что на рожон лезть не буду, раз уж теперь один остался. Смекалки мне не занимать. Сам понимаешь, в большой семье клювом не щелкают. Думал, так и стану тут, на смекалке ехать. Никуда особо не ввязываться.
— Сегодня ты прям не ввязывался так, что хоть стой, хоть падай.
— Ну да, — рассмеялся Димка. — Да только, когда ты мне сказал тикать, у меня будто перед глазами образ старшего нашего, Женьки встал. Тот тоже, когда я был малой, если драка, кричал нам, кому помладше: домой давайте, не ваше это дело. А мы наоборот.
— В драку лезли?
— Ну, — кивнул Дима. — Женька валяется в пыли, в грязи, борется с обидчиком. А мы вокруг бегаем, гада этого пинаем, кто куда достает. Пинали, конечно, не сильно. Но это по-началу. Потом и посильнее бывало.
Дима снова затянулся, глянул на черное бугристое небо.
— Видать, привычка взыграла, — докончил он.
А я между тем заметил, что у уголка конторы станции появились те самые, две девчонки. Пару минут они помялись, пока Дима рассказывал свою историю. Потом куклока, которую, к слову, звали Ниной, пошла к нам.
— Извините, — воспитанно начала она.
— Да-да, — Дима выкинул бычок, приосанился, — что вы хотели?
— Селихов? Саша? — Засмущалась девушка до красноты, — правильно же?
— Правильно, — улыбнулся я.
Дима при этом зыркнул на меня со значением, слегка ухмыльнулся.
— Извините, можно вас на минутку? — Потом она обратилась к Диме, — простите, я вашего друга надолго не задержу.
— Ну что ж, — Димка наигранно вздохнул. — Коль уж так, можете задержать и надолго.
От его слов Нина зарумянилась чуть ни до самых глаз.
— Да нет-нет, я быстро! — Она запротестовала так смущенно, что мне от этого даже стало забавно.
— Пойдемте, — пожал я плечами. — Раз уж быстро.
Мы отошли в сторонку.
— Я… я просто хотела вас поблагодарить лично, Саша, — опустив глаза к своим ботиночкам, сказала девочка, — Если бы не вы, мы бы и правда не отделались испугом, наверное. Точно попали бы в какую-то еще более неприятную ситуацию.
— Да ладно, не стоит. Тут любой мужчина бы заступился.
— Но на платформе было много мужчин, — девушка раскрыла широкие темно-голубые в темноте глаза, — а заступились только вы. Ну и ваш друг еще. Ему тоже от меня спасибо передайте.
— Хорошо, — я улыбнулся.
— Вы очень смелый, Саша. Очень. И сильный. Скажите, чем я могу вас отблагодарить?
— Вы уже поблагодарили. Ничего больше не надо.
Девушка задумалась на мгновение, потом сказала.
— Скажите, вы копченую рыбу любите?
— Люблю, — хмыкнул я.
— У меня папа — заядлый рыболов, — торопливо начала девушка, как бы застеснявшись того, что заговорила про рыбу, — он у меня, как наловит да как насушит-накоптит, что мы с мамой и младшей сестрой, не знаем, куда ее девать. Я к дяде с тетей еду. Завтра выхожу. Вот и везу ей гостинцев рыбных. Если я один вам отдам, они не обидятся.
— Не стоит, Нина. Хватит вам.
— Нет-нет! Я настаиваю!
Я вздохнул.
— Ну если настаиваете, я не откажусь.
— И еще…
И без того смущенная девочка, вдруг засмущалась так, что мне показалось, она вот-вот провалится сквозь землю. А Нина между тем достала аккуратно сложенную записочку из кармана, протянула мне.
— Что это?
— Мой почтовый адрес, — ответила она, пряча глаза. — У меня никогда не было друга по переписке. А между тем… мне кажется, это очень интересно. Особенно если дружишь с военным. Вы можете рассказывать мне какие-нибудь истории из армии. Да и вам, наверное, приятно будет, если кто-нибудь пришлет вам письмо в ответ.
Эх, Нина-Нина… Хорошая девочка Нина… При других обстоятельствах, я бы, наверное, и согласился на такое предложение. Да только… Только по меркам моей жизни, Наташа, супруга моя, ушла в мир иной совсем недавно. Горевал я по ней до самого конца. Да что уж там, и сейчас горюю и скучаю. Мечтаю увидеть ее снова. Молодой. Так что прости, Нина.
— Извините, — сказал я вежливо, — но я не могу это принять.
Девушка погрустнела. Потом вдруг улыбнулась. Видно было, что так она пытается спрятать свое разочарование.
— Я понимаю. Ну, тогда… Тогда пойдемте за рыбой?
— Пойдемте, — с искренней добротой сказал я.
* * *
Машко не мог уснуть. Алкоголь, после всего случившегося, будто выветрился из головы, и его место заняли неприятные мысли. Мысли о Селихове.
— Вот уж этот… Саша… Сучек…
Чувство стыда и злости смешались у него в груди и закрутили настоящую бурю эмоций. Он одновременно ненавидел себя, за то, что струсил, когда сказали про прокуратуру, и Селихова за его наглый тон. Как простой призывник, ноль без палочки, мог опозорить его, молодого офицера? Как он мог с ним разговаривать так пренебрежительно и дерзко? Это было немыслимо
