Снова в детство (Лыжню! – 1) - Михаил Леккор
Ванька парень был рохлей и откровенно вруном, но все же для учителей врать не решался. Не осмелился бы в первую очередь. Учителя считали причины у него другие, более приличные, но Ваньке верили, думая, что он просто правдив. Ха! Алексей, правда, имел и здесь особое мнение, не очень-то ему веря. Сразу видно — в педвузе не учился, разум под одну гребенку ему не подводили. Эх!
Но рта понапрасну не открывал, своего легкомысленного ученика, меня то есть, не подводил. Только выждав момент, когда ижевчане отвернутся, показал мимикой — ох, и горазд ты врать! Бог с тобой, Алексей Митрофанович, зря не веришь, я был декан пединститута, то есть лгал почти правдиво. И ты главное, и дальше рта не открывай, в головах горожан сумятицу не вводи. А то ведь они совершенно запутаются!
Пушин, кстати, как позже оказалось, тоже никому не поверил — ни Витьке, ни мне, — но уже с позиции безутешного отца молодой еще девушки, для которого любой парень потенциальный враг и враль, и поэтому верить ему нельзя. Хотя в ее-то годы у иных уже целая лавка была детей, хотя бы в XVIII — XIX векам. Тоже мне юная девушка!
— Маша говорила что-то о сексе, который ты от нее добивался,- наконец-то уточнил Александр Петрович, выложив на стол карты, — и сегодня якобы опять будешь домогаться. Поэтому и машину у меня взяла, чтобы сбежать в Ижевск.
Кроме всего прочего, еще и секс с девушкой? У меня? Не слишком ли вы много хотите, господа, от буквально трусливого, если не сказать больше, деревенского скромника, в этом теле еще ни разу женщины не имевшей даже мысленно.
Тут Алексей Митрофанович, немного имевший со мной болтовни, был полностью согласен со мной.
— Александр Петрович, — укоризненно в полголоса сказал он тренеру. Мол, ты нашего девственника не смущай и не трави! Рано пока ему еще до сексуальной деятельности, лет двести, не меньше. А может и больше.
Пушин, посмотрев на мое смущенное молодое лицо, похоже, тоже понял, что явно перестарался в своих обвинениях. И что тут его дочь сексом никак не может быть затронута. Если только сама не захочет совратить его, что и это невозможно, учитывая уровень ее нынешних притязаний. Значит, и сам он может быть вполне спокоен.
Но успокоительно думая про себя, вслух он угрожающе высказался:
— Я, скорее всего, все равно дал бы тебе кулакам по сусалам. Так, для мирового равновесия, строго сказал он, глядя в упор на меня, — ведь никогда не поверю, что рано или поздно ты к ней не полезешь. Но сейчас дело другое. Константин Владимирович, — позвал он судью на финише, — как у него со временем на гонке?
— Первый, безусловно. И с большим отрывом. Но вот точное время пока не скажу. Что-то секундомер забарахлил, безобразничает, — пожаловался он на спортивный хронометр.
Я чуть громко не заржал. И призадумался. А можно ли заржать тихо? Или ржать — это и есть громко засмеяться?
Пока я философствовал по вопросам русского языка, обстановка немного изменилась.
— Хм, — кашлянул Пушин, подождав, нет ли других защитников имени меня. Их не оказалось, и главный тренер продолжил: — я тут тоже примерно засек время. Взгляни,- он вытащил таблетку секундомера из кармана и подал ее судье.
— Примерно такое же, — тяжело вздохнул тот, — но ведь это же рекорд!
— Да, — довольно сказал Алексей Митрофанович, — мы выиграли!
Еще бы ему не быть довольным. Его ученик в кои-то времена победил и с хорошим рекордом! Не зря тренерский хлеб кушает!
Игринский чиновник, однако, был другого мнения, диаметрально противоположного, хотя говорил он о другом.
— Две специализированные саортшколы, десятки, даже сотни людей работают, — пожаловался он, — и все получается понапрасну? Каков все же плевок в лицо советского общества!
Охо-хо, сколько я съел этой демагогии. До, извините, кровавой рвоты. Пока сам не научился плевать прямо в лицо демагогическими фразами. И потому, не раздумывая. Возразил:
— Как говорит нам партия в лице генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева, все народы и все советские люди объединены в единое общество.
Получилось не только красиво, но и, я поздно понял, довольно опасно. Время было не сталинское, но палкой на всякий случай могут ведь ударить. Или просто лягнуть.
Хотя пусть. А то из уст местного судьи явно запахло откровенным словоблудием. Причем тут плевок в лицо, еслиАлексею достался самородный талант? И, кстати, настоящий попаданец, только об этом никто не знал и, хотелось бы вверить, не узнает.
Последнее я, правда, никому не скажу, но ведь это реальный факт! И что теперь переводить стрелки на какое-то эфемерное советское общество, которому существовать считанное количество лет?
Пушин тоже подумал в этом же направлении, но, не желая ругаться с местным чиновником, со смешком уточнил:
— Не с деревенским спортсменом, Дмитрий Иосифович, а с членом сборной Удмуртии по лыжам! А Алексей Митрофанович?
Алексей мимикой лица дал знать, что он не против.
— А вы, юноша? — повернулся Пушин уже ко мне, — надеюсь, положительно отнесетесь к поездкам в столицу Удмуртии и бегать за часть автономной республики?
Хм, кажется, я сумел достичь своей первой цели, самой, пожалуй, тяжелой и недостигаемой. С чего я-то буду против?
Да, в Ижевске будет труднее, и не только на лыжне, но и в коридорах различных инстанций. Но это жизнь! А болтать я и теперь умею!
— Конечно, буду только искренне ЗА, — подтвердил я, — приложу все силы к достижению побед в стране и, если понадобится, за границей.
Сразу чуть не прокололся. Язык очень хотел сказать России, и я кое-как нашел нейтральное — страна. Хотя должен уже вспомнить привычное с раннего детства СССР.
Пушин чутко уловил паузу в моей речи, заметно этому удивился, но тему патриотизма развивать не стал. Мальчик всегда жил в сельской местности Удмуртии. Даже в соседние регионы не ездил, куда уж там за границу! Так что не зачем ему нечаянно портить анкету.
Фу-х! Знал бы, что за внешней оболочкой прячется пожилой попаданец из будущего, в котором нет, к сожалению или к радости, ни СССР, ни КПСС, а потому их не так уж и просто выговорить.
Лишь извинительно добавил:
— Я, может
