Третий шанс - Герман Иванович Романов
— Нет, не японцы — на головном пять труб, второй мельче, в три трубы. «Аскольд» и «Новик» — других крейсеров у нас просто нет. А пять труб на весь Тихий океан только «князь» имеет!
— Вот и хорошо, что встретили, завтра в бой пойдем, с утра пораньше — ночь на подготовку, больше времени у нас не будет.
Рейценштейн насупился, взглянул на приближающиеся дымы, и посмотрев на удивленного Дабича, нехотя пояснил:
— Японский флот начал высадку десанта, мне загодя должна была прийти телеграмма от наместника. Потому мы прорвались так легко — в проливе только крейсера Камимуры, весь вражеский флот стянут сюда…
На этот отряд русские адмиралы возлагали большие надежды, но война пошла совсем иначе — «Богатырь» пропорол днище, и всю войну его пытались отремонтировать, а трое других сошлись в злосчастном и трагическом бою с эскадрой вице-адмирала Камимуры…
Глава 20
— Озадачили нас японцы. И что будем делать, Евгений Иванович⁈
Алексей Николаевич напряженно всматривался в карту, пытаясь найти на ней ответ. А исконный русский вопрос вырвался сам по себе — неприятель начал боевые действия там, где он менее всего полагал, зная, как на самом деле развивались события. Куропаткину казалось, что он на этот раз не совершил никаких ошибок, выбрав наилучший вариант для развертывания немногочисленных дивизий, выведя в поле не шесть, а почти девять соединений. К тому же за счет замедления продвижения армии Куроки, активными, а не вялыми действиями двух казачьих дивизий генералов Мищенко и Ренненкампфа, удалось выиграть практически две недели. И этого времени вполне хватило на доукомплектование частей — теперь все стрелковые полки Маньчжурской армии имели трех батальонный состав, прибыли все казачьи льготные сотни из Забайкалья, и частично из Сибири.
— И как вы видите обстановку, Алексей Николаевич? Ведь японцам нужно время для выдвижения к линии железной дороги.
— Не менее десяти дней, а то и двух недель — все зависит от количества дивизий, которые мы можем выдвинуть в восточном направлении. Судя по числу транспортов, японцы высадят у Дагушаня две, максимум три дивизии пехоты, не больше — до тридцати шести батальонов пехоты и девять эскадронов, при сотне орудий. У Николая Петровича в резерве только одна дивизия, и он уже выдвигает бригаду из нее, чтобы обезопасить свой правый фланг, и попытаться нанести высадившимся японцам хоть какие-то потери. Но против него вся армия Куроки, и вот теперь эта угроза с фланга — совокупно шесть, даже семь дивизий, против наших трех. Теперь все действия зависят от того, какое решение мы с вами сейчас примем.
— У вас есть план?
— Конечно, Евгений Иванович, вот папка. Разработали девять вариантов на всякий случай — и это один из них. Все зависит от численности десанта в Дагушане, но туда уже выдвигается 1-я стрелковая дивизия генерала Генгросса и Уссурийская конная дивизия. Имея четыре дивизии пехоты и три конницы, генерал-лейтенант Линевич может долго сдерживать продвижение неприятеля. Но все равно придется отступать с занимаемых позиций на реке Ялу. Пусть не сразу, но через три-четыре дня, максимум неделю.
— А если двинуть весь 1-й корпус генерала Сахарова, передвинув дивизию Кондратенко для занятияИнкоу, и оставив Фока с его полками у Бицзыво? Тогда получится мощным ударом всех трех дивизий корпуса сбросить десант в море, пока японцев там немного.
— Не так все просто — для сосредоточения всего 1-го корпуса на этом направлении потребуется время, не меньше недели. Но даже не в этом дело — маршал Ойяма будет доволен — мы оголим Ляодун, и двумя дивизиями его просто не удержим. Думаю, японцы этого и добиваются, желая растянуть наши силы по разным направлениям. А десант нужно было скидывать сразу, потом это невозможно — с моря японцев поддержат корабельные пушки, которым нашей пехоте нечего противопоставить.
Куропаткин нахмурился — и во время войны, и после нее его только ленивый не осуждал за вялое противодействие десантам противника, совершенно не принимая в расчет, что банально не имелось сил. Всего шесть дивизий, когда противник свободно задействовал вдвое большее число соединений. И даже сейчас ситуация принципиально не поменялась, хотя теперь было сибирских дивизий девять — у японцев все равно сохранялось почти двойное преимущество в полевых войсках.
— Евгений Иванович, мы ничего не можем сделать, у нас банально не хватает сил. Прикрывая одно направление, мы оголяем другое, — Куропаткин попытался в очередной раз убедить главнокомандующего, который постоянно отвергал его доводы. — И пока дивизий не будет достаточно, нельзя давать генеральное сражение. Только арьергардные бои, для выигрыша времени — через месяц мы начнем получать пехотные дивизии — одна из них уже грузится передовым полком на байкальские ледоколы — на озере навигация началась. Нужно потерпеть, а когда закончим сосредоточение всех шести прибывших дивизий в один кулак, можно будет подумать о наступлении.
— С меня требует его сейчас, Алексей Николаевич, в Петербурге просто с ума сошли, все желают победных реляций, в газетах печатают статьи. Да и сам государь с ними тоже заедино, постоянно пишет о том.
— Евгений Иванович — в Японии сорок два миллиона жителей, один миллион обученных военному делу. Против нас трехсоттысячная отмобилизованная армия, потери в которой будут легко восполнены на такую же величину, причем быстро — ведь на каждую полевую дивизию имеется запасная бригада. Да, у нас миллионная армия мирного времени и сто сорок миллионов населения, но прах подери — одноколейный путь через всю Сибирь и полтораста тысяч войск здесь, с перспективой очень медленного прибытия подкреплений. Только казачьей конницы в достатке, и то потому, что у японцев кавалерии немного — эскадронов семьдесят, не больше. Да и артиллерии у нас уже хватает — до войны вовремя привезли, пусть и старых образцов. Но вполне пригодны, пусть и не скорострельные трехдюймовки.
— Да знаю я все это, Алексей Николаевич, в столице сейчас подавай успехи, прямо «рожать» требуют!
— Надо, так «родим», — в голове неожиданно появилась идея, и он тут же ее озвучил. — А почему мы должны скрывать план компании? Совершенно не нужно — если все население знать о наших проблемах будет. А давайте, Евгений Иванович всяких репортеров соберем, и я им все поведаю. Обрисую обстановку и попрошу отечественных «борзописцев» набраться терпения. А тогда будут и
