Две руки потентата (СИ) - Герман Иванович Романов
— Ваше превосходительство, Матусевич выходит за линию, Ухтомский поворачивает, пропуская крейсера…
— Да куда там, князь не поворачивает на Того, а отворачивает от него!
— Но ведь инструкции Степана Осиповича…
— Головой сейчас думать надобно, у него ведь тихоходные «Петропавловск» с «Полтавой», дистанция резко возрастет. И если Того сейчас повернет на Сасебо, мы его уже не догоним, скорости просто не хватит. Вот, бля, в чем дело — этот самурай ведь решил нас задержать, а сам и не думает драться дальше! Посмотрите — его броненосцы отворачивают!
— И не только броненосцы, крейсера тоже, — ахнул Эбергард, выругался сквозь зубы. Стало ясно, что Того воспользовался удачным моментом, увидев, что два русских флагмана на время вышли из строя. Такой момент нужно было немедленно использовать, но не для победы над противником, достичь ее уже невозможно, слишком велик численный перевес, а для снижения, как бы сказали в его реальности, неминуемых издержек.
— Поздно, теперь надо избежать торпед, и уже не нос, а подставлять корму, что Ухтомский и делает. Но как князь ошибся — ведь приказ дан на преследование врага, а не отход от него.
Вирениус чувствовал, что его накрывает волна бессильной ярости — даже он, понимающий в военно-морской тактике на кухонном уровне, осознал, что произошло. А вот Эбергард понимал все гораздо острее, он чуть ли не бесновался от гнева. Ведь поверни князь три броненосца на неприятеля, да еще с подходом четвертого — «Цесаревич» торопился на помощь, Того пришлось бы или снова принять бой. Который грозил бы избиением всего японского 1-го отряда — против семи русских броненосцев его бы три не выстояли ни в каком случае. И пришлось бы самураям бросать на произвол судьбы поврежденные «Фудзи» и «Касугу». И это был конец войне — с тремя оставшимися броненосцами, даже с подходом двух «чилийцев», воевать было бы бесполезно — на подходе эскадра вице-адмирала Скрыдлова — три полноценных броненосца с двенадцатидюймовыми пушками.
Двойной перевес в главных силах, чего дальше дергаться⁈ Поражение в любом случае неизбежно!
— Историю переупрямить трудно, какое-то наваждение, — пробормотал Андрей Андреевич, тяжело вздыхая. Он сейчас стал острее понимать сам ход событий — возникло ощущение, будто русские делают ошибки одну за другой, которых у японцев практически нет. В голове не укладывалось — как имея армию мирного времени больше, чем японскую в период той самой войны, ухитрились потерпеть поражение за поражением. И это при том, что не являлись папуасами, войска имели отличную выучку, прекрасный офицерский состав, хорошее вооружение, проявляли отвагу и героизм, да в пример тот же осажденный Порт-Артур взять.
А русский флот взять в другой пример, с его двойным превосходством в боевых вымпелах кораблей 1-го ранга⁈
За два года отозвали на ремонт полдесятка броненосцев и не удосужились их не то, чтобы вернуть обратно — даже к работам на многих не приступили. Вредительство чистой воды, но скорее предательство. Кто в верхах был кровно заинтересован не допустить серьезного усиления русского флота на Дальнем Востоке, сорвать военные приготовления.
— Не знаю, кто этот иуда, но мы его найдем, и без суда и следствия… Да удавить, всего дел то…
Андрей Андреевич взял себя в руки и теперь хладнокровно взирал на побоище, что учинили русские крейсера и эсминцы вражеским миноноскам. И вздрогнул, когда увидел взметнувшийся в небо водяной гейзер. Пригляделся в оптику — трехтрубный крейсер, таких в русском флоте только два. И тут же послышался сдавленный голос Эбергарда:
— «Боярин»…
Японцы были опасным противником, воевать умели, стреляли точно. Крейсер «Аскольд» после боя 28 июля 1904 года — во что превратился пятитрубный красавец…
Глава 29
— Говорят, что синица в руках, лучше журавля в небе…
— И дятла в заднице, — отозвался на слова Эбергарда Андрей Андреевич. И услышал всхлип — флаг-капитан еле сдержал нервный смех. Вирениусу было не до смеха — подготовленная Степаном Осиповичем победа бездарно упущена. Он ведь сам проявил полную некомпетентность, понадеявшись на Ухтомского, а тот, не получив приказа, поступил по инструкции, показав миноносцам корму. И это при том, что его броненосцы практически не имели повреждений и в дополнение к дюжине шестидюймовых орудий столько же 75 мм пушек Кане, установленных взамен снятых мелкокалиберных 47 мм и 37 мм стволов. И ничего тут не поделаешь — бюрократия напрочь выжигает инициативных, энергичных и агрессивных генералов и адмиралов.
— Гоним Камимуру дальше, Андрей Августович, он не должен мешать! Поднять сигнал для Безобразова — «атаковать вражеские крейсера Девы всеми силами». И специально для князя Ухтомского — «приказываю вам уничтожить отряд Катаоки». Иессену и Рейценштейну с крейсерами следует на ноль помножить весь отряд Уриу. Матусевичу догонять и добивать вражеские миноносцы. «Алмазу» оказать помощь «Боярину».
Вирениус закурил папиросу, причем Эбергард поднес спичку, спрятав пламя в ладонях — это была уже третья попытка унять разбушевавшиеся нервы табаком. Они вышли на крыло мостика — как ни странно, но в отличие от прежних сражений «Ослябя» серьезно не пострадал, хотя разрушения имелись — шимоза есть шимоза, но ее разрывы уже не вызывали у русских моряков ужаса и оторопи как прежде. Изготавливаемые в Дальнем и Порт-Артуре кирасы и каски достаточно хорошо защищали матросов от осколочных ранений, хотя пулю не держали — для этого нужна закаленная броневая сталь. Сам он бронежилет в бою не надевал, ведь и так находится под защитой толстых плит, а если их снаряд пробьет, то никакая защита не спасет от неминуемой гибели. Да и от разрыва контузии неизбежны, что и происходит.
— Молодец Шенснович, путь ведь преградил, — негромко произнес Эбергард, показывая на трехтрубный броненосец, который встал на пути «Токивы» и «Якумо», попытавшихся прорваться на помощь отходящему отряду вице-адмирала Катаоки. Вот только поздно — отпускать добычу никто не хотел. Получивший «нагоняй» Ухтомский навалился на «Чин-Иен» и «Мацусиму» своими двумя броненосцами — и пошло жуткое избиение. Вокруг старого китайского броненосца будто «столбы» устанавливали — настолько высоки и часты были всплески.
— «Ицукусима» и «Хасидате» могут прорваться — к ним на помощь «Идзумо» с «Адзумой» спешат, ваше превосходительство.
— От «России» с «Громобоем» не уйдут — скорость 16 узлов, куда им деваться. Да и «Паллада» с «Авророй» им путь отсекают — попадутся болезненные. А Камимура на «Цесаревич» не полезет, в два огня попадет сразу. А нам стоит на него напасть
