Нерушимый 7 - Денис Ратманов
Есть! Принял! Пошел дальше. Хорошо пошел… И не вышло — уперся в защитников, пожадничал, не стал пасовать набегающим второй волной нашим.
Мяч выбили на нашу половину поля. А Игнат, что-то тоже понимая, опять его отправил Микробу.
И вот тут он сделал странное: остановился на своей бровке почти по центру поля. Взял мяч в руки.
— Рехнулся?! — заорал я и понял, когда Микроб повернулся к трибунам.
Он увидел Лерку. Размахнулся и с руки пульнул мяч. Питекантроп дернулся, но не успел выставить руки, и мяч припечатался к его физиономии. Четко так, звучно. Хрясь! Стадион смолк. Лера вскочила и заверещала, указывая на него пальцем:
— Убивают! Помогите!!!
Микроб, улыбаясь во все тридцать два зуба, показал ей средний палец. Оживились фотографы, забегали вдоль поля. Сенсация! Скандал! Кому-то пустили кровь! Да, кровища так и хлестала из разбитого носа леркиной нового дойного козлика.
Арбитр тут же вынул красную карточку, крайка нашего — с поля. Да Микроб и сам знал, что его ждет. С прямой спиной под свист трибун он ушел с поля. А у нас остался открытый фланг.
Последние пять минут мы бились в меньшинстве. Больше забить уже не пытались, но и себе забить не давали. То есть свой класс показывали. И четко выкидывали подальше любой мяч, прикатившийся к штрафной площади.
Секунда за секундой утекало время.
Вот и свисток.
Мы собрались в центре поля, поклонились, помахали руками болелам, благодаря их за поддержку. Большинство нам аплодировало, но некоторые свистели. Потому что нельзя обижать своих болельщиков.
Питекантроп спустился в проход, сел на ступеньку, запрокинув голову. Над ним колдовал наш врач, а вокруг квохтала Лерочка.
Погосян будто забыл, что обиделся на меня, толкнул в бок.
— А че с Микробом?
— Так смотри, — я кивнул на Леру. — Видишь?
Мика скривился.
— Вот же сучка! Федора теперь дисквалифицируют. Как бы весь круг без него не пришлось играть.
Уже на бровке я заметил, как к питекантропу, спустившемуся на скамейку, чтобы не мешать болелам расходиться, проталкивается взволнованная Дарина, которая смотрела игру где-то с середины стадиона. Просить ее о том, чтобы она починила питекантропу сломанный нос, и он не подал в суд, я не стал. И так она очень помогла с Семеркой.
В раздевалке нас собрал Димидко и спросил:
— Где Федор, мать его, Дискоболович? Что это вообще было?
— Нет его, — отчитался Клыков. — Свалил.
— Я понимаю, у него личные причины, но зачем так делать во время игры? Не мог финального свистка дождаться?
— Козел, так нас подвести, — оценил его поступок Жека.
— Сам ты козел, — осадил его Клык. — Только о себе думаешь, а я Федю понимаю.
Мика понимал Микроба еще лучше:
— Он из-за Лерки этой чуть не суициднул, она это знала и все равно приперлась.
Подорвавшись, он рванул на поле — видимо, высказывать Лерке все, что он о ней думает.
— Стоять! — рявкнул Димидко.
Но он не остановил Мику, мало того, за Погосяном рванули Гусак с Левашовым.
Димидко закатил глаза.
— Твою мать! Кто-нибудь, остановите их, мне еще с арбитром объясняться!
Мы с Матвеичем переглянулись, кивнули друг другу и побежали на стадион, чтобы предотвратить побоище.
У группы поддержки Микроба были полминуты форы, они уже добежали до Лерки с питекантропом. Погосян рвался в бой, его не пускал охранник и доктор, раскинувший руки. Питекантроп встал, топорща торчащие из носа ватные турунды, за его спину пряталась Лерка.
Припозднившиеся болелы начали скапливаться на трибунах, всем хотелось выяснить, что же такое произошло между Микробом и Питекантропом.
— Овца тупая, на хрена ты приперлась? — орал Микроб на Лерку. — Тебе мало того, что из-за тебя чуть не случилось?
— Это общественное место. Хочу — прихожу, имею право! — огрызалась Лерка из-за спины Питекантропа, который напрягся и готов был вступить в неравный бой.
— Народ, ша! — крикнул я, ввинчиваясь между врачом и Микой. — Спокойно!
— Саня, чо ваще за хрень? — прогнусил Питекантроп, указывая на свой расквашенный нос, синий, как слива.
Он обращался ко мне как к старому знакомому, значит, болел за нас и считал своими. И ему вдвойне обидно было получить от своих по морде.
— Дело, товарищ, в твоей девушке, — ответил я. — Можно тебя на пару слов?
— Нельзя! — взвизгнула Лерка. — Он такого тебе сейчас наговорит!
— Молчи, женщина! — рыкнул на нее Погосян и обратился к Питекантропу: — Бро, не позволяй собой бабе манипулировать!
Парень набычился. Манипуляция Мики сработала. Он глянул на меня.
— Чо?
Я кивком указал в сторону. Лерка ухватила его за руку и взмолилась:
— Аркадий! Не уходи, я их боюсь.
Я обратился к охраннику:
— Проводите, пожалуйста, девушку к выходу. — Посмотрел на Погосяна: — А вы оставайтесь здесь.
К этому моменту уже прибежал Димидко, и я прочел на его лице облегчение.
Мы с Аркашей сели на скамейку. Охранник повел Леру прочь, но она вырвалась, прибежала к нам и встала перед бойфрендом на колени:
— Родненький, не бросай меня! Пожалуйста.
Охранник подошел к нам и виновато развел руками, и тут на выручку подоспела Дарина, вспомнившая свое боевое прошлое. Положила руку на плечо Леры, похлопала ее и прошептала в самое ухо, чтобы услышал я, а Аркаша — нет:
— Пойдем, милая. Тебе мало того, что ты тут устроила?
— Я?! — вскинулась Лерка, но Дарина схватила ее за шею, рывком притянула к себе и поволокла к выходу, объясняя, в чем она неправа.
Лера поначалу брыкалась, а когда Дарина прихватила ее за затылок, угомонилась.
— Чтобы ноги твоей тут не было, овца! — крикнул вдогонку Погосян.
Аркаша собрался вскочить, но я положил руку ему на плечо.
— Просто поверь, твоя девушка очень неправа, и ты огреб из-за нее. Но это чужая личная жизнь, и я не имею права вдаваться в подробности. Давай я позвоню Федору Хотееву, который бросил мяч, и вы по-пацански все решите, лады?
Питекантроп оказался умнее, чем я думал поначалу.
— Они трахались, что ли? — Он округлил глаза. — С Хотеевым? И она его кинула?
Я пожал плечами, достал телефон и набрал Микроба. Он ответил сразу же, и начал с наезда:
— Сань, вот только не надо мне по ушам ездить…
Я отошел в сторонку, чтобы Аркаша не слышал наш разговор.
— Я и не собирался. Отомстить хочешь? По-настоящему?
Тоже манипуляция, ну а как иначе?
— Хочу!
— Тогда
