Наследник - Алексей Иванович Кулаков

быстро огляделся. Прислушался к ровному дыханию брата и изогнул в довольной улыбке самые кончики губ — никто ничего так и не заметил!.. Коротая оставшееся до окончания службы время, он заскользил внешне равнодушным взглядом по одухотворенно-спесивым бородатым «личикам» родовитейших прихожан, еще раз припоминая все то, что смог узнать о сложнейших переплетениях их родственных связей. Хитромудрые интриги и прочие извечные боярско-княжеские развлечения до поры до времени его не интересовали — и возраст не тот, и влияния нету… Пока. А вот выяснить и разложить по полочкам — кто, кому и кем приходится (а также хотя бы примерно оценить финансовый «вес» того или иного боярского клана), — это было интересно и очень полезно в долгосрочной перспективе, а также весьма способствовало тренировке памяти и сообразительности. Впрочем, последнее качество он развивал и по-другому. Тот же осмотр: поди сообрази, что странный отклик-ощущение с правой коленки означает недавний удар при падении, а не какое-нибудь нарушение в развитии сустава! Чувствуется-то почти одинаково… Пока не разберешься в оттенках боли и не запомнишь, что к чему. Тогда уже точно больше не перепутаешь. Ну не лечил он до этого детей!.. Или еще одна тренировка в диагностике и лечении на расстоянии (кстати, в храме это давалось заметно легче): пока он нащупал верную тропку и сделал по ней пару неуверенных шагов, едва мозги не вскипели, а соображалку так и вовсе чуть не заклинило. Разобраться в тончайших откликах и оттенках странных и доселе неизведанных ощущений, правильно их понять, затем наложить это довольно смутное понимание на упражнения с источником… Брр!.. Правда, был в этой бочке вполне заслуженного меда и немаленький ковшик с дегтем, потому что после такого прорыва применительно к нему поговорка: «Семь раз отмерь — один раз отрежь», — разом приобрела статус обязательного к выполнению закона.

Когда он в прошлой жизни травничал да знахарствовал — сил было откровенно маловато (хотя тогда так и не считал), поэтому и лечил слабенько. И вред, если он был, конечно, наносил такой же. Слабенький. А теперь, при той же обычной диагностике, всего лишь на секунду упустив контроль над средоточием, он мог с легкостью неимоверной перекорежить чужую энергетику. Или влить больше, чем надо, с весьма печальными для пациента последствиями. Когда жизненной силы много, она чужая и совсем неуправляема, то сама по себе становится страшным в своей мучительности ядом…

— Воскресый из мертвых Христос истинный Бог наш!

Услышав начальные слова праздничного отпуста, смиренные прихожане чуть-чуть взбодрились, готовясь вскоре увидеть серое утреннее небо воскресного дня. Дослушали до конца, время от времени благочестиво обмахивая грудь двумя перстами, а напоследок дружно отблагодарили владыку Макария поясными поклонами за все его труды по окормлению их душ. Привычным тихим гулом и внимательными взглядами проводили своего владыку с Царского места и до выхода, а затем пришел черед и самого Дмитрия покинуть Успенский собор. Рядом, но на полшага позади и по правую руку шагал моментально проснувшийся Иван, следом, выдерживая приличествующее расстояние до старших царевичей, двинулся дядька Федора, неся так и не пожелавшего прервать свой сладкий сон воспитанника. К нему хвостом пристроилась мамка начавшей немного капризничать царевны Евдокии, подпертая со своих внушительных тылов еще двумя нянечками не менее выдающихся достоинств… Окончательно сбросившие с себя оковы тишины и сонливости бояре чинно занимали свои места в стихийно образовавшейся процессии, при том зорко следя, чтобы никто и ни в чем не умалил их родовой чести и достоинства.

— Мить?.. Митя?!

Средний брат незаметно подергал старшего за рукав, дождался, пока тот чуть повернет лицо, и шепотом протянул:

— А можно мне к тебе?

— Можно. После полдника.

— А ножичками дашь поиграть?

— Дам.

— А смешные рисунки?

— Порисуем.

— А?..

— Поиграем. Как с батюшкой пополдничаем, так и повеселимся малость — я для того и забаву новую придумал.

— У-у-у!

Судя по сведенным к переносице бровкам и серьезному выражению глаз, семилетний Рюрикович старательно пытался угадать, что за игру измыслил его старший и оттого уж-жасно умный братик. Так и ушел в свои покои весь из себя рассеянный и задумчивый, напоследок несколько раз обернувшись и махнув рукой. Яркие пятна первых солнечных лучей, подсветившие затейливую роспись стен и потолков в покоях Теремного дворца, истертая множеством ног каменная плитка на полу открытых галерей, застывшие живыми истуканами постельничие сторожа, вечный сумрак узких запутанных переходов… Собственные покои встретили наследника откляченным задом теремной служанки, усердно домывающей пол в передней комнате. И раздраженной Авдотьей, явственно примерявшей свой сапожок к ее рыхлым ягодицам, чтобы «корова сонная» и «неумеха криворукая» шевелилась пошустрее.

— Доброго утречка, Димитрий Иванович!

Улыбнувшись в ответ, он мимоходом погладил ее по руке. Скинул шапку и кафтан на ложе в опочивальне, плеснул пару горстей еле теплой воды из рукомойника в лицо и, небрежно вытершись, наконец-то добрался до своих записей в соседней светлице. Немного пошуршал листами бумаги, отыскивая нужный, не глядя подхватил и тут же раздраженно отбросил прочь стершееся до маленького огрызка перо, затем едва слышно звенькнула откинутая прочь медная крышечка чернильницы… Хорошо изучившая все привычки своего не по годам умного и серьезного царевича, умница Авдотья осторожно попятилась назад и тихонечко прикрыла дверку. А потом добрых полчаса ядовитой змеей шипела на всех, кто хотел пройти мимо нее, напрочь проигнорировав сначала нетерпение стольников, а потом и недовольство кравчего. Желания ее господина важнее!..

Дмитрий же, полностью позабыв о ждущем его утреннике, увлеченно поскрипывал пером, разрисовывая большой лист бумаги. Вернее, дорисовывая новые кружочки и прямоугольники в дополнение к тем, что уже были. Аккуратно соединил их линиями-стрелками, со всем тщанием (то есть избегая клякс) заполнил пустые места внутри прямоугольников непонятными для чужого взгляда надписями, состоящими из сплошных сокращений и значков, придирчиво оглядел конечный результат, поправил пару-тройку мелких огрехов и осторожно отложил в сторонку. Как раз, пока он завтракает, чернила и высохнут!.. Потянулся всем телом, вставая на носочки и стараясь достать кончиками пальцев как можно выше по стене, старательно оттер пальцы от чернил специальной влажной тряпочкой, еще раз умылся-утерся и с прекрасным настроением поспешил на завтрак. Вот только еще на подходе к двери он с удивлением ощутил скопившееся за ней напряжение. Надавил на створку, приоткрывая буквально на волосок…

— Дожили! Челядь себя выше мужей государевых мнит!..

— Да что с нее взять, волос длинен, да ум короток. Слышишь, долго ли мы так стоять будем? Постучала бы уже?

— Сколько надо, столько и будете. И не ори мне тут, ирод, я тебе не дворня какая!

— Ха, была бы ты моей дворней, уж я бы тебе ума в задние-то ворота вбил!..

Хоть и шел разговор едва ли не шепотом, а страсти в нем чувствовались очень даже нешуточные