Тафгай 5 - Владислав Викторович Порошин
— Давай ему уши надерём? — Предложил реальный выход из тупика Саша Мальцев.
— Уши надрать всегда успеется, — отмахнулся я. — У меня завтра день Рождения. Во-первых, я проставляюсь. А во-вторых, сам чего-нибудь оригинальное придумаю без членовредительства.
* * *
По моей задумке понедельник 27 марта в маленьком отельчике недалеко от финского города Тампере, куда мы переехали из шведского Мальмё, посетители должны были запомнить надолго. Вечером в ресторанчике, где кроме постояльцев отеля собирались и жители местной деревеньки Нурма, я заказал небольшое угощение, которое естественно оплатил из своего кармана. В меню вошли: слабоалкогольные коктейли, закуски из мяса и рыбы, а так же фруктовая и овощная нарезки. Далее дело оставалось за музыкальным сюрпризом. Для него я обратился к местным музыкантам, которые развлекали народ, играя на гитаре, контрабасе, трубе и барабанной установке, с просьбой сбацать «Шизгару». Но не сразу, а после моей зажигательной речи с маленькой и тесной сцены.
— Товарищи хоккеисты! — Гаркнул я в микрофон. — В то время, когда сборная Чехословакии по хоккею готовится устроить нам трёпку в Праге, а канадские профессионалы планируют разнести нас в пух и прах на матчевой серии, у нас в коллективе не всё ладно. Не вся команда готова биться друг за друга в борьбе за всё золото мирового хоккея! Поэтому маэстро! Музыка! — Кивнул я барабанщику, который и выдал первый квадрат «Шизгары» на одних ударных.
«Стой, что творишь дубина?! — запричитал голос в голове, когда я стал дергаться под зажигательный ритм. — Сделают же не выездным, идиотина! И прощай фарцовка иностранными магнитофонами!».
«Спокойно, я ещё ничего не сделал, — хмыкнул мысленно я, — а вот сейчас приготовься!». Я скинул с себя пиджак, раскрутил его над головой и бросил в армейскую тройку нападения, в Михайлова, Петрова и Харламова. Затем от меня куда-то отлетел галстук, и наконец, через голову я стянул рубашку и бросил её третьей тройке, в которой сейчас сыгрывались Скворцов, Якушев и Капустин.
— Срочно прекратить! — Подскочил к сцене Борис Кулагин.
— Спокойно Палыч! У меня ещё майка, брюки, носки, ботинки и трусы! Если «Малышатина» меня не простит, полностью разденусь! Давай, маэстро, бей ластами по струнам! Шиз гат ит! Йэ бейби, шиз гат ит! Уэл, айм юэр винэс! Айм юэр файэр!
Кулагин, сообразив, что я как настоящий советский хоккеист пойду до конца, тут же ломанулся к Боброву и принялся что-то нашёптывать ему на ухо. Затем они вдвоём метнулись к Боре Александрову, а в это время свою майку я уже бросил каким-то посторонним финским барышням. Кстати, им моё представление очень даже понравилось, и крепкие деревенские розовощекие дамы, которые здесь попивали пиво, выскочили на танцпол и стали хлопать в ладоши, требуя продолжения мужского стриптиза. Но я решил, что с брюками будет уже перебор, поэтому взяв в руки микрофон крикнул:
— Спасибо за внимание! С вами был Иван Тафгаев, Советский союз! Ура!
После чего, покинув сцену, присел за свой столик и опрокинул в себя целую бутылку минералки.
— Нормально же было, чего затормозил? — Уселся рядом Саша Мальцев и Боря Александров, которые принесли разные части моего выходного костюма.
— Хорошего помаленьку, — пробурчал я. — Мир, Боря? — Я протянул руку «Малышу» и тот её крепко пожал.
* * *
Четверг 30 марта перед двумя заключительными матчами со сборной Швеции в Стокгольме выдался для нас выходным. После уверенной победы 26-го марта в Мальмё 1: 8 над сборной двух провинций Сконе и Смоланд, первая игра 28-го в Тампере с финнами вышла очень тяжёлой. Лишь в конце третьего периода, сделав счёт 1: 3 в нашу пользу, мы успокоили «разбушевавшихся» хозяев льда. Следующий матч, который состоялся на следующий день 29-го числа, уже в Хельсинки мы опять переломили в свою пользу только в конце третьей двадцатиминутки. Примерно к 50-ой минуте встречи счёт вообще был 3: 3. Пришлось немного покричать на команду, и разломать одну уже чуть-чуть треснувшую клюшку, чтобы последние десять минут хоккеисты отработали на совесть. Именно в этот промежуток времени моя пятёрка и пятёрка Володи Петрова забросила по шайбе, сделав окончательный счёт 3: 5.
А на улицах Стокгольма вовсю уже припекало ласковое весеннее солнышко. Поэтому на прогулку мы вышли в одних пиджаках. Кстати, команду опять поселили недалеко от ледовой арены «Йоханнес-Ховс Стадион» в двадцати минутах ходьбы от центра старого города. Хоккеисты для осмотра достопримечательностей города и его магазинов разбились на небольшие компании. Так ко мне и Боре Александрову присоединились Саша Мальцев и Валера Харламов.
— Сегодня утром звонил домой родителям, спрашивал что привезти, — сказал Харламов, когда мы прогуливались по острову Сёдермальм, который весь был нашпигован аутентичными средневековыми домиками. — Жалуются родители на твоего кота.
— На Фокса? — Попросил уточнить я, как будто у меня их было несколько.
— На кого же ещё? — Усмехнулся Валера. — Нафурил в коридоре целую лужу.
— Это он от нервов, — буркнул я. — Я ему объяснял, что заберу через месяц, сразу как в Праге гимн СССР отзвучит. А он видимо что-то из человеческой речи не правило для себя перевёл.
— Обои в большой комнате изодрал, сосиски на кухне съел, которые мама хотела отварить, но ненадолго отвлеклась. Ей по телефону позвонили. — Продолжил жаловаться Харламов на моего хвостатого разбойника.
— Это тоже на нервной почве, — засмеялся Саша Мальцев. — Я как стрессую, так сразу жрать хочу. Ничего Иван у нас богатый. Обои новые купит, сосиски тоже, а пол вымоет. Кстати, откуда у вас у горьковских столько долларов?
— Кстати, да? Тоже хотел спросить, — заинтересовался армейский нападающий нашими трудовыми доходами.
— Это мы баварцев учили в хоккей играть, когда недавно в Мюнхене были на гастролях, — брякну «Малыш». — Сейчас важно доллары превратить в рубли, чтобы потом опять было, на что купить эти американские зелёные доллары. Иван, что в Союз теперь повезём из загнивающей Швеции?
— Кстати, да? — Хором спросили меня Мальцев и Харламов.
Однако я после подписания контракта с хоккейным
