Александр Больных - Штык-молодец. Суворов против Вашингтона
– Рад видеть среди просвещенных и благородных европейцев столь глубокий интерес к нашей борьбе, – обрадовался Франклин, не заметив, как холодно и неприязненно блеснули глаза барона. Впрочем, то была всего лишь мгновенная искорка.
Когда они сели у камина, барон достал из сумки тяжелую бутылку и предложил:
– Почему бы для начала не попробовать это великолепное вино. Оно веселит сердце и придает мыслям известную легкость, которая весьма способствует беседе.
– Ах, юноша, – ласково улыбнулся Франклин, – да-да, не возражайте, с высоты моего возраста вы пока еще юноша. Вам бы все живость да игривость проявлять, когда требуются системность и осторожность. Вот вы сами не пытались проделывать опыты по исследованию электрических сил.
– Увы, – развел руками барон, – я всего лишь интересуюсь научными достижениями, но сам не нахожу в себе сил внести какой-то вклад в сокровищницу человеческих знаний. Но вот то, о чем я говорил. Мне удалось достать список весьма интересной рукописи «Опыты над силами электрическими достопочтенного Генри Кавендиша». Вы наверняка знакомы с этим английским ученым, не так ли?
– Немного знаю о его работах, но не встречался. – Голос Франклина стал заметно суше. Похоже, он не питал особой любви к Кавендишу, что можно было истолковать как признак научной ревности.
– Вот, ознакомьтесь, – барон протянул собеседнику пачку прошитых листов.
Франклин начал быстро ее перелистывать, что-то бормоча себе под нос. Наконец он дошел до последнего листа и изумленно покачал головой.
– Дорогой барон, это просто поразительно. Надеюсь, вы дадите мне возможность спокойно ознакомиться с содержанием данных работ, потому что они требуют времени.
– Разумеется, герр Франклин, я для того и принес эту тетрадь, чтобы передать вам. Вы можете держать ее у себя сколько вам потребуется и сделать все необходимые выписки, но потом я попрошу вас все-таки вернуть, потому что я тоже хочу внимательно изучить высказанные Кавендишем мысли. А они весьма и весьма любопытны. Кстати, вы обратили внимание на описание модели электрического ската? Какое остроумное устройство и какое остроумное применение! И в то же самое время остроумная шутка.
– Ну, не такое уж это оригинальное открытие. Если вспомните, ван Мушенброк разрядил лейденскую банку через роту королевских мушкетеров. Королю это понравилось, он смеялся, но что говорили мушкетеры, в описаниях опыта не сохранилось, – улыбнулся Франклин.
– Разумеется, – кивнул фон Вальдау. – Но, может, вы расскажете, что происходит у вас в Америке? Последнее время она положительно вошла в моду, во всех салонах только и разговоров о генерале Вашингтоне и американских костюмах. А Декларацию независимости цитируют чуть ли не на королевских приемах.
– В том-то и беда, – вздохнул Франклин, – что модная шляпка ставится вровень с великим делом свободы.
– Но злые языки говорят, что своих мыслей в Декларации не так уж много. Слишком многое заимствовано из работ французских энциклопедистов и Вольтера. То есть следует считать фактическими авторами Декларации, а не Джефферсона, который в готовые тексты лишь вставил слова «Америка» и «американский».
Франклин тяжко вздохнул.
– Барон, вы меня удивляете. Судя по всему, вы знакомы с такими трудами, как «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел», а также с «Философским словарем» Вольтера. Но заметьте, тот же Вольтер отстаивает идею неравенства людей, а идеалом его является просвещенная монархия. Мы же говорим о том, что все люди равны, а монархия суть пережиток темных веков.
– Ну, такие разговоры особенно любят фрондирующие дворяне, стесненные нехваткой средств, – возразил барон. – Не стоит делать из монархии абсолютный жупел. Нет в мире ничего абсолютного. А то ляпнет кто-нибудь «монархия» – и сразу вы видите на золотом троне рычащего людоеда. Никто даже не берет на себя труд подумать, что монарх как раз и есть самый угнетенный человек в королевстве, потому что почти все его поступки предопределены и положением, и объективными нуждами государства. А вы этого не видите и не желаете видеть.
– С вами интересно беседовать, господин барон. Вы высказываете прелюбопытные мысли.
– Совершенно естественные, герр Франклин. Так что нового творится в Америке?
– Знамя свободы никогда еще не реяло столь высоко. – При этих словах барон кисло поморщился, уж слишком пафосно прозвучало. – И мы нашли поддержку во многих местах в Европе, – похвастался Франклин. – Нам помогает не только Франция, но и Испания. Вот лишь в Германии мы не находим понимания.
– Что поделать, герр Франклин. Если бы существовала такая страна «Германия», может, отношение было бы иным. Но увы, Священная Римская империя германской нации – не более чем фикция. Каждое княжество, каждое королевство действует само по себе. Но уверяю вас, далеко не все разделают позицию курфюрста гессенского, который продает солдат королю Георгу.
– Да, такие действия достойны лишь самого сурового осуждения, – согласился Франклин.
Впрочем, слушал его барон крайне рассеянно, и человек более внимательный без труда бы заметил, что он просто тянет время, приглядываясь и прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Но не услышал барон ничьих шагов и ничьих голосов, а потому решил завершить эту беседу.
– Кстати, герр Франклин, – произнес барон, доставая из сумки вторую бутылку, – как вы полагаете касательно опытов ван Мушенброка и Кавендиша, может ли быть электричество смертельно опасным?
– Ну, разумеется, – кивнул Франклин. – Молния поражает любого неосторожного, потому мне и пришла в голову мысль о громоотводе.
– Нет, я говорю не о природных явлениях, потому что противостоять молниям Зевса бессмысленно, – улыбнулся фон Вальдау, но глаза его оставались ледяными. – Я говорю о разрядах лейденской банки.
– Полагаю, и она может быть опасной, – предположил Франклин.
– Вы совершенно правы, доктор. И достопочтенный Генри Кавендиш указал прямой путь к увеличению количества в накопленной банке электрической силы, а наш ученый Ломоносов реализовал его идеи на практике. Вот она, – барон поднял бутылку повыше, – лейденская банка, несущая смерть.
Только сейчас Франклин разглядел два металлических острия, торчащие из пробки, он сразу понял, что это электроды. И внезапно охрипшим голосом он спросил:
– Зачем вы мне это показываете?
– Затем, уважаемый доктор, что вы сейчас умрете, легко и безболезненно, от удара столь любой вами электрической силы. Таков приказ, полученный мною от моей императрицы, которая решила помочь королю Георгу вырвать с корнем ядовитый сорняк, произросший на американской земле. Этот сорняк уже забросил свои ядовитые побеги в Европу, и мы начнем их уничтожать. Да не бледнейте, доктор, не каждому ученому выпадает случай проверить на практике свои научные постулаты, – барон криво усмехнулся.
Затем что-то резко щелкнуло, мелькнула ярко-голубая искра, в воздухе неприятно запахло озоном, и все закончилось. Барон вздохнул, неторопливо собрал свои вещи, не забыв пустую бутылку и бокалы, рукопись, сложил все это обратно в сумку, еще раз внимательно оглядел комнату и вышел. На улице его встретил человек, закутанный в черный плащ.
– Северьян, сейчас ты пойдешь по известному тебе адресу, навестишь господина Сайласа Дина. Он должен исчезнуть, понимаешь, исчезнуть.
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, все исполним в лучшем виде. Дозволите взять с собой Ивана?
– Разумеется. Не думаю, что там будет кто-то еще, но вдвоем вернее. Да, если соберетесь спустить труп в реку, не забудьте вспороть живот, чтобы газы не скапливались. А то всплывет мертвец через неделю, оно нам совершенно не надо.
– Учтем, ваше сиятельство.
Глава 8
ЕВК «Артемида», 22-пушечный фрегат, лавировал к зюйду под зарифленными марселями. Западный бриз кренил идущий против ветра корабль, постоянно намекая, что вот-вот готов снести на один из островов, которые бог или дьявол беспорядочно рассыпал здесь по морю. Коммандер Барнетт то и дело поминал господа бога и его печенку, однако ничего не делал, лишь грозил кулаком рулевому, если очередной порыв уж слишком сильно клал фрегат на борт. Ветер пел в туго натянутом такелаже, и зелено-голубые волны одна за одной накатывали на корабль. Он принимал их скулой, медленно поднимался, устремляя в небо бушприт, и одновременно начинал плавно крениться на борт. В какой-то момент корабль переваливал через гребень волны, и бушприт нырял вниз, фрегат неспешно выпрямлялся. Тут уже корма шла вверх, и пушечные найтовы начинали неприятно потрескивать. Но все это были мелочи, ветер был не настолько силен, чтобы брать еще один риф, и вахтенный лейтенант вполне мог бы справиться со своим делом, если бы не одно неприятное «но».
Когда фрегат неделю назад выходил из Бриджтауна на Барбадосе, капитан получил четкий и недвусмысленный приказ адмирала: крейсировать вблизи островов Сен-Мартен и Сен-Бартелеми, дабы перехватить судно с оружием, посланным американским мятежникам из Европы. Хитрые французы (а кто еще способен придумать такую пакость против нашего короля?!) решили сначала отправить судно под своим флагом на один из Подветренных островов, чтобы уже оттуда, прячась между островками Карибского моря, оно пробралось к Флориде и далее на север к возмутившимся колониям. Следовать напрямую к побережью Виргинии или Массачусетса они не посмели, Королевский Флот надежно блокировал все пути, вот и решили попытаться пробраться с черного хода.
