Наталья Павлищева - Фаворитка
– Нет-нет, она не могла ничего никому сказать!
В голубых глазах герцога появилась насмешка. Не желая комментировать мой возглас, он отвернулся к огню.
– А откуда узнали вы? Для меня это важно, Луи.
Меркер вскинул на меня изумленные глаза. Я поняла, что удивление вызвано употреблением имени Луи, мягко добавила:
– Действительно важно.
– Ваша служанка прислала записку, кстати, жутко безграмотную, с сообщением, что вы уехали через Этамп и Орлеан.
– Бьянка?! – невольно ахнула я. Вот моя спасительница!
– Я не знаю, как её зовут. Задавать вопросы герцогине не стал, это только вы не замечаете, что живете под крышей врага, а отправился за вами следом.
Несколько мгновений он молчал, потом снова усмехнулся:
– Никогда не верил, что женщины и впрямь способны на такие безумства – отправиться в мужской одежде ночью через всю Францию к любовнику!
– Я спешу к кардиналу.
– Что?
А я вдруг осознала, что единственный человек, который действительно может мне помочь, независимо от того, сумею я потом вернуться или нет, тот, что сейчас почти презрительно смотрит, не веря ни единому моему слову. В глазах Людовика читалось: какие же вы все лживые!
– Это правда. И не думайте, что кардинал мой любовник, как, собственно, и Сен-Мар. Вы слышали о заговоре Сен-Мара и Гастона Орлеанского?
Герцог поморщился:
– Весь Париж болтает. Глупость. Думаете, кардинал не знает?
Я кивнула:
– Знает. Больше того: и король знает, но ничего не предпринимает.
– В отличие от своих отца и брата я не вмешиваюсь в политику и вам советую поступать так же, мадемуазель.
– Мне пришлось, потом расскажу почему.
Кардинал ничего не может сделать… – Вы так привязаны к кардиналу?
– …пока у него нет вот этого.
Я достала из-за пазухи текст договора, завернутый в ткань.
– Что это? – насторожился герцог.
– Людовик, скажите, как изменится Франция, если король сделает Сен-Мара премьер-министром?
– Вы с ума сошли?
– Это не ответ.
– Растащат все, что еще живо.
– Так и есть, – кивнула я. – Вот потому нужно, чтобы Сен-Мар не стал премьером, регентство над маленьким Людовиком получила королева, а её советчиком стал кардинал Мазарини.
– Ах, вот откуда ветер дует. Теперь я верю, что вы ехали к кардиналу. К Ришелье от Мазарини?
– Нет, к кардиналу от себя. Прочитайте и вы все поймете. Даже при том, что не интересуетесь политикой.
Он развернул лист, не спуская с меня глаз. Зато потом я наблюдала, как менялось по мере чтения текста договора его лицо.
– Откуда это у вас?
– Можно, я расскажу позже? Это нужно срочно доставить кардиналу, чтобы он мог уничтожить Сен-Мара и де Ту.
– А Гастона Орлеанского?
– О, этот выйдет сухим из воды! Не беспокойтесь, пострадают только глупцы, рвущиеся к власти. Утром мне нужно продолжить путь.
И вдруг я с ужасом поняла, что он держит лист с текстом договора прямо над огнем. Одно движение и насмарку пойдут все старания, и даже полученная рана.
Но Меркер вскинул усталые глаза:
– Почему-то я вам верю. Но вы не поедете. У вас есть что-то, что уверило бы кардинала, что послание от вас?
– Да. – Я сняла перстень, полученный от Мари, и протянула герцогу. – Этот перстень подарил кардинал, он поймет.
– Не то, нужны еще слова.
– Просто сказать, что есть текст договора. Он ждет.
– Поедет мой человек, тайно, не беспокойтесь. Первый и последний раз вмешиваюсь в политику, все ради вас.
– Не ради меня – ради Франции.
– Не надо громких слов.
Он вышел и довольно долго отсутствовал. Я села в кресло, еще хранившее тепло тела герцога. Что я еще могла? Если даже заговор сорвать не удастся, должен же Арман понять, что я сделала все, что могла?
Мысли вернулись к Мари. Неужели Людовик прав, и она сдала меня Марии де Гонзага? Тогда это настоящая подлость, она же знала, что моих спутников убьют, а меня ранят, и договор попадет в чужие руки.
Не заметила, как задремала.
В полусне услышала, как вернулся Луи, тихонько прикрыл дверь и склонился надо мной. Открывать глаза не хотелось, я просто не знала, что теперь говорить и делать. Не рассказывать же ему об Армане и моей настоящей жизни?
Теперь я хорошо понимала, что нужно возвращаться. Мари права, нам здесь не место. Может, потому она бесится и готова убить меня своими руками? Я-то еще могу перейти, а она уже нет. Может, потому и сдала меня, чтобы я тоже не могла?
Я почти простила свою наставницу-предательницу, а вот что делать с Луи и своей любовью к нему, не представляла. Уже знала, что буду тянуть до последнего, что перейду так поздно, как только смогу, чтобы еще хоть раз увидеть веселую насмешку этих голубых глаз.
Людовик осторожно просунул руку под мои плечи, а второй подхватил под колени. Собирается перенести на кровать? Неплохо бы, но что дальше? Я не стала «просыпаться», но за шею его обняла, рассудив, что второго такого случая может и не представиться. И в плечо носом тоже уткнулась.
Герцог де Меркер пах хорошим мылом.
Когда он укладывал меня на постель, невольно застонала от боли.
– Тихо, тихо…
Он осторожно устроил меня так, чтобы было удобно, присел рядом. Погладил волосы.
Господи, как же хотелось сбросить с себя «сон» и попросту прижаться к нему! Но я не могла, не имела права, понимая, что скоро уйду навсегда.
Рука легла мне на волосы, пальцы чуть перебрали локоны…
– Кто же ты такая…
Мари права: никаких привязанностей, никакой любви! Сердце обливалось кровью, заходилось в тоске, хотелось выть, вцепившись зубами во что-нибудь или руками в самого Луи.
Огонь в камине почти погас, в комнате стало темно. Людовик осторожно прилег рядом, обнял меня, стараясь не касаться раненого плеча.
Я дышала через раз, чтобы не догадался, что все слышу, но он понял.
– Не спишь?
Соврать не смогла, прошептала в ответ:
– Нет…
– Прости, если обидел. Нужно было сразу попросить помощи, а не рисковать самой. Я бы даже вопросов не задал.
– Я не имела права, Луи. Это не моя тайна.
Его губы коснулись моих волос, прижался к ним щекой, плотней обхватив рукой талию. Ей-богу, я уловила нечто… Герцога явно возбуждало наше слишком близкое соседство на кровати.
– Не лезь больше в политику.
Я тихонько рассмеялась:
– Не буду.
– Я все думаю: им нужна была твоя жизнь или договор тоже?
– Если Мари не сказала про договор, то они не знали. Никто не знает, что у меня есть текст.
Герцог вздохнул:
– Заметь, не спрашиваю откуда.
– И не нужно.
– Скоро у тебя рука заживет?
– Хозяйка сказала, что скоро.
– Жаннетта?
– Я не знаю, как её зовут.
– Она ведает толк в лечении ран. Если травы приложила, значит, все пройдет быстро. Она меня не раз выхаживала.
– Вы так часто попадали в переделки, сударь?
– Неужели вы ревнуете меня к Жаннетте, сударыня?
Разговор пошел в привычном для нас тоне – ироничном с поддевками.
– К Жаннетте нет, просто пытаюсь понять, как часто вы заступаетесь за прекрасных дам.
– М-м-м…
– Кстати, сударь, вы обещали упасть в обморок, увидев меня в мужской одежде, но не выполнили обещание.
– Было темно, я не понял, что это вы. А вообще, предпочел бы увидеть тебя совсем без одежды.
Опасные речи, тем более он развернул меня к себе, правда, стараясь не слишком прижиматься.
– Гм…
– Скажи спасибо, что у тебя рука болит, не то… – пробормотал герцог. – Давай спать, завтра выезжать рано.
– Куда?
– Текст повезли надежные люди. А мы с тобой ко мне в имение, Вандом недалеко.
– Нет, мне нужно в Париж.
– Незачем. Лечить руку будешь у меня. И прятаться от убийц тоже.
– Луи, мне нужно в Париж, чтобы Мари не натворила глупостей. Я не могу сразу всего тебе рассказать…
Он снова вздохнул:
– Не говори, шпионка. Но ты прекратишь этим заниматься. И постараешься вылечить руку поскорей.
– Это я тебе обещаю.
Поцелуй после такого жаркого обещания получился не менее горячим.
Разве можно целоваться двум людям, давно и страстно жаждущим друг друга?
Стаскивая с меня одежду, Луи пообещал:
– Утром все верну на место. И рану твою не задену, не бойся.
– Плевать на рану!
– Надеюсь, ты не девственница? – пробормотал герцог мне в шею.
Какое у него восхитительное тело – сильное, с атласной кожей и перекатывающимися под ней буграми мышц. Руки ласковые и властные одновременно. Губы такие же. Он овладел и подчинил, оставаясь при этом нежным и бережным. Я поддалась и потянулась навстречу, сгорая от страсти, млея от ласки.
