Валерий Белоусов - Раскинулось море широко
Там же, длительное время была база признанного авторитета преступного мира города – Чжан Цзунчана, который, убив хозяина часового магазина в Харбине, бежал в Россию и хунхузничал в районе Владивостока, где контролировал китайские публичные дома, игорные притоны и опиумокурильни.
«Что такое хунхузы?» – спрашивает Взыскательный Читатель… и язвительно добавляет, что он не обязан понимать туземные наречия… абсолютно верно… про мафию все слыхали? Так вот, любой «Каппо ди тутти Каппи» по сравнению с незабвенным Чжан Цзолинем всё равно, что мелкий фраер из Жмеринки насупротив одесского цадика…
Так вот, дорогие мои – хунхузами (от китайского «хун» – красный, «хуцзы» – борода) называли бандформирования, состоявшие из беглых китайских уголовников, люмпенов и просто искателей легкой наживы и вольной жизни. Они промышляли в основном на северо-востоке Китая и совершали постоянные рейды – налеты на близлежащие сопредельные территории, – в том числе и на территорию России.
В современном понимании это были банды занимавшиеся рэкетом.
Полярный исследователь Нансен, посетивший Харбин, так писал о хунхузах в 1903 году: «Насколько чувствительны их налоги, видно из того, что фирма Скидельского во Владивостоке, занимающаяся экспортом кедрового леса, и владеющая здесь в Харбине восемью паровыми лесопильнями, должна в будущем году уплатить хунхузам целых 20000 рублей. Если же не заплатит, ее надсмотрщикам перережут глотки, как уже случилось однажды, когда дань не была уплачена вовремя»… короче, «Если, мосье Апфельбаум, Ви не положите 20 000 рублей под камень на углу Маразлиевской и Мясоедовской, то с Вами может приключиться такое, що вся Одесса за Вас тильки и будет говорить!»
… Не стоило, конечно, Семёнову заходить в эту харчевню… ну уж больно вкусно оттуда пахло! А ел он в последний раз – на Пограничной, какие-то подозрительные «пиросики» – не с котятами ли? Так что, когда юркий бачонок, ухватив его за рукав шинели, стал настойчиво приглашать «гаспадина капитана, ходи-ходи, обеда дёшево, и осенно вкусенно, как сися у лодной мамы!», он не устоял… потому как денег, и вправду… а цены здесь, в европейских ресторанах, как он успел заметить… о-ля-ля! Консоме с пирожками – восемь рублей…
Важный и толстый китаец, щуря от почтения свои глазки так, что они вообще превратились в щёлочки, поминутно кланяясь – подвёл Семёнова к столику, за шёлковой занавесочкой с драконами, и тут же, не спросясь, налил пол-чашки ароматного чая из медного чайника с длинным носиком… и продолжал подливать, пока Семёнов, отхлебнув немного сначала из уважения, а потом с удовольствием делая крохотные глотки удивительно вкусной жидкости с привкусом цветущего жасмина… пытался разобраться в поднесённом ему меню… ну, что это такое «Мраморные яйца»? – «Не-ет, капитана, Ваша кушать не будет…», или «Битва тигра с драконом?» – «Не-е-ет, капитана, Ваша это тоже кушать не будет…» а что такое, извините за выражение, «Манду?» – «Это цзяо-цзы…»
«А что такое цзяо-цзы?» – «Эта, капитана, совсем не вонтон, совсем-совсем!»
«А что такое вонтон?» – «Пельменя, капитана…»
«Вот, неси пельмени!» – «Сколько, капитана будет кушать?»
«Штук… двадцать?» – «Много будет…»
«Ну, штук… десять?» – «Много будет…»
«Да ты что, издеваешься? Я дома по тридцать штук пельменей съедал… неси на пробу десять, потом ещё закажу!» – «Не скушаете… узе несу, узе несу, гаспадина капитана…»
Дорогой читатель, видел ли ты лапоть? Только изящно свернутый в виде головки чеснока… и таких лаптей – на огромном блюде – принесли целый дымящийся паром десяток…
А раскусив первый – истекающий ароматным бульоном – Семёнов чуть не завопил… ну, то есть вкусно было необычайно! Но специй, специй! Да с соевым соусом, да с зелёной ядрёной горчицей! Семёнова не то, что пот пробил – а прямо заполыхала вся утроба, до слёз из глаз…
Насилу справившись с одним пельмешкой, он подумал – что, действительно, погорячился… Насчёт десятка!
Но – воленс ноленс! Русский офицер дал слово чести – и не может отступать… и гордо съел бы он всё заказанное, и испортил бы себе Семёнов весь ЖКТ, заработав как минимум гастрит, ежели бы…
Занавесочка слетела с петель – и из общего «зала», бывшего величиной с ретирадное место в пульмановском вагоне, спиной вперёд вылетел молодой мужчина в чиновничьей форме… сшибая столик с проклятыми пельменями, он грянулся об противоположную стену – заставив фанзу задрожать до основания – и тихо сполз на чистенький, сияющий желтизной, выскобленный пол… перед Семёновым возник здоровенный китаец, в разодранном до пояса халате – из под которого на шею китайца выползал искусно вытатуированный, в цвете – дракон…
Китаец зарычал, перепрыгнул остатки столика, и ухватив волосатыми ручищами чиновника за шею – начал, с усилием, сопя – откручивать тому голову…
Разумеется. Семёнов был далёк от бессмысленного альтруизма… и если бы ему поведали, что указанный чиновник, например, нехорошо обошёлся с родной сестрой китайца – что же, Семёнов предоставил бы негодяя его судьбе… но вообще, нехорошо – когда инородец отрывает голову государственому служащему… плохой пример, знаете ли!
Поэтому Владимир выхватил из рук у окаменевшего трактирщика чайник – и с размаху врезал оным по бритому, с косою – черепу китайца…
Чайник от удара смялся, на голову, плечи и шею головолома полился как бы не кипяток… китаец недоуменно потряс головой, мол, какая муха меня укусила? потом, однако, бросил, видимо, потерявщего сознание чиновника и протянул свои горильи лапы к горлу Семёнова…
«Бах!» – выстрел снизу мгновенно окрасил вытутаированного синего дракона в ярко-алый цвет… потому как кровь из пробитой артерии ударила аж в потолок!
«Ничего себе, заморили червячка!» – невольно скаламбурил Семёнов…
Китаец покачался несколько секунд и рухнул на такой чистенький, аккуратненький пол…
Ещё хрипло дышащий, держащийся левой рукой за горло чиновник опустил дымящийся «бульдог» и откашлявшись, представился: «Коллежский асессор Шкуркин! Я Ваш должник, господин лейтенант!»
… Когда громко топающие сапогами городовые вытащили из «Ароматного Облака Рисовой Лапши» (так называлась харчевня, как любезно известил Семёнова чиновник – оказавшийся помощником владивостокского полицмейстера) уже совсем не агрессивного китайца, Владимир, уже уставший подписывать подсовываемые ему один за другим протоколы, все же спросил:«А это кто… БЫЛ-то?»
«Да… сущая ерунда-с… Чань Миндао… из местных… пиратов!»
Россия, вышедшая к Тихому океану и начавшая обустраиваться на его берегах, столкнулась и с его пиратской вольницей, давно уже облюбовавшей эти отдаленные и безлюдные места. Здесь, пользуясь отсутствием какой либо власти, вовсю беспрепятственно хозяйничали хунхузы.
Архивные документы хранят немало страниц о борьбе с ними. В фонде военного губернатора Приморской области Российского Государственного исторического архива Дальнего Востока сохранилось несколько официальных рапортов за разные годы, в которых говорится о пиратских набегах хунхузов на прибрежные российские воды и их побережье.
Так, Владивостокское полицейское управление доносило Губернатору в июне 1882 года: «11 июня поймано вооруженных 11 хунхузов в заливе Петра Великого близ Русского острова командою, последовавшей для этой цели под начальством офицера на буксирном пароходе. Хунхузы побросали в воду оружие… Пойманные хунхузы 10-го июня настигли три шаланды с манзами (местными оседлыми китайцами и маньчжурами), ограбили 28 человек безоружных манз, заставив их выстрелами из винчестера сдаться, из них шесть человек, связавши, бросили в воду и утопили…».
Во второй половине 80-х годов девятнадцатого века, судя по донесениям, пираты не особо боялись местных властей: например, в качестве места своего базирования они долго использовали несколько укромных бухточек на полуострове Песчаном, расположенном в пределах видимости из Владивостока.
Суда пиратов были быстроходными и обладали хорошими мореходными качествами. Команда состояла из 8 -10 вооруженных пиратов во главе с опытным предводителем. Пиратские суда действовали как в одиночку, так и парами, что позволяло, не опасаясь нападения со стороны других рыбаков, расправляться с выбранной жертвой.
«Использовали хунхузы для проведения своих набегов хорошо отлаженную методику, -пишет Очевидец – Нападения, как правило, совершалось в вечернее время, когда спускались сумерки. В это время многочисленные рыбацкие суда возвращались с уловом домой. Предводитель пиратов принимал решение о том, на какое судно нападать. Пираты нападали только на небольшие рыбацкие суда, где команда состояла из 5-6 человек. В расчет бралось и то, какой груз и сколько его находилось на палубе. Под каким-либо предлогом суда сближались, а остальное уже было делом техники. Изредка совершались набеги и на казенные русские суда с ценным грузом».
