Евгений Токтаев - Орлы над пропастью
Вифиния не сопротивлялась. Она давно уже считалась клиентом Рима, потом попала под власть Митридата и теперь, напуганная легкостью, с которой Гай Флавий превратил сорокатысячное царское войско в пепел и пыль, торопилась заверить победителя в своей преданности. Правда, не вся: на западе, в Геллеспонте, стоял царский флот и города Абидос, Дардан и Лампсак, чувствующие себя под надежной защитой, сдаваться не собирались.
Впрочем, Гай Флавий прекрасно сознавал нынешнюю неприступность западной Вифинии, ранее, во времена Александра, называвшейся Геллеспонтской Фригией. Из Кизика Фимбрия, не задерживаясь, повернул на юг, на Пергам, преследуя бегущего царевича. Войско легата заметно выросло. Клиентское царство, совсем утратившее мечты о независимости и без возражений повинующееся любому победителю, снабдило римлян всем необходимым: припасами и войсками. Вот их-то, вифинцев, а так же фракийцев-ауксиллариев[41], легат первыми послал на стены Пергама, сберегая своих римлян.
Как раз фракийцы-одрисы, не слишком хорошо вооруженные, но отчаянно храбрые, и добивались сейчас некоторого успеха. Выглядывая из-за палисада, легат видел, как в ста шагах правее от разрушенного тарана, ползущие вверх по штурмовым лестницам воины, смогли закрепиться на участке стены. Рослый фракиец в кожаном панцире и лисьей шапке, ловко прикрываясь легким щитом, искусно орудовал своим кривым мечом, отбрасывая понтийцев и позволяя товарищам забраться наверх и поддержать прорыв. Он был увертлив и, перепрыгивая с одного каменного зубца на другой, проворно уходил от клинков защитников, сам нанося удары. Еще несколько бойцов прорвались на галерею, но их не было видно.
— Варвары на стенах!
— Бейте, бейте их!
— Лезь, не робей!
Фракийцы громко кричали, подбадривая себя, и лезли вверх с большим энтузиазмом, предвкушая богатую добычу. Многие снизу стреляли из луков по бойницам, отгоняя защитников и прикрывая своих, но промежутки между зубцами очень узкие, и значительного успеха лучники не имели. В отличие от их противников, которые заваливали осаждающих градом стрел и камней. Фракийцы стали нести огромные потери, и это учитывая, что на данном участке стены у понтийцев не было чанов с маслом, дымивших поодаль.
Защитники быстро сориентировались и навалились всей массой на легковооруженных штурмующих. Ударом копья по ногам сбили вниз, на галерею, ловкого фракийца и там затоптали тяжелыми сапогами-эндромидами. Его товарищи недолго продержались.
Левее со стены сбросили бревно. Оно упало прямо на одну из лестниц, проламывая головы и сокрушая кости. Лестница переломилась пополам и вместе с людьми рухнула вниз. Соседняя лестница, задетая концом бревна, покосилась и завалилась вправо, сбивая еще одну, а та, в свою очередь еще.
Под стеной стонали умирающие, которых некому было выносить, а сверху раздавались радостные крики.
Волна атакующих схлынула. Фракийцы бросились прочь от стен. Вслед им летели стрелы. Командиры пытались удержать бегство, но безуспешно. Многие из бегущих так и остались на месте, пораженные в спину.
Скоро, непосредственно на стенах и под ними, не осталось никого из воинов Фимбрии. Отбросив нападавших, понтийцы перенацелили свои метательные орудия на палисад, и почти сразу стрела, огромная, как копье, прогудев между заостренными кольями палисада, снесла полчерепа легионеру, неосторожно посчитавшему, что он здесь в безопасности.
— Пригнись, Гай Флавий, — к легату подошел Носач и мрачно добавил, — сегодня продолжать уже нет смысла.
— Да, пожалуй, — сквозь зубы процедил легат, — командуй отступление.
Примипил отдал приказ, и заревели трубы-буцины. Понтийцы торжествующе вопили на стенах и продолжали осыпать палисад снарядами из стрелометов. Носач выглянул из-за частокола и произнес:
— Новый таран не подвести к воротам, пока не уберем обломки первого.
— Да, — согласился легат, — а в другом месте его провести будет трудно. Крутые склоны. И гелеполу[42] тяжело подводить. Много земли придется перекопать, для разравнивания пространства перед гелеполой. Все это под стрелами. И времени у нас мало.
Один из людей, стоявших в свите Фимбрии, механик-вифинец, произнес:
— Я бы не стал строить новый большой таран.
Фимбрия повернулся к нему и спросил:
— Что ты предлагаешь?
— Стены Пергама состоят из двух каменных облицовок, между которыми навален щебень. Камни сложены на сухую в один слой. Некоторые знатоки стратигем[43] советуют кирпичные стены не бить тараном, а буравить, вытаскивая кирпичи по одному и обрушая стену. Тут не кирпич, но я бы так же поступил. Предлагаю построить несколько малых "черепах", большие трудно подвести на крутых склонах. Взять железный лом, длиной в два локтя и в палец толщиной. В кузне приварить к нему стальную пластину, вот такую, — механик палкой начертил на земле изображение своей идеи.
— Бур? — догадался легат.
— Да. И систему рычагов для вращения, подобную этой, — чертеж обрастал все новыми и новыми деталями, — ширина стен здесь — три локтя. Воины вкрутят бур под углом к вертикали, потом за веревку, которую протянем на безопасное расстояние, упряжками волов дернем. Вытянем так с десяток камней, облицовка рухнет, щебень осыпется. По насыпи взбираться легче, а им защищаться сложнее, ведь стена и галерея на ней будут полуразрушены.
Тит Сергий одобрительно кивнул:
— Разумно. Похоже на подкоп.
— Да, похоже, только землю копать не нужно. Если бы царь Эвмен в свое время построил сплошную стену, такой способ бы не получился.
— Получился, не получился... Делите шкуру неубитого медведя, — недовольно сказал Фимбрия, задетый тем, что не догадался заранее поинтересоваться мнением ушлого механика, — не проще ли сломать ворота?
— Дубовые, окованные медью, — сказал механик, — возле ворот будет самая активная оборона. И масло, и камни и крюки и еще много чего можно придумать. Кроме того, думаю, они сейчас с той стороны ворота замуровывают. Я бы так и сделал. Если сделать много "черепах", из которых часть будет обманками, пергамцы никогда не угадают, где мы нанесем главный удар.
— Хорошо, сделаем так. А еще будем строить машины.
— Для машин нужны сухожилия. Много, — сказал Сергий.
— Лучше конские или женские волосы, — добавил механик.
Фимбрия хмыкнул:
— А что, в мастерских вашего царя Никомеда найдется достаточно женских волос?
— Ну, я думаю, что царь, когда сбежал от Митридата, в последнюю очередь собирался забрать волосы из мастерских, — усмехнулся механик, — обоз уже в пути. Должен был выйти из Кизика через пару дней после нас.
— Ты распорядился?
— Аполлодор.
— Молодец, Аполлодор, хоть в чем-то он догадлив, — кивнул легат.
— Пергам хорошо укреплен. Его одной отвагой не взять.
Фимбрия повернулся к ждущим его решения командирам.
— Значит, так. Все войска отвести от стен. Штурмовать завтра не будем. Замкнуть кольцо. Нужно наделать больших деревянных щитов, способных укрыть по десять человек. Ты, Фаний, — кивок в сторону префекта ауксиллариев, — будешь изображать атаку. Пусть твои фракийцы бегают с этими щитами, с лестницами, шумят побольше. Пусть понтийцы бесятся, тратят стрелы. И пусть им это надоест. Но чтобы не было потерь от глупого удальства.
Луций Фаний, римлянин, командующий фракийскими застрельщиками Фимбрии, вытянулся в струнку и отсалютовал правой рукой.
— Тит Сергий, замкнешь кольцо, чтоб ни одна блоха не проскочила. Ну, тебя учить не надо. Что ж, с наскока взять не получилось. Подготовимся тщательнее.
Отряд Севера появился у стен Пергама ближе к вечеру. Уставший от долгой скачки префект мечтал лишь о том, чтобы скорее завалиться спать в палатке, но теперь, увидев город, заинтересовался невиданным прежде зрелищем и моментально забыл о том, что минуту назад клевал носом. Римляне замыкали вокруг Пергама кольцо палисада, чтобы из города и змея не выползла, но войско расположилось вокруг неравномерно. Основной лагерь разместился у Южных ворот, которые Фимбрия безуспешно пытался разбить тараном. Север приблизился к городу с северной стороны, и ему требовалось проделать большой крюк до ставки легата. Огибая город посолонь, Север неотрывно его разглядывал, благо было на что посмотреть.
Пергам располагался на холмах с весьма крутыми склонами. Крепостные стены окольцовывали город близко к подножию холмов на возвышении, достаточном, чтобы существенно усложнить жизнь осаждающим. Сами же улицы, дома, храмы и дворцы стояли еще выше и просматривались, как на ладони.
Это был прекрасный город. Его улицы, шириной около двадцати локтей замощены камнем и снабжены водостоками. Во все районы проведен водопровод от реки Селин. Занимающий северную часть города акрополь, легко определялся глазом, ибо полированный мрамор его дворцов и храмов, днем ослепительно белый, а сейчас, в лучах заходящего солнца, бледно-розовый, контрастно выделялся на фоне багрового неба и темных склонов холмов. Храм Афины и огромный алтарь Зевса, воздвигнутый царем Эвменом в честь победы над галатами, заметны с огромного расстояния. Рядом располагался театр и библиотека, вторая по величине в мире после знаменитой александрийской, а так же храм Асклепия, бога-врачевателя. Последний, знаменитый на всю Малую Азию и далеко за ее пределами, привлекал паломников, страждущих избавления от хворей, в числе намного большем, чем святилища воительницы и громовержца. Здесь не только молились об излечении — врач из любого уголка эллинского мира почитал величайшей честью возможность поработать в Пергаме, обменяться опытом с лучшими из служителей змеи, обвивающей посох Асклепия.
