Юрий Гулин - Сослагательное наклонение

Максим осторожно разомкнул веки. В палате был полумрак из-за того, что жалюзи на окнах были прикрыты. Рядом с кроватью на стуле сидел — нет, слава богу, не робот — вполне живой человек, который к тому же удивительно был похож на известного киноартиста. Однако во взгляде, которым он удостоил Максима, было так мало эмоций, что опять закралось сомнение: «Может все-таки биоробот? Может уже делают?».

Посмаковав, некоторое время, эту мысль, Максим решился на вопрос:

— Вы кто? — голос его прозвучал непривычно тихо, но незнакомец расслышал.

— В данный момент ваша сиделка, Максим Всеволодович. — Он произнес отчество Максима правильно и без запинки, что редко кому удавалось с первого раза.

«Интересно, долго он тренировался?» — вяло подумал Максим.

— Я понимаю, что у вас есть ко мне вопросы. У нас — он так и подчеркнул это слово нас — к вам тоже. Но и то и другое терпит, по крайней мере, до завтра. А пока набирайтесь сил…

Максим хотел возразить, но передумал, закрыл глаза и через мгновение заснул…

… Глубоко-глубоко в недрах спецслужб, в кабинете очень высокого начальника шло совещание. Подводились итоги расследования Чрезвычайного Происшествия (далее ЧП), которое едва не стало поворотным пунктом в истории страны. Уже было установлено, что причиной ЧП был хорошо спланированный и тщательно законспирированный заговор, целью которого было физическое устранение первых лиц государства, притом обоих одновременно. Основной целью заговорщиков было вызвать в России очередную смуту, а потом «ловить рыбку в мутной воде». Общеизвестно, что основным недостатком, равно как и основным преимуществом, авторитарной власти является ее сосредоточение в руках одного лица и, частично, в руках его возможного приемника, если таковой определен. А основным принципом, которым авторитарная власть руководствуется, был, есть и будет принцип: «разделяй и властвуй». Что подразумевает наличие как минимум двух, а, как правило, нескольких, примерно равных по силе группировок. Если авторитарная власть передается из рук в руки, то внутренний уклад серьезной коррекции не подвергается — так, косметический ремонт. Но вот когда центральная фигура по той или иной причине выбывает из игры, в ферзи начинают лезть все кому непопадя, включая пешек. Страна на какой-то период погружается в хаос и смуту. А с учетом того, что в нашем случае это была бы еще и «русская смута», то о последствиях лучше было бы и не думать, особенно на ночь — кошмары задушат! Но, слава богу, а точнее «слава Морозу», все обошлось благополучно, для страны, разумеется. Но не для тех, кто, так или иначе, к этому делу был причастен. Прямых заговорщиков, то есть тех, кто все это задумал, было на удивление немного. Всего трое. Все они учились когда-то в одном классе обычной Московской школы. Поэтому, впоследствии, заговор так и окрестили: «Заговор одноклассников»…

Впрочем, нам с вами, дорогой читатель, подоплека этого заговора уже известна.

… После неудавшегося покушения пришла пора возмездия. И хотя в СМИ эти события были освещены достаточно скупо, — было сказано только о покушении на высокопоставленных чиновников, но ни в коем случае не на первых лиц — внутри властных структур волна пошла огромная. Многие из тех, кого втянули в заговор втемную, поняли, во что вляпались, ужаснулись содеянному, и очередь из явившихся с повинной порой напоминала очередь в Мавзолей времен развитого социализма. Клубок распутывался быстро и, когда он распутался до конца, из середины вывалился Фетисов. Церемониться с ним не стали, и вскоре в «Матросской тишине» оказались и Агафонов и Селиванов. На одном из допросов следователь задал Селиванову вопрос: «Почему не ликвидировали Фетисова, ведь в этом случае до вас и Агафонова могли и не добраться?». На что Селиванов ответил: «А вы могли бы убить своего лучшего друга?»…

… Итак, «Заговор одноклассников» был благополучно раскрыт. Причастные понесли суровое, но справедливое наказание. Параллельно с этим шел «разбор полетов» внутри силовых ведомств. Да-а-а… Такого «звездопада» давно не знали здешние места! У одних — «прошляпивших» — звездочки с погон слетели, и тут же перелетели на погоны другим — «отличившимся». Правда, как всегда, одними звездочками дело не ограничилось. У кого-то звездочки слетели вместе с погонами. Кому-то, помимо звездочек на погоны, прилетели еще и ордена на грудь…

… Теперь, когда все получили, что кому причиталось, осталось решить последнюю проблему: определить роль во всей этой истории Максима Мороза. Казалось бы — чего проще: наградить этого «мини Бонда» орденом, не особо его информируя о им же содеянном, да и отправить по месту жительства. Он и этому рад будет! Но было два обстоятельства, по которым собравшиеся в кабинете так поступить не могли. Первое заключалось в том, что первые лица жаждали облагодетельствовать героя, и согласились с этим подождать, только «в интересах следствия». В принципе и одного этого было достаточно, чтобы не делать попыток «спустить Мороза на тормозах» — как неумело пошутил один из присутствовавших на совещании. Но было бы нечестно, по отношению к собравшимся, не указать и второй причины. Дело в том, что для всех этих «душителей свобод» и «цепных псов режима», как любила называть их «демократическая общественность», слова РОДИНА и ЧЕСТЬ были далеко не пустыми. А Мороз своим поступком спас в их понимании и Родину, и их профессиональную честь. Говоря современным языком: они «были ему должны». А долги в их кругу было принято отдавать…

… Хозяин кабинета предоставил слово генералу Сологубу.

Генерал покинул свое место и переместился за пульт управления информационным экраном. После чего прокашлялся и начал:

— Проверяли парня весьма тщательно. В расчет принималось все: биография, родственники, друзья, сослуживцы, родословная собаки. Все в пределах допустимого, за исключением одного момента, на котором я хочу остановиться особо. Еще в школе у Мороза проявилось одно качество: он очень легко усваивал иностранные языки. Случилось так, что один год он изучал французский язык, три года немецкий, и два года английский. И все три языка он усвоил выше уровня школьной программы.

— А как у него с языками сейчас? — прервал докладчика хозяин кабинета.

— В знании языков он совершенствуется и по сей день — это стало для него своеобразным хобби. Сейчас в его «коллекции» около тридцати языков. Девятью он владеет в совершенстве. Еще на двенадцати говорит свободно.

Участники совещания не могли сдержать удивления.

— Так может, есть смысл предложить ему работу в нашей системе? — сказал один из сидевших за столом.

— К сожалению, это невозможно. И сейчас вы поймете почему. После школы парень поступил не в иняз, как ему все предрекали, а в военное училище. Естественно, что его способности к языкам не могли остаться незамеченными нашими сотрудниками. В то время училище курировал капитан Извеков…

— Это не тот Извеков, который служил в центральном аппарате, и недавно вышел в отставку в звании полковника? — спросил один из присутствующих.

— Тот самый.

— Толковый чекист!

— Он уже и тогда был толковым. Познакомился с парнем поближе. Понял, что тот, по складу характера, «стучать» не будет. Поэтому от грубой вербовки отказался. Вел с Морозом дружеские беседы, и, потихоньку, подводил его к мысли о том, чтобы после училища перейти на службу в наше ведомство. Оно, может, так бы и случилось. Но Извекова повысили в звании и перевели на работу в центральный аппарат. Новый куратор оказался из породы «чинодралов». Решил отличиться и, несмотря на предостережения Извекова, пошел на вербовку. Парень уперся. Наш начал давить… Короче получился скандал. Парень от рукоприкладства удержался, но пару крепких слов выдал. Горе-чекист написал рапорт. Курсанту грозили крупные неприятности. Начальник училища заступился за парня сам и подключил Извекова. Скандал замяли. Куратора убедили рапорт забрать, после чего отправили служить куда подальше. А там и вовсе поперли из органов. А парню пришлось подать рапорт об отчислении из училища по собственному желанию. В рапорте попросил направить его в Афганистан. Участник боевых действий. Имеет правительственные награды, в том числе медаль «За отвагу». По личности Мороза у меня все! Перехожу к теракту на шоссе…

… На последней стадии подготовки, заговорщики сделали все, что бы облегчить себе задачу. Ваш покорный слуга был под благовидным предлогом задержан в Москве, и обеспечение безопасности «первых лиц» по линии нашего ведомства легло на плечи моего помощника — полковника Сомова. Сомов опытный работник, но должным «весом», по понятным причинам, не обладает. Это и было использовано заговорщиками. Во-первых, они «подкинули» губернатору края идею: пригласить на открытие нового участка скоростного шоссе обеих «первых» одновременно. Во-вторых, с их же подачи, была составлена схема маршрута. Согласно этой схеме пускался слух, что почетные гости прибудут на митинг по случаю открытия шоссе на вертолете. На самом деле для поездки предназначался лимузин губернатора. Охрана предполагалась такая, как если бы губернатор ехал один. Все это объяснялось желанием не привлекать лишнее внимание. Кроме того, были предусмотрены дополнительные меры безопасности — а именно: выставление постов в наиболее уязвимых местах, и перекрытие примыкающих дорог тяжелыми грузовиками. Сомов пытался возражать, но убедительных аргументов против предложенной схемы у него не нашлось. Тем более что, для «пущей безопасности», наши противники предложили дополнить ее еще одним элементом. Сначала по дороге двигается большой кортеж с официальными лицами, журналистами, телевизионщиками и т. п. А уже за ним, с интервалом в пять минут, двигается «губернаторский» кортеж. В общем, все выглядело на первый взгляд вполне логично. Может, будь я там, глядишь, и верхнее чутье сработало бы, но на том их расчет и строился, чтобы я остался в Москве. Однако кое-какие меры мы с Сомовым, все-таки, предприняли. Лимузин губернатора был заменен на похожий из «спецконюшни», с более мощной защитой. То же проделали и со второй машиной. Номера же перевесили с губернаторских машин. Кроме этого добавили в кортеж еще одну машину с охраной. И самое главное: на аэродроме стояли в полной готовности вертолеты со спецназом. Но все эти меры не спасли бы ситуацию, не вмешайся Мороз…