Олег Чигиринский - Госпожа Удача
— То же самое, — буркнул Томилин.
— Да, не буду больше трепаться. В общем, первый же офицер штаба, которого мы освободим, например, Старик, сможет считаться командующим. Совершенно законно. Просто потому, что он единственный свободный офицер штаба.
— Мы договаривались не о «первом же офицере штаба», а об Александре Владимировиче, — заметил Хикс.
— Ну, что тут поделаешь, Миша, — Верещагин развел руками. — Так уж вышло, что командующий убит. Всегда найдется идиот, которому охота пострелять.
— Какого черта он летал? — процедил сквозь зубы Кашук. — Что на него нашло? Простите, капитан, но ваши соображения ошибочны. Чтобы отдать какой-либо части какую-либо команду по радио или телефону, сначала нужно назвать код для связи. Кодов у нашего неизвестного штабиста нет, и ни одна часть его не послушает, если даже ему удастся добраться до тактического центра или штабного вертолета… Так что все у нас пошло к чертовой матери.
— Коды есть у меня, — спокойно прервал его Верещагин. Он выдержал должную паузу, чтобы все сумели оценить новость, и объяснил: — Александр Владимирович подстраховался.
— Вот это номер! — Козырев потер подбородок.
— На всякий случай, господа: коды у меня в сумке на магнитофонной кассете с надписью «Let it be».
— Это значит, ты теперь можешь командовать сам. Если доберемся до тактического центра, — Князь рассуждал вслух, внимательно глядя на товарища. — А хоть бы и отсюда. Напольён Буонапартий.
— Гия, я с удовольствием уступлю эту честь тебе, — невозмутимо сказал Верещагин. — В конце концов, ты учился в Аннаполисе…
— Чур меня!
— Меня тоже. Я думаю, наш неизвестный штабист справится. Я надеюсь. Мне уж-жасно не хочется командовать всеми крымскими войсками. По правде говоря, я не очень четко представляю, как это делается.
— Делим шкуру неубитого медведя, — напомнил Козырев. — Может быть, «Красный пароль» еще и не пройдет?
— Тогда наша забота — сделать так, чтобы он прошел.
— Едрена вошь! А Германа все нет…
— Германа может не быть до завтра, — процедил Кашук. — И хорошо бы…
— Хорошо бы, — вздохнул Князь.
— Мечты мечтами, господа, — Верещагин открыл двери аппаратной, — А вы следите за мониторами внешнего наблюдения. И еще одно… Кашук, вы можете отключить все каналы, кроме Москвы? Лучше даже — перевести Москву на все каналы.
— Ничего проще.
— Делайте. У меня такое чувство, что скоро у нас будут гости.
— Господи, — Даничев замер, пораженный внезапной мыслью, — Старик! Бедный Старик… Там же погиб его сын…
— Царствие небесное, — сказал Берлиани. — На посты!
Когда они разошлись, на пульте у Кашука замигал огонек вызова…
* * *Командный бункер тактического центра Чуфут-Кале застыл в молчании. Дежурные офицеры штаба смотрели на командира дивизии, а тот — на «заснеженный» экран, где еще секунду назад было лицо Чернока, а полсекунды назад — огненная вспышка.
— Ублюдки, — наконец прошептал Адамс.
— Сэр, на связи Бонафеде, — сообщил прапорщик Чешков.
— Да, — Адамс взял наушник.
— Дуг, у меня на прицеле их авианосец, — командир ракетной базы береговой обороны говорил ровно, как всегда. — Шваркнуть по нему?
— Не сходи с ума, — глухо сказал Адамс. — Поздно… уже поздно…
Он опустил наушник на пульт и закрыл глаза. Через полминуты заговорил — медленно, словно читал под веками бегущую строку.
— Сережа, свяжитесь с базами «Ковчег». Отдайте распоряжение от моего имени: укрыться по схеме «полная защита», не выходить на контакт с советскими частями, ждать дальнейших указаний. Ян, вызовите Бонафеде еще раз… Нет, не надо… Вызовите батальон РЭБ. Питер, вызовите штабы дивизий…
— Батальон РЭБ отвечает, сэр!
Адамс поднял наушник.
— Четыреста тринадцатый слушает.
— Говорит восемьсот пятый, — сказал Адамс. — Вызови командира.
— Сэр! — в дверях возник запыхавшийся охранник, — прибыл советский командующий дивизией генерал Грачев!
— Очень приятно, — Адамс отвернулся от микрофона. — Не впускать!
Лицо унтера вытянулось.
— Что не ясно? — крикнул капитан Замятин. — Режим защиты, сэр?
— Пассивный! И не дергать меня!
Красавец черный «мерседес» блестел у массивных ворот тактического центра Чуфут-Кале. Все его нутро пахло свежей натуральной кожей, руль был красиво оплетен этой кожей, и под руками советского генерала эта кожа поскрипывала так тихо и приятно, будто пела… Генералу, конечно, положен водитель, но такую машину грех не поводить самому… А магнитолка! А кондиционер!
Какой все-таки хороший сегодня день, мама дорогая! Как легко все удается, как весело складывается! Крымцы не сопротивлялись ни черта: сами, как зайчики, собрались на стадионах, сидели там смирненько… И кого мы только шестьдесят лет бздели, с кем готовились воевать! Можно просто приходить на базу, отдавать приказ, и они все сделают сами…
Экономилась масса времени и сил. Так было время с расстановкой побродить по симферопольским автосалонам и поискать то, о чем давно мечталось — «мерс», последнюю модель со всеми прибамбасами. И только после этого генерал Грачев поехал на «мерсе» принимать сдачу у командира Корниловской Дивизии.
Сначала все было как положено, их остановили на КПП и белогвардеец-сержант доложил по селектору. Грачев был в легком раздражении: мог бы и сразу пропустить — в конце концов, на этой базе хозяин теперь он, советский генерал. Ладно, если беляку так охота потешиться, построить из себя напоследок чего-то там, то шут с ним…
Генерал посмотрел на часы.
— Однако! — сказал он вслух.
Половина второго. А на три его пригласил обедать мэр Бахчисарая. И с обеда нужно сразу ехать на ужин к мэру Ялты.
…Массивные ворота тактического центра Чуфут-Кале ожили, створки поползли навстречу друг другу под рык сервомоторов.
— Не понял… — сказал Грачев.
Часовой посмотрел на него с удивлением. Он тоже не понял…
* * *— Что вы там делаете? — спросил полковник Адамс, заметно волнуясь.
Ответ остался неизвестным, но полковник разволновался еще больше.
— Когда? — спросил он, дождавшись окончания довольно длинной реплики.
На сей раз ответ был коротким.
— Я даже не смогу снять с вас голову, если вы соврали, — сказал он. — Почему не сейчас, черт возьми?
Длинный ответ.
— Клаузевиц, мать твою, — сказал полковник в сторону. — Да, в этом есть резон. Но вы меня не убедили. Я приказываю вам сделать это сейчас.
На этот раз собеседник прокричал свой ответ, так что услышали двое дежурных офицеров:
— Сейчас — это невозможно, это полный крах, это гибель! Я не могу вам сейчас объяснить, просто поверьте и сдавайтесь!
— Нет уж, вы потрудитесь это объяснить! Хотя бы потому что я — ваш командир дивизии, черт вас побрал!
— Я не могу! У меня гости. Если вы меня не послушаете — всему конец, всему, понятно?
— Связь прервана, — зачем-то сказал Ян Лопатин, хотя все и так это видели по миганию красной лампочки…
— Son of a bitch! — полковник бросил наушник.
— Приказ по «Ковчегам» сэр…— начал Сергей Ушаков.
— Остается в силе. Закрыться, замаскироваться, никого не впускать, на связь ни с кем не выходить… Что еще?
— Остальные три дивизии не отвечают. Штабы замолчали.
— Shit… — полковник встал из кресла.
— Что мы делаем дальше, сэр? — спросил Лопатин.
— Дальше? Боюсь, поручик, что мы просто сидим и ждем.
* * *Чуфут-Кале, тот же день, 1215 — 1630
— …Как чего? — возмутился командир 102-ой воздушно-десантной дивизии генерал Грачев. — Там же пульт управления, система связи… Я не знаю, что еще! А он заперся и не хочет выходить. Это как понимать?
— Ну, и что мне — головой эту дверь прошибать? — сигарета в углу рта майора Ширяева поднялась градусов на тридцать. Майор чувствовал себя в своем праве — он был из спецназа КГБ и Грачеву не подчинялся.
— Слушай, майор, ты меня не зли! Прикажу — будешь и головой прошибать. Ты спецназ или кто?
— Спецназ, — подтвердил майор. — А не сапер. Дайте мне саперов, вскройте эту консервную банку — и мы с ребятами в два счета выковыряем вам вашего полковника, а так… Эту броню гранатой не возьмешь. Хотя, наверное, пробовали… — майор оглядел разрушения, царящие в ставке базы Чуфут-Кале. Разбитые компьютеры и телефоны, изуродованные столы… И целехонькая бронированная дверь в бункер.
— С ним есть какая-нибудь связь? — спросил Ширяев у безымянного штабного подполковника.
— По вот этому селектору.
Ширяев ткнул пальцем в кнопку, склонился над микрофоном.
— Господин полковник! Ваше благородие! С вами говорит майор Ширяев, командир батальона спецназа КГБ… Сдайтесь, пожалуйста. Вам ничего не будет. Если сдадитесь по-хорошему. Это же глупо — закупориться в бункере и сидеть там. Ничего вы там не высидите. Кроме своих яиц.
