Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся
Вот ведь… накаркал. Жандармы. Ну что ты, козёл, рукой машешь, жить надоело? Ну извини, сам напросился – на дороге пусто, а вас всего двое. А вот что у меня кобура застёгнута, это хреново, придётся из автомата валить. Как же не хочется шуметь, в любой момент может ещё какая колонна показаться. А вот то, что я ремень автомата через голову не стал перебрасывать это я молодец, хоть и ездить так с ним неудобно, приходится локтем к боку прижимать, да и ремень короткий делать, а вот незаметно снять с предохранителя запросто. Ну а уж без патрона в стволе я не хожу. Даю отмашку колонне и подкатываю на нейтралке к жандарму. Ух ты какой большой чин, целый штабс-фельдфебель. И оружие у нас не просто так – настоящий двадцать восьмой Шмайссер на плече и здоровая деревянная кобура на боку, но не от "маузера". Этот шмайссер штука приметная – магазин примыкается горизонтально, а кожух ствола вообще трудно с чем-то спутать. Короче, круче только яйца.
Водитель, что стоит около такого же как и у меня BMW, попроще – рядовой с винтовкой, и вид у него какой-то пришибленный. Наверно господин фельдфебель перед нашим появлением тренировался на нём, чисто для затравки. Ничего, парень, сейчас всё кончится. Документы у меня на Зелински, а мы с ним мордами лица здорово не схожи, да и не служил он никогда в четвёртой танковой. Хотя чего я парюсь, зубра этого всё одно валить надо, он и пушки и генератор уже срисовал, как только пройдёт информация по гоп-стопу на складе, он столько примет на нас выложит, что с хазы нос не высунешь.
Ну вот мы и нос к носу. Молча, с пренебрежением, чтобы окончательно озлобить жандарма, протягиваю ему пачку документов и делаю наглую морду. Ух ты, какой сеньор помидор, как бы он от апоплексического удара раньше не помер.
— Унтер-офицер, смирно! Представьтесь!
Второй аж голову втянул со страха. Медленно с ленцой перекидываю ногу через седло и встаю в стойку слишком отдалённо напоминающую требуемую.
— Унтер-офицер Цигель. Четвёртая танковая.
— Да я вас…
Не успеешь, короткая очередь из двух патронов бьёт жандарма снизу вверх в район диафрагмы. Если бы ты мне в морду слюнями не брызгал с ненавистью, то заметил бы как ствол переместился в район твоего пуза. А вот напарник твой забитый, который должен тебя страховать, а не бояться, вообще не мог видеть мои манипуляции. Поздно теперь винтовку с плеча тащить, расслабились вы в своих Франциях да Голландиях. Тут вам не там. Поэтому получай свою пару. Готов.
— Байстрюк, этих в кузов. Водителя на мотоцикл и в хвост колонны. Делаем быстро, но не суетимся. На мотоцикл двоих, одного мне за спину, а то некуда будет трупы положить. И кровь присыпьте. У нас минута.
Оказывается минута это много. Уложились с запасом. А вот и наш поворот. Теперь чтобы нарваться, нужно совсем с удачей рассориться. Ещё полчаса и мы дома. Дом, милый дом.
Что обидно, опять ни одного бинокля. Нет, вам чего жалко, хотя бы театрального? У меня же на этой почве скоро фобия начнётся, или ещё какое расстройство кишечника. В "мусорном" ящике кроме циркуля нашлась масса ценных вещей, к которым только начальника штаба не хватает. Потому как всякие карандаши линейки и прочие курвиметры теперь в достатке – садись и разрабатывай фронтовую операцию. А вот обычному ротному разведчику не во что за противником поподсматривать, разве только через разбитое пенсне. Вот сделаю себе монокль на цепочке и в немецкий генштаб – чай за своего примут.
— Товарищ командир, разрешите?
— Заходи, сержант. О, кто к нам пожаловал, сам Кузьма Евстратович, собственной так сказать персоной.
Странно, но я рад был его видеть. Как будто встретился со старым другом. Кузьма даже слегка ошалел, когда я полез обниматься – явно не ждал таких нежностей.
— Ты один или с охраной?
— В смысле?
— В смысле – где твои полицаи? Или ты ещё указивку по созданию вспомогательной полиции не получил, а, господин бургомистр?
— А, ты об этом. Получил разнарядку набрать десять человек "относящихся с ненавистью к еврейскому большевизму". Хожу теперь, уговариваю. И до бургомистра мне ещё служить и служить, но шансы есть.
— Ага. Если не провалишь первое же задание. Потому у меня есть к тебе предложение. Съезди в комендатуру и попроси разрешение на вербовку военнопленных из лагеря у Ребятинского озера. Вчера туда прибыла очередная колонна пленных.
— Хочешь лагерь хапнуть, как склад хапнул?
— Есть такое намерение.
— А не слишком? Что ты смотришь, как солдат на вошь. Не думай, не испугаюсь, но после этого мне уходить придётся. Они же меня одного туда не пустят, сопровождение дадут. А если сопровождающего валить, то как я объясню, что сам жив остался?
— Давай решать вопросы по мере поступления. Кстати, откуда про склад знаешь?
— Ты других тупей себя не держи. Забыл кто у тебя начальником разведки по совместительству?
— Понял. Да, а скажи мне как начальник разведки, кто чуть не каждую ночь по болоту шарится, спать не даёт, но близко не подходит.
— Как бы тебе сказать… Считай что никто, а трогать его не будешь, то никакой беды не будет, а только польза.
— А конкретней? Водяной или призрак Льва Троцкого?
— Второе вряд ли.
— А первое вполне?
— Может и он, но тоже скорее сказки это.
— То есть не скажешь или сам не знаешь.
— Считай что и не знаю, но худого не будет, коли сами не нарвётесь.
— Лады, замнём для ясности. Как у вас там с урожаем?
— А что надо?
— Нам пока особенного ничего, не голодаем, но если с лагерем выгорит, много чего надо будет. А пока надо конфискационные акты выписать. Короче байда такая – ты говоришь что у тебя из излишков, получаешь бумагу о конфискации, а продукты прячешь.
— А тебе с этого выгода какая?
— Много разной. Во-первых, ты поделишься, во-вторых, немцы продукты не получат, в-третьих, если такие акты разойдутся по большой территории, то немцы не сообразят где меня искать. Главное, чтобы лагерь в середине этой территории не оказался. Есть ещё в-четвёртых, пятых и так далее.
— Ну, пиши…
— Не барское это дело – руки в чернилах пачкать. Старшина напишет. С другими сможешь поговорить?
— За долю?
— Сочтёмся. Расскажи лучше как дела дома.
— Да нормально всё. Митька к тебе просится, но пока справляюсь. Опанас фашистским прихвостнем обзывается, а сам подмигивает. Думаю начальником полиции его поставить, в отместку. Дорогу немцы починили, можешь теперь спокойно в гости ездить. Живём.
— Что с движением через Захарничи и по железке?
— По шоссе плотное, по железной дороге точно сказать не могу, но уже ездят.
— Где можно средства взрывания раздобыть? В основном детонаторы и машинки. Взрывчатки мы немного раздобыли, а вот детонаторов только шесть штук, из них четыре электрические.
— Чего нема, того извини. В городе надо такие дела искать, а там у меня связей нет. Подполье там должно быть, но как на него выйти…
— Сам голову ломаю. Ну, давай к старшине, если чего вспомнишь, узнаешь или нужда какая – жду.
— Пока, командир.
Есть ещё у меня один шанс, но больно хлипкий. Эх, знал бы что мечты исполняются, мечтал бы конкретнее. Ведь чего хотел – самого завалящего сержанта НКВД? Получите и распишитесь в получении. Тот юркий парень на складе таки оказался младшим сержантом НКВД. Из шестидесятого полка. Кто не в теме – это охрана железнодорожных сооружений. Мне нужна была ищейка, а дали кобеля цепного. Вот ведь – бойтесь своих желаний, они могут и исполниться.
— Байстрюк, ты здесь?
— Так точно, товарищ командир.
— Позови энкавэдешника.
Пристроить, я его к делу конечно пристрою, караульная служба у нас хромает на все четыре лапы, но хотелось большего. Сейчас вот ещё чего намечтаю, держите меня четверо.
— Товарищ командир, младший сержант Ермолов по вашему приказанию прибыл.
Вот именно: не младший сержант НКВД, а просто младший сержант.
— Проходи, сержант. Присаживайся. Расскажи мне о себе.
— Родился в Краснодаре в тысяча девятьсот восемнадцатом, из рабочих, закончил семилетку, работал на судоремонтном заводе, по комсомольскому призыву попал в пограничные войска, откуда был в ноябре тридцать девятого переведён в создаваемый шестидесятый полк девятой дивизии войск НКВД. Служил в Барановичах. В бой вступил двадцать второго июня, в плен попал девятнадцатого июля – кончились патроны, даже для себя не оставил. Готов искупить кровью.
— Форму поменял?
— Да, гимнастерку стрелка взял. Не из трусости, думал смогу бежать и сражаться.
— Думы к делу не пришьёшь. Каковы были твои должность и обязанности?
— Командир отделения, охрана железнодорожных сооружений.
— Представление об оперативной работе имеешь?
— Никак нет.
Ну вот. Вопрос можно закрыть.
— Направляешься в распоряжение старшины. Твоя непосредственная задача – наладить караульную службу. Исполнять.
