Андрей Уланов - Крест на башне
Плюс ко всему — район, через который мы должны были наступать, на чертовом путеводителе отсутствовал как факт. То в ли нем приличных достопримечательностей не водилось… хотя вряд ли, уж парочка борделей точно нашлась бы, а скорее, он просто построен был уже после издания нашей «карты».
У меня даже шальная мысль мелькнула — сгонять в штаб полка, к Вольфу, но, подумав, сообразил, что если б у Кнопке хоть одна приличная карта завелась, наверняка он растиражировать ее нашел бы способ. Хоть от руки перечертить — все одно лучше, чем переть броней в неизвестность!
Так что я никуда не поехал, а вместо этого выпросил у Вебера-Вернера три десятка мешков. Эстетического вида нашему зверику эти мешки, конечно, не добавили — какой-то острослов из грязедавов его «сосисочной кучей» сразу же обозвал. Я поначалу хотел того остряка найти, да оторвать ему чего-нибудь ненужное… для боя, но потом раздумал. Как бы ни называли… и, будь у меня чуть больше времени, вообще б под курятник замаскировался. То-то бы авровские абошники удивились! Ввод противника в заблуждение путем лишения его психологического равновесия — вот как это называется.
Начали мы через два часа после рассвета. Нет, вру… не после рассвета, а после завтрака. Ровно в десять нуль-нуль!
Все было «по правилам», в смысле — по уставу. Впереди штурмовые группы, за ними «девятка», — та же «семерка», но с «эрликоном» — ну и мой взвод. Поддерживать нас должна была батарея тяжелых минометов и, по возможности, батарея стопятимиллиметровых гаубиц. Всего, с разных концов, на Курск должны были наступать пять батальонов, а координировал ход операции, если «сортирным речам» поверить, лично начштаба 25-й, причем с воздушного командного пункта. Не знаю, правда ли это, но какой-то самолет над городом и впрямь кружился.
Теоретически — ох, как же я это слово не люблю! — все должно было сработать. Теоретически…
Мы наступали со стороны Орловского шоссе. На левом фланге у нас была какая-то лужа, обозванная озером, в тылу — три десятка ветхих домишек, именовавшихся то ли Касимовкой, то ли Касиновкой. Эти лачуги авровцы не то что оборонять — даже минировать толком не стали, так, навесили на двери дюжину растяжек… впрочем, двое румын на них подорваться сумели.
Справа нашу полосу наступления ограничивал проспект 25-летия Февраля. Широкий, удобный — только наступать в городе вдоль улицы, уходящей к противнику, дураков нынче не сыскать. Мы лучше садами, переулочками — тягомотнее, не спорю, но зато куда как для здоровья полезнее.
Удивило меня, что тел на улицах почти не было. После недельной бомбежки… думал, хуже будет. Может, конечно, авровцы народ с окраин в центр согнали, только куда? Даже если все подвалы забить… и потом, когда вот так, зажигалки вперемешку с фугасами полосами кладут, еще неизвестно, что лучше — сразу под обвалившимся домом сгинуть или под этими камнями от удушья загибаться. Кислород-то огонь высасывает — будь здоров, а тушить пожары в городе никто не пытался… смысл, если вот-вот снова прилетят…
Одно только запомнилось… под стеной лежало… я, было, решил — занавеску из окна взрывной волной выбросило, а потом понял — платье! Белое-белое… на выпускной бал такое обычно надевают.
Куда эта дуреха в нем бежала?
Потом мы выехали на какую-то улочку, и я сразу вниз спрятался. Для снайпера ведь олуха, что из люка нос высунет, подстрелить — милое дело. Ради такого и десяток-другой пехотинцев пропустить до поры не грех.
Видно, конечно, изнутри куда как меньше. Вся надежда — на Господа нашего, да на тех четырех лопухов, которых на панцер десантом посадили. На Господа, пожалуй, что побольше.
Как в воду глядел. Не успели и пяти метров проехать, как слышу сквозь рев движка характерное такое хлоп-хлоп впереди. Два выстрела — два трупа.
Пехота сразу врассыпную кинулась, кто куда. Ребята на «девятке», впрочем, быстро опомнились — выкатились впереди, с трех очередей разобрали домишко, из которого стреляли, на дощечки и кирпичики.
Я, правда, не сильно верил, чтобы снайпер тот еще там оставался. Но личный состав от этого зрелища приободрился. Не сильно, правда.
Двинулись дальше.
Минут через пять на правом фланге полыхнуло: пальба секунд в десять, длинными очередями… и вновь тишина.
— Михеев! — заорал я по внутренней. — Давай сквозь ограду, напрямик!
Проломились. Севшин с ходу фугасом пальнул, а потом еще из курсового трассерами добавил. Затем нас пылью заволокло.
Когда пыль рассеялась и подтянулась пехота, выяснилось, что авровцы из засады положили одно штурм-отделение. Полностью. Подпустили поближе и скосили кинжальным из всех окон, прикрытие даже пискнуть не успело. И сразу же смылись: в доме, который мы расстреляли, ни одного трупа не обнаружилось.
Остановились. Пока утаскивали убитых, пока лейтенант, поминутно на матюги срываясь, новую систему объяснял — двигаться только так, чтобы каждую группу могли поддержать огнем двое соседей, я со своими «Котятами» успел связаться. У Ральфа все в порядке, а Гюнтер умудрился гусеницей мину словить и сейчас в какой-то витрине торчал вместо экспоната.
Потом мы собрались, было, двигаться дальше, но тут оказалось, что третья рота, которая «закреплять» очищенную нами территорию должна была, где-то отстала. Какого хрена эти кретины по уже зачищенной зоне не сумели пройти, лично я так и не понял. Заблудились, разве что… в трех грудах щебенки.
Наконец они подтянулись, и мы смогли продолжить.
Следующие полчаса нас только снайперы беспокоили. Засечь их удавалось не сразу — просто хлоп, солдат падает с дырой в голове, а пару секунд спустя непонятно откуда прилетает звук выстрела. Вебер-Вернер таким манером еще шестерых потерял, взъярился и приказал мне выдвинуться вперед и разваливать все строения в поле зрения.
Занимать волну надолго я не хотел. Пришлось выбираться из панцера и заячьим зигзагом добираться до транспортера лейтенанта. А добравшись, объяснять тезке, что, во-первых, фугасов в моем боекомплекте хватит от силы на три-четыре приличных здания, во-вторых, вражеские бронебойщики наверняка только и ждут, когда панцер высунется из-под пехотного прикрытия. В-третьих же, болезнь под названием «снайпер» радикально лечится не панцерным калибром, а заградительной дымзавесой.
— Еще, — добавил я, — меня канализация сильно волнует.
— Что, — ухмыльнулся лейтенант, — в сортир захотелось?
Шутник свинячий!
— Я серьезно, тут эти люки через каждые полсотни метров. Если авровцы не полные кретины, а пока они для подобных мыслей повода не давали, то по этим норам смогут запросто в уже зачищенную зону перебраться.
— Да понимаю я, понимаю, — устало махнул рукой тезка. — Только хрена лысого с моего понятия. Взрывчатка нужна! А подрывных зарядов выдали — кот наплакал. Тут ведь не только канализация — часть подвалов тоже между собой соединены.
— Значит, наступать надо, — сделал вывод я, — не от дома к дому, а от подвала к подвалу.
— Умный, броня… а людей где на все взять? — Тоже верно.
— Огнеметчиков бы сюда.
— Обещали…
— И?
— И… Ты их видишь? Я тоже не вижу.
Мы прошли еще полквартала — и тут по нам врезали!
Скорее всего, они этот участок заранее пристреляли. Да что участок, наверняка у них весь город был заранее пристрелян и для каждого паршивого дворика, каждой форточки уже готовые данные для стрельбы имелись.
Тяжелые минометы. Штурмовиков из передовых групп, кто в тот момент был не в домах, выкосило почти подчистую, а прикрывавшую их «девятку» накрыло прямым. Тяжелая мина в кузов — это сильно. Транспортер враз в груду искореженного железа превратился. Весело полыхающую притом. Давно уже не видел, чтобы техника так здорово горела. Нет, точно, с одной горючки так не полыхнет — либо у этих эрликонщиков в кузове чего-то было, либо именно эту мину авровцы начинили соответствующе. Если последнее, то лично мне скучновато становится, потому как такой подарок на крышку МТО получить ох как не хочется.
Впрочем, в этот раз повезло: панцер вне зоны обстрела оказался.
Судя по тому, какой вой в эфире поднялся, обработали таким манером не только нас, но и остальные наступающие части. И черта с два этих стрелков засечешь и подавишь — стоят эти минометы, скорее всего, на чердаках, лупят сквозь дыры в крыше… сколько сейчас в Курске дырявых крыш, столько и вероятных позиций.
Итог — девятнадцать убитых, плюс раненые… а противника по-прежнему так и не видели.
Тут уж ежу должно было стать понятно — провоцируют они нас этими обстрелами, да уколами, на нервах играть пытаются. Надеются, что надоест нам вот так, под пулями и минами из ниоткуда, гибнуть и ломанемся мы вперед, очертя голову, забыв про тыл и фланги, лишь бы найти, достать, увидеть лицо и в глотку вцепиться.
