Олег Иванов - 1923
Николай списал московский адрес адептов тайн Востока. Он помнил, что Шамбалой увлекались в 20-е годы как коммунисты, так и фашисты. Поэтому был уверен, что ниточка от этой религии приведёт его к Бокию. Пока не было ясно, что можно было предложить восточным людям взамен, но это покажет время. Главное начать, потом углубить - с горбачёвскими интонациями подумал он
К поезду они еле успели. Паровоз дал гудок, и стыки стали петь всю привычную песню. Выпив чаю, Николай стал раскладываться. Спать хотелось зверски. Он уже почти что спал, когда Надежда вошла в купе. На ней был какой-то пёстрый халатик и полотенце через плечо. Она села на свою постель и неожиданно спросила
— Зачем ты их убил?
— Не понял, изумился Николай.
— Ну, мне не в первый раз. Уступил, им бы и денег не потребовалось.
Николаю понадобилось некоторое время, чтобы понять смысл её слов.
— Что то не привык я к таким отношениям. Давай спать, а
Она подошла к нему.
— Нет, ты из-за меня? Да?
— Размечталась, дура. Спи давай.
— Ну что ты так…
Она села на пол, стала вровень с ним лицом. Долго смотрела на него, потом уткнулась головой к нему в плечо и заплакала. Николай повернулся на бок, и, понимая, что этого не нужно делать, стал гладить её волосы. Она подняла лицо и крепко поцеловала его. Слёзы текли по щекам, они были солёные и горькие, а Надька продолжала целовать его короткими, отрывистыми движениями, попадая то в скулу, то в глаза. Он начал возбуждаться, усталость прошла и желание стало расти. Он вспомнил грохот выстрелов, запах пороха и лежащие тела. Желание уже захлёстывало его. Коля осторожно снял её руки и поднялся вместе с ней. Сдёрнул с неё халат - под ним ничего не было, только молодое и крепкое тело двадцатилетней женщины. Он с силой провел рукой по груди и животу и она вздрогнула, потом взяла его руки в свои и , положив на грудь, с сильно сжала. Полувздох, полустон вырвался у неё, глаза закрылись. Надежда начала лихорадочно гладить его, прижимаясь всем телом и снова целуя его коротко и быстро. Николай остановил её, сильно и долго поцеловал в губы. Потом встал сзади и наклонил. Она уперлась руками в окно, и он вошёл сзади в мягкую, горячую плоть возбуждённой самки. Девушка умело двигалась в такт, возбуждаясь всё больше и больше. Её дыхание стало глубоким, соски под его пальцами напряглись. Николай внезапно почувствовал, что сейчас кончит. Он с силой сжал бёдра девушки и пароксизм наслаждения резко охватил его. Он кончал долго и остро, его мышцы сжимались, тело изгибалось. Наконец всё кончилось. Надежда застонала и замерла.
Он вышел из неё и развернув, поцеловал. Как всегда, после конца пришла апатия, захотелось спать, и он знал , что не нужно бы этого делать, но это всегда было сильнее его. Николай положил девушку на полку, и сам, лег рядом на бок. Потом провёл рукой по груди. Он почувствовал, как напряжён сосок, и немного погладил его. Потом наклонился и, целуя грудь, взял его в губы. Осторожно теребя, он чувствовал, как Надежда начала дрожать под его рукой. Николай опустил её ниже и погладил промежность. Волосы на лобке были жесткими, и он, раздвинув их, нащупал клитор. Осторожно проводя пальцем, Коля стал ласкать его, двигаясь вверх и вниз.
— Не надо прошептала Надежда. Не надо, пожалуйста, не делай так но он продолжал, локтём прижав её руку, которой она потянулась к бёдрам. Николай чуть ускорил темп, и она тяжело задышала. Её руки упали, она дернулась, а он всё продолжал и продолжал, то усиливая нажим, то ослабляя его до нежных касаний кончиками пальцев. Она стала дёргаться всё чаще и чаще, в стонах появились низкие тона. Дыхание стало тяжелым и прерывистым, вдруг её тело выгнулось и Надежда замотала головой.
— Коля, Коленька, родной, любимый, люблю - застонала она с сжимая руками простыню. Грудь её вздымалась, по телу прокатывались волны. Резко, с силой сжав ноги, она выскользнула у него из под руки и схватив её, крепко держала, пока наступивший оргазм сотрясал её тело. Когда всё кончилось, и девушка расслабленно вытянулась, Николай провёл рукой по её лицу. Она слабо дернулась и стала целовать ладонь и запястье. Потом как-то жалобно сказала
— Что ты сделал со мной. Коленька. Не надо так. Пожалуйста. Не надо так больше.
Он потрогал простыню. Она была мокрой.
— Ложись-ка на бок, сказал он, поворачивая её. И спи.
Он проснулся от того, что Надежда плакала. Она очень старалась плакать тихо и сдерживала рыдания, но от этого и не получалось. Он притянул её к себе и она заплакала сильнее. Наконец, слёзы кончились. Она высвободилась из его объятий и очень серьёзно прошептала
— Почему ты не пришёл раньше? Я так ждала тебя.
Глава 7.
Москва встречала солнцем и гулом большого города. День обещал быть жарким, судя по тому, что несмотря на ранний час было очень тепло. Мимо таможни они вышли на Каланчёвскую площадь, где уже ждал автомобиль Александра сильно выделяющийся среди кучи извозчиков.
— Утро доброе, сказал он и критически оглядел Николая. С обновкой Вас - сидит как влитой. Куда двинем?
— А это смотря какие новости у Степана - спросил Николай. От этого и будет зависеть наш маршрут.
— Да ничего спешного нет. Пока идёт рутинная работа.
— Тогда заедем на Трехпрудный, потом в Замоскворечье.
Они поехали по пустой Москве, где даже пешеходов было ещё мало. Только трамвай пару раз прошли, звеня и дребезжа стеклами.
— Вечером придёшь?
— Постараюсь. Но не обещаю. Ленке привет.
— Ой, Коля, ты не обижай девчонку. Пожалуйста. Она ещё такая маленькая.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты у неё первый. Это очень важно. И ты ей нравишься. Постарайся её не обижать.
— Это ты лучше постарайся. А то она вон как ревела, что в Питер не взяли.
— Мы уж с ней разберёмся. Поделимся.
— Меня бы кто спросил. Ладно, давай.
На Лаврушинский они поехали через флигель. Как и ожидалось, записка Николая лежала нетронутой. А, что, если у них односторонняя связь, и только Сергей мог открыть эту дверь? Впрочем, нет, это бред. Просто наверное у них контрольное время. А оно, судя по всему, пока не пришло. На сколько меня вербовали? На две недели. Вот в этих рамках и надо рассчитывать. Я здесь уже шесть дней. Значит завтра, послезавтра будут известия от Сергея Фёдоровича. А если так никто и не придёт? Вот что, решил Николай. Посмотрю я что у него во флигеле. Аршинов несколько дней назад передал связку ключей, найденную в карманах Сергея, но в горячке последних дней он как-то забыл об этом. Один из них подошёл к двери на которую сто лет назад кивнул Сергей, выводя его в этот новый, странный мир.
Обстановка была стандартная, поэтому Николай для начала заглянул под кровать - но там никого и ничего не было. Потом в шкаф. Он был закрыт, но один из ключей на связке подошёл. Там висела одежда и стоял портфель. Гордясь своей выдержкой, он проверил все карманы в костюмах и рубашках, а потом полез к портфелю. Портфель был тяжёлый. Он с усилием поднял его и поставил на стол. Маленький замочек открывался маленьким ключом.
В портфеле лежали деньги. «Деньги советские ровными пачками с полок смотрели на нас» - вспомнил Николай слова известной блатной песни. Он поднял одну из пачек - это были червонцы. Под ними лежало оружие. Какой-то автомат, судя по всему. Коля ни разу не видел такого. Пачки патронов к нему. Недолго поразмышляв, Николай сунул в карманы несколько пачек и осторожно закрыл портфель. Потом также осторожно закрыл шкаф.
Лежало до меня, и теперь полежит. Он просто не знал, что можно сделать с такой суммой денег. Хорошо бы перепрятать, но для этого надо найти такое место, о котором никто, кроме него не знает. А сейчас таскаться с портфелем по улице его не прельщало.
Николай ещё раз осмотрел комнату. Возможно, в ней была масса тайников, но как их искать он не знал. Впрочем, того что он нашёл, он посчитал вполне достаточным. Всё-таки не при коммунизме живём, и деньги ещё играют свою существенную роль.
Он поехал в пансион - надо было приводить себя в порядок. Когда он вышел из машины и пошёл в калитке, ему навстречу попалась женщина с девочкой. Девочке было около двух и увидев хромированное чудо на колёсах, она остановилась и разинув рот застыла, осмысливая непонятный предмет. Мать стала дёргать её за руку, она опаздывала, но ребёнок не хотел идти, пока не разберётся. «Ди, мама, ди», повторяла она, вырывая ладошку. Николай вспомнил дочку и тоска по дому захлестнула его резкой и неожиданной волной. Сердце закололо. Как они там, подумал он. Он с ужасом представил, что не сможет вернуться. Как же я без них. Сглотнув, он достал из кармана Мишку. Его, к удивлению, давали в поезде к чаю. Обёртка совсем не изменился, да и вкус был тот же.
— Держи, стрекоза, -протянул он угощение, но девочка то ли не сталкивалась с конфетами, то ли уже знала, что у чужых брать ничего нельзя. Она вопросительно смотрела то на дядю, то на маму.
