Александр Михайловский - Ветер с востока

Новые русские механизированные части, выходя в рейд, движутся быстро, очень быстро. Кажется, Сталин опять достал из рукава свой любимый джокер, который один раз уже принес ему победу на юге. А когда в игре находится джокер, молчать вынуждены даже козыри.

Линдеманн еще раз посмотрел на карту с нанесенными на ней обозначениями предполагаемого расположения русских войск. Они навевали даже не пессимизм, а тихую панику. Связь с группой армий "Центр" потеряна окончательно, русские уже перерезали обе рокадные дороги, изолируя 18-ю армию под Петербургом. По сообщениям авиаразведки, от Пскова их танки движутся на север к Ивангороду и Ямбургу. Пару часов назад последний раз вышел на связь гарнизон Гдова, города, расположенного на полпути к Финскому заливу. Разгромленные остатки левого фланга 16-й армии в беспорядке отступают к Новгороду, который русские почему-то называют Великим. Какой он Великий — в Германии даже обычная деревня выглядит куда культурнее.

Где сейчас находятся части правого фланга 16-й армии, отброшенные на юго-запад, не знает, наверное, и сам Вельзевул. Но это должно быть интересно командованию группы армий "Центр". Короче, одним сильным ходом на этой огромной шахматной доске большевики поставили его армии шах, с последующим матом в три хода.

Связавшись с Берлином, командующий 18-й армией вермахта получил только одно вполне ожидаемое указание: — Удерживать занимаемые позиции, без приказа не отходить, ждать помощи.

Только какая, к черту, помощь? Сейчас еще можно, если немедленно начать отход с занимаемых позиций, быстро закрепившись под Ямбургом, не дать большевикам захлопнуть мышеловку и создать условия для отвода 18-й армии в направлении на Ревель. Но, увы, такого приказа отдать генерал Линдеманн не мог. Все прекрасно помнили печальную участь командующего 18-м армейским корпусом графа фон Шпонека, тоже отступившего без приказа и спасшего корпус от окружения и уничтожения. Теперь этот талантливый командир и честный генерал сидит в тюрьме Моабит, и ему грозит расстрельный приговор. Кроме того, наличие значительных резервов во вторых эшелонах русских армий может означать то, что в ближайшее время они планируют возобновить наступление. Причем как раз в тот момент, когда немецкие части начнут отход к Ямбургу. Чем это все может закончиться, генерал знал — всеобщей неразберихой, переходящей в панику и бегство. Дороги будут забиты отступающими, на плечах которых повиснут русские кавалеристы. Немецким войскам придется бросить обозы и тяжелую технику.

Все это генерал Линдеманн уже видел прошлым летом. Только тогда это были русские солдаты, спасавшиеся от победоносных частей наступающего вермахта. Тем более что 38-й армейский корпус под Новгородом уже наполовину охвачен русскими легкими кавалерийскими частями, и если дать ему приказ на отход, то это ни к чему, кроме полного разгрома, не приведет.

Помощь в виде удара во фланг прорвавшейся русской группировке может оказать только группа армий "Центр", имеющая значительные резервы, в том числе и боеспособные механизированные части. Ведь в ОКХ русского наступления ожидали именно на центральном направлении.

Но что сможет сделать в такой ситуации эсесовец Генрих Гиммлер? Георг фон Линдеманн задумался. — А что я сам смог бы сделать, чтобы помочь 18-й армии? — Ровным счетом ничего. От Смоленска до Пскова семьсот пятьдесят километров, до Петербурга — почти тысяча. Никаких крупных соединений, которые можно было бы развернуть на север в этих забытых богом местах, нет. Для того чтобы принять решение, погрузить танки и солдат в эшелоны, перевезти их в достаточном количестве под Псков и Дно, выгрузить, накопить, заправить и загрузить боеприпасами, и бросить в бой, у Гиммлера уйдет не меньше месяца.

Генерал еще раз посмотрел на карту. За этот месяц большевики смогут как следует укрепиться. А через месяц наступит весна, все поплывет, и тогда ни о какой маневренной войне речи уже не может быть. Соответственно, и помощь к 18-й армии не подойдет. А тут еще и явная подготовка большевиков к прорыву блокады. Если это произойдет, то стратегическое положение 18-й армии станет совсем невыносимым, уже не она будет давить на Петербург, а русские войска в Петербурге, получив подкрепления, станут давить на нее. Так может быть так и сделать? Немецкий генерал склонился над картой с карандашом, но продумать пришедшую ему в голову мысль ему не удалось…

Где-то далеко на севере загремела нарастающая с каждой минутой артиллерийская канонада.

Встревоженный фон Линдеманн еще не знал, что в северной столице русских часы отсчитали последние минуты до начала операции "Искра". Еще два дня назад, по каналу, пробитому ледоколом в невском льду, на позиции между мостом Лейтенанта Шмидта и Дворцовым мостом, напротив Медного всадника, буксиры привели крейсера "Максим Горький" и "Киров". Для уменьшения их осадки из топливных танков откачали почти весь мазут, а на берег выгрузили все, что не нужно было для ведения артиллерийского огня главным калибром. За счет этого осадка кораблей уменьшилась почти на метр. Без пяти минут шесть часов утра стволы 180-миллиметровых орудий главного калибра крейсеров поползли вверх.

Ровно в шесть ноль-ноль оглушительный грохот орудийного залпа возвестил ленинградцам о начале прорыва блокады. Восемнадцать 180-миллиметровых "чемоданов" ушли в сторону немецких позиций в район поселка Ивановское. По той же цели били и орудия батареи № 1 Научно-исследовательского морского артиллерийского полигона, в том числе и единственное в СССР 16-ти дюймовое (406-мм) экспериментальное орудие Б-37, каждый снаряд которого весил 1186 килограмм. Как раз для этой операции для "самой большой кувалды СССР" была изготовлена партия из двадцати пяти опытных осколочно-фугасных снарядов, несущих по 450 килограмм специальной тротил-гексоген-алюминиевой смеси. Взрыв одного такого снаряда делал в мерзлом грунте воронку глубиной в десять и радиусом в тридцать метров.

По тем же целям били и расположенные на высотах у Мги полки РГК. Дал один залп и полк гвардейской реактивной артиллерии, вооруженный установкой БМ-13.

Одновременно по целям в Урицке и Красном Селе, а так же по позициям и тылам 212-й и 68-й пехотных дивизий вермахта из Торгового порта открыли огонь двенадцатидюймовки линкора "Октябрьская Революция" и две башни линкора "Марат", а также тяжелые орудия "хранителей Ораниенбаумского пятачка" — фортов "Красная Горка" и "Серая Лошадь".

Несколькими минутами позже советские орудия и минометы загрохотали уже по всему фронту, уничтожая заранее разведанные цели на позициях немцев и в тылу врага. Особенно впечатляли единичные разрывы 16-ти дюймовых снарядов, сотрясающие землю на километры вокруг и выбрасывающие в небо подсвеченные огнем столбы земли высотой с десятиэтажный дом. Там, под тяжелыми снарядами советских морских орудий, сейчас умирали немецкие солдаты. И это было правильно, потому что сюда, к стенам Ленинграда, их никто не звал.

Выйдя из штабного вагона и в отчаянии наблюдая это феерическое зрелище, Георг Линдеманн еще не знал, что за ним и его штабом тоже "уже пришли". С южного направления на предельно малой высоте к станции Сиверская уже приближалась Авиагруппа особого назначения. На этот раз под крыльями Су-33 были подвешены не авиационные кассетные боеприпасы XXI века, а стандартные для этого времени ФАБ-500 и экспериментальные стокилограммовые зажигалки, начиненные местной версией напалма.

Именно по причине меньшей мощности применяемых боеприпасов для уничтожения штаба 18-й армии были задействованы все десять Су-33. Еще два Миг-29К должны были выйти к цели чуть позже и произвести контрольную съемку результатов бомбометания.

Удар идущих со скоростью звука бомбардировщиков оказался неожиданным для немецкого ПВО. Грохот, стремительные острокрылые силуэты, мелькнувшие в небе, и вслед за ними сплошная полоса разрывов, накрывшая станцию. И вспыхнувший при этом яростный, неистовый пожар, охвативший не только личный поезд генерала Линдеманна, но и стоящие на запасных путях эшелоны с топливом и боеприпасами.

Штаб 18-й армии вместе со своим командующим погиб почти мгновенно. Были уничтожены находящиеся в вагонах армейские запасы горючего, снарядов и патронов, огромные потери в живой силе и технике понесла находившаяся на свою беду на станции 18-я мотодивизия, являющаяся главным мобильным резервом армии.

Пожар на станции бушевал несколько часов. В огне сгорело все, что могло гореть. Потеряв командующего и штаб, 18-я армия на время превратилась в своего рода "Всадника без головы".

Советская артиллерия еще выпускала снаряд за снарядом, перенеся огонь вглубь обороны противника. А в серой предрассветной мути над окопами, окаймляющими измученный, но непобежденный Ленинград, уже зазвучало громовое "ура". Матерящейся волне пехоты в рыже-серых шинелях нужно было пробежать по перепаханному снарядами полю два километра, чтобы соединиться со своими товарищами, наступающими от Мги. Атаку поддерживало несколько танков КВ-1 производства Кировского завода. Но даже они вынуждены были сбавить ход перед полосой земли, вдоль и поперек изрытой во время артподготовки. Участок три километра по фронту и километр в глубину огнем морской и сухопутной артиллерии был превращен в лунный пейзаж.