Влад Савин - Красный тайфун (СИ)
«Ямато» ход потерял, но не тонет, собака! Хотя половина торпед с неконтактными взрывателями были, должны днище проломить, в обход ПТЗ! Или просто большой слишком, долго будет помирать? Торпеды ценные, жалко. Вроде, кренится. Подождем?
У нас ведь вторая задача есть, штабом флота поставленная. Раз нас на этого зверя вывели, вместо повторного авиаудара. Провести поиск и спасение наших сбитых летчиков. И прихватить для разведотдела пленных, желательно в чинах. Так эта большая сволочь потонет наконец, или нам еще торпеды тратить? Уже темнеет, как плотики будем искать?
И тут доклад акустика — подводная лодка, под дизелем. Еще кто‑то из «акул» на помощь торопится? Или местные, в надежде, что‑то и им перепадет? Лазареву было хорошо, «компьютер» звук анализировал и выдавал не только тип корабля, но даже конкретный экземпляр, если он прежде встречался и в «базу данных» попал. А у нас, только ухо акустика и его память. Слушай, ты же «акул» от местных «щук» отличал — на что больше похоже?
Не отличить. Может и впрямь, свой? Так чего же он внаглую к цели над водой прется, ведь заметят? Судя по дистанции, ему уже погрузиться пора, и заходить в атаку под водой. Никто из «акул» так рисковать бы не стал. Может, союзника бог сюда занес — хотя все что севернее Корейского пролива, это наша оперативная зона? Или все же японец? Топить или не топить? Так успеем!
Акустик докладывает — слышны разрывы на воде снарядов среднего калибра, пеленг близок к тому, что на подлодку. На «Ямато» еще какая‑то артиллерия осталась, он стреляет. Значит, там все‑таки не японец был? Чего ж тогда так глупо подставился? Перископ поднять, выходим в повторную атаку! А ведь интересное выходит кино — что за черт?!
В стороне от туши линкора виден силуэт подлодки, и с нее что‑то передают ратьером, ясно виден мигающий огонек. Предположение, что наш или союзник в таком положении предлагает линкору сдаться, отбрасываем как бредовое. Значит, все же японец — убеждает тех, кто на «Ямато», что он свой. А чего ж по нему стреляли — так не иначе, за нас приняли! После нашей атаки едва полчаса прошло — решили, что тот их противник всплыл? Так, вроде разобрались, не стреляют больше. И лодка подходит к борту линкора, что там дальше происходит, не видно, но явно не сплетнями обменяться, а по серьезному делу. Ну а мы позицию займем — отходить будут в восточный сектор, нечего самураям делать в других направлениях! Если кого‑то или что‑то важное забрали — то повезут домой.
А они долго, однако! Стемнело уже совсем, ничего не разобрать. Можно выставить антенну, и запросить, для полной уверенности, нет ли здесь лодок наших, или союзников. Передача сжатая в секундный импульс, японцы не перехватят и не запеленгуют. И подождать, что ответят. Чем все же они там занимаются, нам уже ждать надоело! Что они могли незаметно отвалить, не смешите, акустикой бы услышали точно!
Наконец, двинулись! Ими и займемся в первую очередь — линкор никуда не убежит. А тут, похоже, что‑то ценное вывозят! Готовы две торпеды на кильватер, и две противолодочные, если погрузиться успеют. Луна вышла, не полнолуние, но можно что‑то разобрать — вот он, самурай, силуэт на нашу «эску» похож, могли бы и спутать. Позицию мы изначально выбрали хорошо, ну чуть вперед продвинуться в малошумном режиме, на маломощных и тихих «моторах подкрадывания», не могут японцы нас услышать, в режиме полной тишины. Дистанция четыре кабельтова, практически в упор, промахнуться сложно. Ну, получай фашист торпеду! Услышал что‑то, в последний момент, начал отворачивать — но поздно уже. Обе попали — одна сразу в борт врезалась, вторая кильватер захватила. Для средней лодки — а это, похоже, тип Ро, на девятьсот тонн, по справочнику — смертельно, без варинтов!
Теперь с большой сволочью, «Ямато», разберемся. Если еще не затонул — торпед не пожалеем. И приступим к выполнению второй поставленной задачи!
Капитан — лейтенант Симидзу Иширо, командир подлодки Ро-50.
23 июня в три часа дня я получил приказ, следовать к эскадре адмирала Морисита. Найдя, доложить о ее состоянии. И спасти самого адмирала с его штабом.
Приказ вверг меня в уныние. Если сильная эскадра Императорского Флота, вблизи от берегов Японии, подвергается настолько большой опасности, что ее состояние и координаты точно неизвестны. Но надо было выполнять — и Ро-50 направилась в предписанный район, восточнее Вонсана. По пути следования дважды пришлось погружаться от русских самолетов. Наконец, уже на закате солнца, был обнаружен линкор «Ямато» в сильно поврежденном состоянии, других кораблей рядом не было. При сближении, Ро-50 была неожиданно обстреляна вспомогательной артиллерией линкора — это недоразумение было устранено, после того как мы обменялись опознавательными.
Мне приходилось прежде видеть «Ямато». И больно было смотреть, во что превратился грозный и красивый линкор, принявший десяток прямых попаданий тяжелых авиабомб, и несколько торпед. Причем торпедная атака была незадолго до нашего появления, чем и объясняется «салют» при встрече, нас приняли за русскую подлодку. На мой вопрос о состоянии корабля, пришел ответ, «через два — три часа пойду ко дну».
Я запросил разрешения встать борт к борту, отсутствие волнения это позволяло. В то же время, были все основания считать, что русская лодка после атаки поспешила уйти из этого района, это азбука тактики подводников, и подтверждением мог служить факт, что «Ямато» не был добит. А приказ должен быть выполнен — поднявшись на борт, я лично сказал о том адмиралу Морисита.
Изменилось бы что‑нибудь, если бы, в строгом соответствии с приказом, адмирал со своими офицерами тотчас же сошел бы на мою лодку, и мы немедленно отправились бы домой? Думаю, что нет — ведь как оказалось, русский подводный убийца ждал лишь удобного случая, чтобы нанести удар! Но я хочу рассказать о том, чему был свидетелем.
Адмирал категорически отказался спасаться один. Сначала он спросил меня, сколько человек я могу взять на борт. А затем, обратившись к офицеру, исполнявшему обязанности командира линкора, приказал отобрать среди экипажа тех, кто еще будет полезен Японии — отбирая не только по квалификации и опыту, но и еще больше, по морально — психлогическим качествам, «в ком сильнее дух истинного самурайства». Процедура была проведена, причем свидетельствую, что экипаж отнесся к ней в высшей степени достойно, без возмущения и видимого падения боевого духа. Напротив, наша вера, что страна Ямато будет жить и с честью выйдет из временных трудностей, укрепилась при виде того факта, что самых достойных, при самом тщательном отборе, оказалось втрое больше, чем было задумано взять! И адмирал сначала хотел предложить тянуть жребий — а затем приказал мне, погрузить всех!
Экипаж Ро-50 составлял 54 человека. Сверх того, на борту оказалось еще 287 героев из команды «Ямато»! Люди не только заняли все мыслимые места в отсеках, но стояли и сидели на палубе — конечно, при необходимости погрузиться, они были бы обречены, но это все же была лишь вероятная смерть, в сравнении с гарантированной гибелью на обреченном линкоре. И конечно, со всеми почестями был перенесен портрет Божественного Тэнно.
На «Ямато» осталось еще больше тысячи человек. Включая раненых — которых на лодку не брали. Японии сейчас нужны здоровые солдаты, а не калеки. Мы надеялись, что смерть тех, кому не повезло вытянуть счастливый билет, будет быстрой и легкой. А не такой, как у американских моряков, которую я видел в сорок втором, когда был старшим помощником на другой лодке. Тогда мы заставили их бежать через строй наших матросов, вооруженных палками и мечами — после чего тело сбрасывалось за борт. Бусидо гласит, что жизнь сдавшегося врага не стоит и горстки пепла. Потому, мы ждали от русских и американцев точно такого отношения, как бы мы сами поступили с ними.
С таким количеством пассажиров, мы наверное, не смогли бы погружаться. Даже если не брать в расчет гибель тех, кто на палубе — воздуха в отсеках просто не хватило бы для дыхания такого числа людей. Надежда была лишь на то, что Ро-50 была совсем новой лодкой, вступившей в строй полтора года назад. И почти двадцати узлов надводного хода должно было хватить, чтобы за ночь отойти миль на полтораста к юго — востоку, а там уже не слишком далеко до берегов Японии, и авиация может нас прикрыть, когда мы пошлем радиограмму.
Казалось, боги не оставили нас своей милостью. Но вдруг мы увидели следы торпед, несущихся к нашему борту! И поздно было уже погружаться или менять курс. Взрывы были страшны, кормовая часть лодки со всеми людьми на палубе просто исчезла, а рубка оказалась вровень с водой. У всех, кто был внизу, в отсеках, не было ни единого шанса. Может быть, боги решили, что земная история народа Ямато завершена, и надо взять на небо лучших?
Уцелело лишь пятнадцать человек — те, кто были наверху, и не оказался ранен или контужен. И адмирал был среди нас — задержавшись на мостике, рядом со мной. Один из матросов отдал ему свой пробковый жилет. И была страшная ночь, люди тонули один за другим, не в силах бороться, или же в жилетах плавали мертвые тела. К утру остались лишь я и адмирал. Я сказал себе, что должен жить, хотя бы затем, чтобы рассказать о подвиге во славу Японии, свидетелем которого был.
